"КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём!

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Художники и Писатели » Сергей Маковский. Русский поэт, художественный критик...


Сергей Маковский. Русский поэт, художественный критик...

Сообщений 1 страница 20 из 25

1

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/7/7b/Makovskij%2C_Sergej_Konstantinovich.jpg

Серге́й Константи́нович Мако́вский (15 [27] августа 1877, Санкт-Петербург — 13 мая 1962, Париж) — русский поэт, художественный критик и организатор художественных выставок, издатель (первая волна эмиграции).

Биография

Сын К. Е. Маковского и внук Е. И. Маковского. Младшая сестра — художница Елена Лукш-Маковская. В 1890 году поступил в Александровский лицей, но получив низкий балл за поведение при хороших оценках по предметам, был вынужден оставить его. Осенью 1893 года С. Маковский продолжил обучение в гимназии Гуревича. В 1896 году Сергей Маковский окончил гимназию и решил поступать в университет. Для этого ему пришлось сдавать два экзамена, по латинскому и греческому языкам, в 8-й петербургской гимназии.

Учился на естественном отделении Санкт-Петербургского университета (1897—1900).

Начал публиковаться как искусствовед в 1898 году, получив предложение от издательницы журнала «Мир Божий» — Александры Аркадьевны Давыдовой. Первая его статья была посвящёна росписям Владимирского собора Виктором Васнецовым. В 1898 году он познакомился с Сергеем Дягилевым и Дмитрием Философовым.

В 1906—1908 годах читал лекции по истории искусства в Рисовальной школе Общества Поощрения художеств. С 1909 по 1917 год был редактором (и основателем) художественного журнала «Аполлон» в Санкт-Петербурге, к работе в котором привлёк известных русских поэтов начала XX века: Иннокентия Анненского, Максимилиана Волошина, Николая Гумилёва, Вячеслава Ива’нова. Журнал был преемником «Мира искусства». Издавал журналы «Старые годы» (1907—1917) и «Русская икона» (1913). Также с 1909 года начал сотрудничать с издательством «Пантеон» Зиновия Гржебина, в котором выпустил два из трёх томов своего цикла «Страницы художественной критики» — «Художественное творчество современного Запада» и «Современные русские художники». Третий том вышел в 1913-м в издательстве «Аполлон»[1]. Написал книги «Русская графика» (1916) и «Силуэты русских художников» (1921), последняя написана уже в эмиграции.

В 1920 году эмигрировал. Сначала жил в Праге, с 1925 года — в Париже. В 1926—1932 гг. он был одним из редакторов газеты «Возрождение», в 1939—1944 гг. председатель «Объединения русских писателей» в Париже. С 1941 по 1963 год опубликовал восемь сборников стихов. Книги «Портреты современников» (1955) и «На Парнасе „Серебряного века“» (1962) сыграли важную роль в формировании представления о русской литературе начала XX века как особом периоде её истории. В 1946 году сотрудничал с культурно-просветительным отделом Союза советских патриотов; вошёл в редакционную комиссию журнала, который собирался издавать указанный отдел, сотрудничал с газетой «Советский патриот». 14 февраля 1947 года стал основателем (вместе с З. П. Бирчанским) «Общества друзей русского искусства и литературы». 22 ноября 1947 года вышел из членов «Союза русских писателей и журналистов». В 1949—1959 гг. работал в издательстве «Рифма», издававшего поэтические сборники русских эмигрантов, его редактор и директор (глава редколлегии). В 1951 году два месяца возглавлял тетради «Возрождения». Сотрудничал в «Новом русском слове», «Русской мысли» (с 1956), «Новом журнале», альманахах «Мосты» и «Грани» и других изданиях. Сотрудник Центрального объединения политической эмиграции из СССР. С 1952 года выступал с публичными лекциями в Русском студенческом христианском движении. Выступал с публичными лекциями и докладами, в частности, в 1954 году — в Кружке друзей и почитателей И. С. Шмелёва, в 1957 и в 1960 году — в Русской академической группе в Париже, в 1957—1958 гг. — в Русском научном институте. Снимал комнату в Париже у А. М. Элькан. Профессор. С 1957 года член, с 31 мая 1958 года — член ревизионной комиссии Общества бывших студентов Санкт-Петербургского университета. В 1959 году сотрудничал с Объединением слушательниц Высших женских богословских курсов; читал лекции в Лондоне: в Пушкинском Доме и в студенческом союзе при местном университете; принимал участие в Религиозно-философских дискуссиях. В 1960 году вступал с докладами в Союзе русских писателей и журналистов. Член-основатель, с 26 марта 1961 года член правления Общества охранения русских культурных ценностей. Член «Обезьяньей Палаты А. М. Ремизова» (кавалер обезьяньего знака). Масон союза Великой Ложи Франции. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Стихи Маковского отражают не только его глубокое понимание сути поэзии и искусства, с годами они всё больше становятся словесным выражением его веры в божественное начало бытия. Природа в её красоте и непосредственности понимается как творение Божье, высказывается сомнение в том, что слово, руководимое разумом, является формой выражения, которой можно довериться.

