"КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём!

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Художники и Писатели » Чехов, Антон Павлович - великий русский писатель


Чехов, Антон Павлович - великий русский писатель

Сообщений 221 страница 240 из 371

1

https://i09.fotocdn.net/s128/a22e02cba8c1f889/public_pin_l/2895799482.jpg

Великий русский писатель и драматург
29 января 1860 — 15 июля 1904

Антон Павлович Чехов (17 января 1860, Таганрог, Екатеринославская губерния (теперь Ростовская область), Российская империя — 2 июля 1904, выдающийся русский писатель, драматург, по профессии врач. Почётный академик Императорской Академии наук по Разряду изящной словесности (1900—1902). Является общепризнанным классиком мировой литературы. Его пьесы, в особенности «Вишнёвый сад», на протяжении ста лет ставятся во многих театрах мира. Один из самых известных мировых драматургов.

Всемирная слава пришла к Чехову уже после смерти, в двадцатые годы прошлого века.

«Меня будут читать лет семь, семь с половиной, а потом забудут», - вспоминала слова Чехова Татьяна Щепкина-Куперник.   
Но Чехов ошибся: уже после смерти, в 20-е годы прошлого века, к писателю пришла мировая слава - его стали читать, издавать, играть, о нем начали говорить. Возможно, Чехов вернулся в Европу с первой волной русской эмиграции или, как считал Алексей Толстой, это произошло в начале Первой мировой войны, когда союзникам спешно понадобилась «русская душа».

Больше всего Чехов «пришелся по вкусу» британцам. По словам режиссера Ричарда Эйра, «британский театр колонизировал Чехова точно так же, как русский театр колонизировал Шекспира».

За 26 лет творчества Чехов создал около 900 различных произведений
(коротких юмористических рассказов, серьёзных повестей, пьес), многие из которых стали классикой мировой литературы. Особенное внимание обратили на себя «Степь», «Скучная история», «Дуэль», «Палата № 6», «Рассказ неизвестного человека», «Мужики» (1897), «Человек в футляре» (1898), «В овраге», «Детвора», «Драма на охоте»; из пьес: «Иванов», «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишнёвый сад».

http://www.womenclub.ru/components/com_jce/editor/tiny_mce/plugins/lines/img/lines_bg.png

Чехов - Антон Павлович, русский писатель, почетный академик Петербургской АН (1900-02). Начинал как автор фельетонов и коротких юмористических рассказов (псевдоним Антоша Чехонте и др.). Основные темы творчества идейные искания интеллигенции, недовольство обывательским существованием одних, душевная "смиренность" перед пошлостью жизни других ("Скучная история", 1889; "Дуэль", 1891; "Дом с мезонином", 1896; "Ионыч", 1898; "Дама с собачкой", 1899). В рассказах "Бабье царство" (1894), "Мужики" (1897), "В овраге" (1900) показал дикость и жестокость деревенской жизни. Большой силы социального и художественного обобщения Чехов достиг в рассказах "Палата №6" (1892), "Человек в футляре" (1898). В пьесах "Чайка" (1896), "Дядя Ваня" (1897), "Три сестры" (1901), "Вишневый сад" (1904), это знамениетый Чехов сад поставленных на сцене Московского Художественного Театра, создал особую, тревожную эмоциональную атмосферу предчувствия грядущего. Главный герой Чехова рядовой человек со своими каждодневными делами и заботами. Тонкий психолог, мастер подтекста, своеобразно сочетавший юмор и лиризм.

http://www.womenclub.ru/components/com_jce/editor/tiny_mce/plugins/lines/img/lines_bg.png

Писатель Дмитрий Григорович называл рассказы Чехова «переворотом в литературе». Григорович был восхищен творчеством Чехова, о чем писал ему в 1886 году: "Не сомневаются, что у Вас настоящий талант, талант, выдвигающий Вас далеко из круга литераторов нового поколенья»