Сергею Маковскому посвящёно стихотворение Николая Гумилёва «Я верил, я думал…»

0

2


Я верил, я думал

    Автор: Николай Гумилёв
                                                                                    Дата создания: до 20 октября 1911 года

Сергею Маковскому

Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец;
Создав, навсегда уступил меня року Создатель;
Я продан! Я больше не Божий! Ушел продавец,
И с явной насмешкой глядит на меня покупатель.

Летящей горою за мною несется Вчера,
А Завтра меня впереди ожидает, как бездна,
Иду… но когда-нибудь в Бездну сорвется Гора.
Я знаю, я знаю, дорога моя бесполезна.

И если я волей себе покоряю людей,
И если слетает ко мне по ночам вдохновенье,
И если я ведаю тайны — поэт, чародей,
Властитель вселенной — тем будет страшнее паденье.

И вот мне приснилось, что сердце мое не болит,
Оно — колокольчик фарфоровый в желтом Китае
На пагоде пестрой… висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.

А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая легкие, легкие звоны.

0

3

«Я есмь. И нет меня — исчезну…»

Я есмь. И нет меня — исчезну,
в несотворенном утону,
от звуков, света, жизни — в бездну,
в довременную тишину.

Так, вечер каждый умирая,
наутро вновь рождаюсь я,
внезапным чудом возникаю
из вечности небытия.

О, смертный дух, поток  прерывный,
на что тебе земные сны,
тебе, исполненному дивно
первоначальной тишины?

0

4

Биот («Спит городок на холмике крутом…»)

А. Н. Гиппиус

Спит городок на холмике крутом, весь — будто с заводной шкатулки. Дерюгой пахнут, гарью и вином ступенчатые переулки.
Над домом дом, ныряют тупики, как западни проходы глухи, под сводами — железные крюки и в окнах черные старухи.
Часовня у разваленной стены поникла в непробудной дрёме. На перекрестке лепет тишины, струя в чугунном водоеме.
Бежит-журчит, и брызги на чугун, грядущий день — как день вчерашний. И время, старенький слепой горбун, бьет в колокол на башне.

Биот, 1928

0

5

Город («Громадный город жил тревогою ночной…»)

Громадный город жил тревогою ночной.
Над ним в протяжный гул смешались голоса.
Вокруг был шум и блеск. Серебряною мглою
от тысячи огней дымились небеса.

И только далеко, за темною Невою,
багровым заревом светилась полоса:
там уходил закат, там жизнью нам чужою
дышала вечера предсмертная краса.

О вечер! — думал я — над каменной громадой
зачем мерцаешь ты зловещею лампадой?
В забытых небесах так холодно горя,
какое таинство свершаешь ты над нами?

Погасни, не гляди кровавыми очами,
заря далекая, зловещая заря…

0

6

Встреча («В долине тьмы бродили мы без цели…»)
Георгию Раевскому

В долине тьмы бродили мы без цели
на берегах неведомой реки.
И от небес мы были далеки,
и о земле далекой не жалели.

На берегах цветы любви белели.
Из тех цветов сплетали мы венки
и, в тишине, на волны мы глядели,
безмолвствуя от счастья и тоски.

Потом был сон… Меня ты позабыла.
Земная жизнь нас всех разъединила;
между людей чужими стали мы.

Но смерть близка и близко пробужденье…
Иду, иду к тебе мое виденье!
Мы встретимся опять в долине тьмы.