Он любил смех, но смеялся своим милым, заразительным смехом только тогда, когда кто-нибудь другой рассказывал что-нибудь смешное; сам он говорил самые смешные вещи без малейшей улыбки. Он очень любил шутки, нелепые прозвища, мистификации; в последние годы, как только ему хоть не надолго становилось лучше, он был неистощим на них; но каким тонким комизмом вызывал он неудержимый смех! Бросит два-три слова, лукаво блеснет глазом поверх пенснэ...
О Чехове. По воспоминаниям Ивана Бунина

«Чехов – поэт нежнейших прикосновений к страдающей душе человека… Читая Чехова, становится стыдно позировать. Чехов своим искусством давал нам образцы поведения, он был в числе десяти, двадцати писателей, давших нам русскую литературу на поведение»
М. Пришвин

И как любили тогдашние люди покоряться этой чеховской тоске! Какой она казалась им прекрасной, облагораживающей, поэтичной, возвышенной! И главное (повторяю) - какая проявилась в ней необыкновенная сила: не было в литературе всего человечества другого такого поэта, который без всякого нагромождения ужасов, при помощи одной только тихой и сдержанной лирики мог исторгать у людей столько слез!
      Ибо то, что многие - главным образом реакционные - критики предпочитали считать мягкой, элегической жалобой, на самом деле было грозным проклятием всему бездушному и бездарному строю, создавшему Цыбукиных, Ионычей, унтеров Пришибеевых, «человеков в футляре» и др.
      Словом, в грусти он оказался так же могуч, как и в радости! И там и здесь, на этих двух полюсах человеческих чувств, у него равно великая власть над сердцами.
К.И.Чуковский

"В рассказах Чехова нет ничего такого, чего не было бы в действительности. Страшная сила его таланта именно в том, что он никогда ничего не выдумывает от себя, не изображает того, "чего нет на свете..."
Максим Горький

«Он создал новые, совершенно новые, по-моему, для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде…»
После смерти Чехова Толстой сказал о его творчестве

Быть правдивым и естественным, оставаясь в то же время пленительным, -- это значит быть необыкновенной по красоте, цельности и силе натурой. И так часто говорил я здесь о спокойствии Чехова именно потому, что его спокойствие кажется мне свидетельствующим о редкой силе его натуры. Оно, я думаю, не покидало его даже в дни самого яркого расцвета его жизнерадостности, и, может быть, именно, оно дало ему в молодости возможность не склониться ни перед чьим влиянием и начать работать так беспритязательно и в то же время так смело, "без всяких контрактов с своей совестью" и с таким неподражаемым мастерством.
Иван Бунин

http://www.womenclub.ru/components/com_jce/editor/tiny_mce/plugins/lines/img/lines_bg.png

В начале ХХ века пьесы Антона Павловича Чехова стали настоящим театральным переворотом, сломав многие существовавшие тогда традиции.
http://www.womenclub.ru/components/com_jce/editor/tiny_mce/plugins/lines/img/lines_bg.png

Кому не известны цитаты: «Краткость – сестра таланта» и «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.». Но далеко не все помнят, что их автором был Антон Павлович Чехов, великий русский писатель, чья слава распространилась далеко за пределы нашей страны и не померкла до сегодняшнего дня.

Никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Чехов, трагизм мелочей жизни, никто до него не умел так беспощадно, правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обыденщины. Его врагом была пошлость; он всю жизнь боролся с ней, её он осмеивал и её изображал бесстрастным, острым пером, умея найти прелесть пошлости даже там, где с первого взгляда, казалось, всё устроено очень хорошо, удобно, даже — с блеском…

… Он не оставил ни автобиографии, ни сколько-нибудь подробных воспоминаний. Он с болью констатировал, как много было в среде современной ему интеллигенции довольных и сытых людей, занятых только собой. Сказанная Чеховым правда о России — суровая. Но в этой правде нет и тени безнадежности. В его великом наследии просвечивает вера в родную страну и ее людей…

http://www.womenclub.ru/components/com_jce/editor/tiny_mce/plugins/lines/img/lines_bg.png

Знаменитый чеховский стиль

Как некогда было сказано, что все мы вышли из «Шинели» Гоголя, то можно сказать, что многие из современных литераторов могут то же самое сказать и о Чехове. Так или иначе, школу Чехова проходили все. Чехов ведь не просто большой писатель, это новатор, это революционер в литературе. Это принципиально новый стиль, принципиально новый подход к написанию рассказа и вообще прозы. Как сложился этот стиль? Чехов с 19 лет писал небольшие рассказы для сатирических журналов и рамки этих журналов как раз и заставляли его формировать новый подход к написанию заметок и сценок. То есть в принципиально маленький размер нужно было уложить принципиально большой объем. Отсюда появился знаменитый чеховский стиль, знаменитая краткость, эта деталь, тонкий и очень сконцентрированный юмор. И все это стало своеобразной школой для последующего Чехова. Он сложился в этих сатирических журналах. И я думаю, эта школа не помешала бы никому.

http://www.womenclub.ru/components/com_jce/editor/tiny_mce/plugins/lines/img/lines_bg.png

+1

221

http://modernlib.ru/template/img/book.gif  ЧИТАЕМ ЧЕХОВА

Попрыгунья
Рассказ Антона Чехова, написанный в ноябре 1891 года. По мнению исследователей, в основе произведения - подлинная история, однако сам рассказ «шире реальной ситуации, нашедшей отражение в фабуле». Впервые опубликован в журнале «Север».

    Жанр: рассказ
    Центральные персонажи: Осип Степанович Дымов, Ольга Ивановна Дымова, Рябовский, Коростелёв

http://www.womenclub.ru/components/com_jce/editor/tiny_mce/plugins/lines/img/lines_bg.png

Антон Чехов


ПОПРЫГУНЬЯ
(Отрывок)

I

На свадьбе у Ольги Ивановны были все ее друзья и добрые знакомые.
— Посмотрите на него: не правда ли, в нем что-то есть? — говорила она своим друзьям, кивая на мужа и как бы желая объяснить, почему это она вышла за простого, очень обыкновенного и ничем не замечательного человека.
Ее муж, Осип Степаныч Дымов, был врачом и имел чин титулярного советника. Служил он в двух больницах: в одной сверхштатным ординатором, а в другой — прозектором. Ежедневно от 9 часов утра до полудня он принимал больных и занимался у себя в палате, а после полудня ехал на конке в другую больницу, где вскрывал умерших больных. Частная практика его была ничтожна, рублей на пятьсот в год. Вот и всё. Что еще можно про него сказать? А между тем Ольга Ивановна и ее друзья и добрые знакомые были не совсем обыкновенные люди. Каждый из них был чем-нибудь замечателен и немножко известен, имел уже имя и считался знаменитостью, или же хотя и не был еще знаменит, но зато подавал блестящие надежды. Артист из драматического театра, большой, давно признанный талант, изящный, умный и скромный человек и отличный чтец, учивший Ольгу Ивановну читать; певец из оперы, добродушный толстяк, со вздохом уверявший Ольгу Ивановну, что она губит себя: если бы она не ленилась и взяла себя в руки, то из нее вышла бы замечательная певица; затем несколько художников и во главе их жанрист, анималист и пейзажист Рябовский, очень красивый белокурый молодой человек, лет 25, имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей; он поправлял Ольге Ивановне ее этюды и говорил, что из нее, быть может, выйдет толк; затем виолончелист, у которого инструмент плакал и который откровенно сознавался, что из всех знакомых ему женщин умеет аккомпанировать одна только Ольга Ивановна; затем литератор, молодой, но уже известный, писавший повести, пьесы и рассказы. Еще кто? Ну, еще Василий Васильич, барин, помещик, дилетант-иллюстратор и виньетист, сильно чувствовавший старый русский стиль, былину и эпос; на бумаге, на фарфоре и на законченных тарелках он производил буквально чудеса. Среди этой артистической, свободной и избалованной судьбою компании, правда, деликатной и скромной, но вспоминавшей о существовании каких-то докторов только во время болезни и для которой имя Дымов звучало так же различно, как Сидоров или Тарасов, — среди этой компании Дымов казался чужим, лишним и маленьким, хотя был высок ростом и широк в плечах. Казалось, что на нем чужой фрак и что у него приказчицкая бородка. Впрочем, если бы он был писателем или художником, то сказали бы, что своей бородкой он напоминает Зола.
Артист говорил Ольге Ивановне, что со своими льняными волосами и в венчальном наряде она очень похожа на стройное вишневое деревцо, когда весною оно сплошь бывает покрыто нежными белыми цветами.
— Нет, вы послушайте! — говорила ему Ольга Ивановна, хватая его за руку. — Как это могло вдруг случиться? Вы слушайте, слушайте... Надо вам сказать, что отец служил вместе с Дымовым в одной больнице. Когда бедняжка-отец заболел, то Дымов по целым дням и ночам дежурил около его постели. Столько самопожертвования! Слушайте, Рябовский... И вы, писатель, слушайте, это очень интересно. Подойдите поближе. Сколько самопожертвования, искреннего участия! Я тоже не спала ночи и сидела около отца, и вдруг — здравствуйте, победила добра молодца! Мой Дымов врезался по самые уши. Право, судьба бывает так причудлива. Ну, после смерти отца он иногда бывал у меня, встречался на улице и в один прекрасный вечер вдруг — бац! сделал предложение... как снег на голову... Я всю ночь проплакала и сама влюбилась адски. И вот, как видите, стала супругой. Не правда ли, в нем есть что-то сильное, могучее, медвежье? Теперь его лицо обращено к нам в три четверти, плохо освещено, но когда он обернется, вы посмотрите на его лоб. Рябовский, что вы скажете об этом лбе? Дымов, мы о тебе говорим! — крикнула она мужу. — Иди сюда. Протяни свою честную руку Рябовскому... Вот так. Будьте друзьями. Дымов, добродушно и наивно улыбаясь, протянул Рябовскому руку и сказал:
— Очень рад. Со мной кончил курс тоже некто Рябовский. Это не родственник ваш?