Париж, 1938

0

7

Века («Куда идете вы? Веков гряда немая…»)

Куда идете вы? Веков гряда немая,
как цепь высоких гор, как волн застывших ряд,
стоит недвижимо. А вы? Изнемогая
под временем давно безжизненных громад,
в тоске бессилия на небеса взирая,
вы чуда ждете… Нет! Небес не озарят
закатные лучи покинутого рая,
поруганных святынь они не оживят.

Вкруг вас — развалины, и долгий путь за вами.
Но дальше есть ли путь? Жрецы умолкли в храме.
Потухший взор богов предсмертной муки полн.

И веры нет ни в ком, и нет нигде забвенья,
и прошлые века стоят как привиденья,
как цепь высоких гор, как ряд недвижных волн.

0

8

«России нет. Россия разбрелась…»

России нет. Россия разбрелась.
Как нищие, взяв на плечи котомки,
Её творцов бездомные потомки
Кочуют по свету.
И смерд и князь.

Нарушена тысячелетий связь.
Мы — беженцы, хоть речи наши громки.
Мы — по волнам плывущие обломки
Храмины той, что Родиной звалась.

О чем же спор? Кто океан принудит
Взбесившийся вернуться в берега?
Мы все — враги перед лицом врага.

Кто виноват? Кто прав? Господь рассудит.
Как ночь без звезд, судьба строга, долга.
Не мы решим. Она решит. Да будет!

1922 г

0

9

Молитва («Ты — в сумраке и в блеске вод зеркальных…»)

Ты — в сумраке и в блеске вод зеркальных;
ты — шелест трав и неба синева;
ты — пенье волн, все звуки и слова
в мелодиях призывных и печальных.

Ты — смутный сон веков многострадальных;
ты — явный свет и трепет волшебства.
Ты — грусть моя и жажда божества;
ты — призрак мой в просторах безначальных.

Ты всех путей обманчивый конец,
и всех миров таинственный венец.

Ты — творчество стихий неколебимых;
ты в хаосе блаженный произвол, —
в сердцах людей, неведеньем томимых,
из глубины неведомый глагол.

0

10


В Венеции
(«Всю ночь — о, бред! — в серебролунных залах…»)

В. В. Голубеву.

Всю ночь — о, бред! — в серебролунных залах
Венеции я ворожу, вещун,
и веют мглой отравленных лагун
ее дворцы в решетчатых забралах.
Всю ночь — за звуком звук шагов усталых:
в колодцах улиц камни, как чугун.
И головы отрубленные лун
всплывают вдруг внизу, в пустых каналах.
Иду, шатаясь, нелюдим и дик,
упорной думой растравляю рану
и заклинаю бледную Диану,
а по стенам, подобен великану,
плащом крылатым затмевая лик,
за мною следом — лунный мой двойник.

0

11

«В горах скалистых, по земле…»

Максимилиану Волошину.

В горах скалистых, по земле
песчаной, солнцем обожженной,
бреду я в предрассветной мгле —
и на обрывистой скале
остановился, пораженный.
Безлюдна древняя земля,
к пустынным далям кругозора
плывут кремнистые поля,
как острова из хрусталя —
в тумане горные озера.
И разгорается восток,
светлеет небо понемногу,
ложатся тени на песок.
Над розовым холмом — дымок,
алтарь неведомому Богу.

Париж, 1930

0

12

Предчувствие («Еще темно, еще далек рассвет…»)

Еще темно, еще далек рассвет.
И жутко мне, и голос мой немеет,
и мысль моя бесславно цепенеет
в чаду земных, неправедных сует.

Но знаю я — стихия мной владеет;
в моей груди нездешний ветер веет;
меня томит невоплощенный бред,
и для него еще названья нет.

Настанет день. Душа порвет оковы;
с нее спадут тяжелые покровы —
греха и лжи презренные дары.

Проснется бог, и творческое слово,
как молния мгновенья грозового,
сверкнет в веках и озарит миры.

0

13

СНЫ

«Полжизни душно-плотской яви…»
«Так, ты жилище двух миров…»

Тютчев.

Полжизни душно-плотской яви
и недостойной суеты;
полжизни — сон, и тот же ты
живешь, томясь, в другой державе,
в тоске, в слезах по горней славе
тайноречивой красоты.
В тебе душа как бы двойная:
мятежной гордости полна,
грешнее грешного одна;
другая — о, совсем другая! —
все шепчет что-то, засыпая.
Проснулась… и не помнит сна.