0

222

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

ПОПРЫГУНЬЯ
(рассказ)

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/1/16/%D0%9F%D0%BE%D0%BF%D1%80%D1%8B%D0%B3%D1%83%D0%BD%D1%8C%D1%8F_-_%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D0%BA.jpg/375px-%D0%9F%D0%BE%D0%BF%D1%80%D1%8B%D0%B3%D1%83%D0%BD%D1%8C%D1%8F_-_%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D0%BA.jpg
Рукопись с первоначальным заголовком «Великий человек»

История создания

В августе 1891 года Чехов рассказал о замысле нового произведения поэту и переводчику Фёдору Червинскому; тот, в свою очередь, поделился информацией с Виктором Александровичем Тихоновым, только что возглавившим журнал «Север». В письме Чехову, датированном 12 сентября, Тихонов просил сообщить «хотя бы заглавие» будущего произведения, чтобы опубликовать анонс для читателей. В ответ писатель признался, что рассказ пока безымянный:
« Назвать его теперь так же трудно, как определить цвет курицы, которая вылупится из яйца, которое ещё не снесено. »

Судя по переписке между автором и редактором, осенью Чехов был занят другими литературными проектами. Тихонов, с одной стороны, поддерживал писателя в его начинаниях, с другой — неустанно поторапливал, просил «не лениться ради всего святого» и признавался, что мечтает увидеть в январском — первом «своём» номере «Севера» — произведение за подписью Чехова.

Сохранившийся черновик рассказа свидетельствует о том, что поначалу он назывался «Великий человек». Рукопись была передана в «Север» в конце ноября. Однако через две недели Чехов отправил редактору письмо, в котором предложил назвать свой «маленький чувствительный роман для семейного чтения» «Попрыгуньей». Исследователи связывают столь решительное смещение акцентов внезапным изменением отношений между писателем и Софьей Петровной Кувшинниковой, послужившей прототипом главной героини.

Сюжет

Став женой доктора Осипа Степаныча Дымова, 22-летняя Ольга Ивановна рассказывала друзьям, что их знакомство произошло в больнице, где работал её отец. После его смерти Дымов иногда навещал молодую женщину, потом сделал предложение, и она ответила согласием.

Дымов мало напоминал людей, входивших в ближний круг Ольги Ивановны. Она общалась в основном с теми, кто был если не знаменит, то хотя бы достаточно известен: артистом драматического театра, художником-пейзажистом, талантливым виолончелистом, подающим надежды литератором.

Осип Степаныч в этой компании выглядел человеком чужим. С утра он уезжал в больницу и работал допоздна. Ольга Ивановна, проснувшись часов в одиннадцать, обычно играла на рояле, рисовала, затем отправлялась к портнихе, в мастерскую к какому-нибудь художнику или к знакомой актрисе, готовой поделиться последними театральными новостями. По средам в доме Дымовых устраивались вечеринки с участием приглашённых знаменитостей; летом Ольга Ивановна отдыхала на даче.

В июле художники поехали на этюды. Путешествие на волжском пароходе сблизило Ольгу Ивановну с художником Рябовским; он укрывал её плащом, признавался в любви — устоять перед этой пылкостью молодая женщина не сумела. Зимой Дымов стал догадываться, что жена его обманывает; видя, как Ольга Ивановна мечется от ревности и унижений, он мягко её успокаивал.

В один из вечеров Осип Степаныч позвал жену и, не позволив войти в кабинет, попросил пригласить своего коллегу — доктора Коростелёва. Тот, обследовав Дымова, сообщил, что у больного тяжёлая форма дифтерита: он заразился от пациента. Для Ольги Ивановны стало открытием известие о том, что её «ничем не примечательный» муж считался одним из светил медицины. Мысль о том, что она «прозевала» великого человека, жившего рядом с нею, заставила женщину вбежать в кабинет Дымова: ей хотелось объяснить, что всё можно изменить и исправить. Но лоб и руки Осипа Степаныча были уже холодны.

Герои и прототипы

Ольга Ивановна внешне напоминает Софью Петровну Кувшинникову (Сафонову), которая, подобно героине рассказа, занималась музыкой и живописью; её лексика, зафиксированная в письмах и дневниках, были сродни речи Дымовой. Их сближает общность взглядов и настроений, манера поведения, горячее желание окружать себя «интересными людьми»:
« Жизнь шла шумно, разнообразно, часто необычайно, вне всяких условностей. »

Дом Кувшинниковых считался открытым; завсегдатаями вечеров, устраиваемых Софьей Петровной, были живописцы Алексей Степанов, Николай Досекин, Фёдор Рерберг, артисты Большого и Малого театров, писатели, поэты. Хозяйка дома, как и героиня «Попрыгуньи», ездила с художниками на теплоходе по Волге и брала уроки рисования у Левитана.

По свидетельству современников, знавших Кувшинникову, Софья Петровна была «гораздо глубже своей героини». Её занятия музыкой и особенно живописью были не столь поверхностными, как у Ольги Ивановны; Софья Петровна участвовала в выставках, одна из её работ была приобретена Павлом Третьяковым. Однако Чехов, бывавший у Кувшинниковых, считал, что интерьер квартиры, наличие в ней «музейного чучела с алебардой, щитов и вееров на стенах» характеризуют хозяйку не самым лучшим образом.

В некоторых эпизодах образ Ольги Ивановны сближается с характером ещё одной владелицы светского салона — Зинаиды Гиппиус, которая, как и Дымова, считала всех дам, «кроме актрис и портнихи, скучными и пошлыми».

Рябовский в первоначальной версии рассказа имел весьма заметное сходство с Левитаном. Однако в процессе редактирования Чехов внёс изменения в образ героя, стремясь как можно дальше отвести друг от друга Рябовского и его вероятного прототипа. Так, если в рукописи художник был пейзажистом, то в окончательном варианте — анималистом и жанристом. Внешность и возраст персонажа также стали иными: в рассказе действует 25-летний голубоглазый мужчина, мало напоминающий 32-летнего брюнета Левитана.