0

14


«Дремлют древние развалины…»

Дремлют древние развалины,
плющ повис над крутизной.
Мысли небом опечалены,
тишиной и глубиной.
Облаков пещеры дальние
отражаются волной,
дышат марева зеркальные
подо мной и надо мной.
А в душе виденье тайное:
тенью мира — мир иной.
Снится ей необычайное,
сон земной и неземной.

Прага, 1922

0

15

«Пустыня, полдень, белый зной…»

А.В. Руманову

Пустыня, полдень, белый зной,
и свет и тишина без меры,
безбрежной дали дым сквозной,
как зыбь седая с желтизной —
бугры, песчаные пещеры.
И чередой плывут по ней
верблюды, призрачные челны,
куда-то в сон забытых дней
и незапамятных морей,
качавших над песками волны.
Земная вечность! Кто постиг
твое немолчное молчанье?
Бессмертный прах. За мигом миг…
Из отдаленья — львиный рык,
пустынной немоты дыханье.

0

16

«Есть много истин не открытых…»

Есть много истин не открытых
и не измеренных глубин,
надежд и мук не пережитых,
и не достигнутых вершин.

Есть много бурь, еще не спевших
своих таинственных угроз,
великих слов не прогремевших,
не пролитых великих слез.

И мыслей много, дерзновенных,
бесстрашных мыслей — чуждых всем,
и песен, песен вдохновенных,
не слышанных никем!

0

17

ЛУНА(«На соседнюю крышу…»)

П. А. Плетневу.

На соседнюю крышу
я смотрю из окна,
ослепительно в крыше
отразилась луна.
Изумруды, алмазы
весь усеяли скат,
в изумрудах, в алмазах
черепицы горят.
Как безводный колодец
этот нищенский двор,
днем серо — все в колодце:
люди, камни и сор.
А сейчас! На часовню
он похож, у дверей —
как лампады часовни
огоньки фонарей.
Ночь, угодница Бога,
лунным дымом кадит,
закоулок убогий
жемчугами кропит,
и над городом крылья
простирает окрест,
серебристые крылья
озаренных небес.

0

18

LACRIMAE RERUM («Покинут старый дом, забыт…»)

Памяти князя Сергея Волконского

Покинут старый дом, забыт
отломок времени и славы.
Герб над решеткой величавый
разросшимся плющом обвит.
Лепной потрескался карниз
и наглухо забиты ставни,
и веет былью стародавней
осиротелый кипарис.
В аллеях смутно, как во сне,
иду по грудам бурелома
и на скамье у водоема
прислушиваюсь к тишине.
Заглох давно лесной родник,
его струей плескавший мерно,
прямоугольная цистерна —
в сетях у цепких повилик.
Сухие прутья и стручки
устлали обнищалый мрамор,
запаутиненных карамор
в углах — пушистые пучки.
И тут же, брошенный в кустах
садовой клумбы разоренной, —
обрубок статуи: замшенный,
изглоданный дождями Вакх.
Зияют впадины глазниц
и скулы язвами изрыты,
весь почернел кумир забытый,
добыча прели и мокриц.
Но меж кудрей еще цела
тугая гроздка винограда,
и хмель таинственной Эллады
в припухлой нежности чела.
Как не узнать тебя, Жених,
веселий грозных предводитель,
хоть брошена твоя обитель
и нет вокруг менад твоих!
О, вещий тлен! Печаль хвощей,
струящихся из чаши Вакха,
журчанье Леты, слезы праха,
слепая жалоба вещей…
В аллеях — призрак каждый куст,
блуждаю долго, бесприютный,
и слушаю, как шепот смутный,
своих шагов по листьям хруст.
О, грусть! Ушедший в вечность день
и этот сон о мертвом боге,
пустынный дом и на пороге
моя скитальческая тень.

Прага, 1923

0

19


Юг («Июлем раскаленный юг…»)


В.А. Злобину

Июлем раскаленный юг, пылающее море, вдали — туманный полукруг таврических предгорий, костёр полуденных небес, кипенье голубое, цикады знойно-звонкий треск и шелесты прибоя, да чайка: вскрикнет и нырнет, и, выгибая спины, выплёскиваются из вод веселые дельфины.

Симеиз, 1919

0

20

Публикации

    Ковчег: Поэзия первой эмиграции. / Сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. — М.: Политиздат, 1991. — С.198—213. — 511 с.

0


Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Художники и Писатели » Сергей Маковский. Русский поэт, художественный критик...