Тем не менее некоторые черты, присущие художнику, закамуфлировать не удалось, — прежде всего это касается «томности», которую Чехов обозначил как штрих к портрету Рябовского в рассказе и наблюдал у Левитана — в жизни. Кроме того, автор сделал акценты на резких и быстрых сменах настроения, депрессиях и меланхолии, которые были свойственны и герою, и его прототип

Осип Дымов мало походил на Дмитрия Павловича Кувшинникова, рядового врача без блестящих перспектив в науке. Создавая образ мужа Ольги Ивановны, Чехов, скорее всего, думал о другом докторе — Илларионе Ивановиче Дуброво; на это указывают и общие научные достижения (Дуброво, как и Дымов, защитил диссертацию), и детали врачебной практики (Илларион Иванович, подобно Осипу Степанычу, совершил медицинский подвиг, высасывая дифтеритные плёнки у больного), и даже сходство фамилий ближайших друзей (у Дымова был коллега Коростелёв, у Дуброво — Костырев).

Поневоле оказавшись включённым в «романтический треугольник», Кувшинников вёл себя точно так же, как Дымов в «Попрыгунье»; догадываясь об отношениях жены и Левитана, он «молча переносил свои страдания» или, как утверждала Софья Петровна, «бескорыстно, отрешась от своего я, умел любить».

В образах персонажей, входящих в окружение Ольги Ивановны, просматриваются черты людей, которых Чехов видел в доме Кувшинниковых: это Лаврентий Донской («певец из оперы»), режиссёр Александр Ленский («артист из драматического театра»), беллетрист Евгений Петрович Гославский («молодой, но уже известный литератор»), граф Фёдор Львович Соллогуб («дилетант-иллюстратор и виньетист»)

Отзывы

Несмотря на попытки Чехова изменить внешность и биографические детали героев, современники узнали в «Попрыгунье» всех действующих лиц. Иногда это «узнавание» обретало комический оттенок. В письме мемуаристке Лидии Авиловой Чехов сообщал, что одна его знакомая, будучи почти вдвое старше Ольги Дымовой, «узнала себя в двадцатилетней героине»:
« Главная улика - внешнее сходство: дама пишет красками, муж у неё доктор, и живёт она с художником. »

Слова собеседницы Чехова о том, что «вся Москва обвиняет его в пасквиле», были достаточно мягкими по сравнению с реакцией других людей, «угадавших» себя в «Попрыгунье». Левитан не разговаривал с писателем в течение трёх лет, а первоначально даже намеревался вызвать Чехова на дуэль. Режиссёр Ленский, увидевший в рассказе карикатуру на себя, на восемь лет прервал с общение с автором. Контакты с Софьей Петровной Кувшинниковой прекратились и больше не возобновились.

Отзывы тех, кто читал рассказ без попытки «примерить» на себя одежду того или иного персонажа, оказались вполне доброжелательными. Домашний врач Толстого Душан Маковецкий отметил в дневнике, что Лев Николаевич назвал рассказ превосходным:
« Есть юмор сначала, и потом эта серьёзность. И как же чувствуется, что после его смерти она будет опять точно такая же. »

Критик Сергей Андреевский разместил в газете «Новое время» рецензию, в которой назвал «Попрыгунью» «жемчужиной между нашими новеллами». Историк литературы Александр Липовский, причисливший доктора Дымова к представителям когорты «талантливых неудачников», заметил, что этот герой пополнил ещё и список «лишних людей» в русской литературе.

В «Литературной коллекции» Александра Солженицына сохранились заметки, в которых анализируется «Попрыгунья». Рассказ, по мнению Солженицына, написан в не свойственной Чехову утрированно-сатирической манере; это объясняется характером богемной компании, которая «такая и есть, не столько уж и преувеличений». В героине писатель увидел «бедствие для всех»; особенно его задел эпизод, когда, узнав о болезни мужа, Ольга Ивановна «идёт посмотреть себя в зеркале». От Дымова Солженицын ждал поступка:
« Где край этому неправдоподобному терпению? Объяснить его безмерной любовью к жене? — так нет этой любви. А есть — непомерное, невообразимое благородство. И когда это завершается смертью — то постройка (драматической силы, тоже не характерной для Чехова) вот и завершена. И уже — лишние, ослабляют назидательные разъяснения, какой он был великий человек.

К.И.Чуковский:
"Его дидактики упорно не замечали читатели восьмидесятых, девяностых годов, потому что он не выпячивал ее, как это требовалось литературным каноном предыдущей эпохи, но нам, его детям и внукам, до очевидности ясно, что в огромном большинстве его книг слышится учительный голос.
      Правда, порою нужна была особая чуткость, чтобы услышать и уразуметь этот голос, но бывали у Чехова и очень элементарные повести, доступные самым наивным умам, и там его дидактика была обнажена до предела.
      Такова, например, «Попрыгунья». Здесь выведен русский ученый, который так изумительно скромен, что даже его жена, Суетная, мелко честолюбивая женщина, вечно льнувшая ко вся-кнм знаменитостям, и та до самой его смерти не могла догадаться, что он-то и есть великий человек, знаменитость, герой, гораздо более достойный ее поклонения, чем те полуталанты и псевдоталанты, которых она обожала.
      Бегала за талантами всюду, искала их где-то вдали, а самый большой, самый ценный талант был тут, в ее доме, рядом, и она прозевала его! Он - воплощенная чистота и доверчивость, а она предательски обманула его - и тем загнала его в гроб. Виновница его смерти - она."

0

223

http://server.audiopedia.su:8888/staroeradio/images/pics/017745.jpg
Антон Павлович Чехов (17 января 1860, Таганрог, Екатеринославская губерния (теперь Ростовская область), Российская империя — 2 июля 1904, выдающийся русский писатель, драматург, по профессии врач. Почётный академик Императорской Академии наук по Разряду изящной словесности (1900—1902). Является общепризнанным классиком мировой литературы. Его пьесы, в особенности «Вишнёвый сад», на протяжении ста лет ставятся во многих театрах мира. Один из самых известных мировых драматургов.

Всемирная слава пришла к Чехову уже после смерти, в двадцатые годы прошлого века.

О Чехове. По воспоминаниям Ивана Бунина

Воспроизводятся эпизоды жизни Антона Павловича Чехова на пороге ХХ века, какими они предстают в мемуарах Ивана Бунина.

    * * *
       
       Меня поражает, как он моложе тридцати лет мог написать "Скучную историю", "Княгиню", "На пути", "Холодную кровь", "Тину", "Хористку", "Тиф"... Кроме художественного таланта, изумляет во всех этих рассказах знание жизни, глубокое проникновение в человеческую душу в такие еще молодые годы. Конечно, работа врача ему очень много дала в этом отношении. Он всегда говорил мне и профессору Россолимо, что благодаря ей область его наблюдений расширилась и обогатила его знаниями, настоящую цену которых для него, как писателя, может понять только врач. "Знание медицины меня избавило от многих ошибок, которых не избег и сам Толстой, например, в "Крейцеровой сонате".
       И, конечно, если бы не туберкулез, он никогда бы медицины не бросил. Лечить он очень любил, звание врача ставил высоко, -- недаром в паспорте Ольги Леонардовны он написал: "жена лекаря"...
       Писание же в "Будильниках", "Зрителях", "Осколках", -- научило его маленькому рассказу: извольте не переступить ста строк!
       Меня научили краткости стихи.
     

    * * *
       
       У Чехова в характере все было от матери (азиатки). Одно наставительство от отца, взять хотя его некоторые письма к братьям.
       Еще гимназистом он пишет младшему брату Мише по поводу того, что тот назвал себя "ничтожным и незаметным братишкой", когда Антоше было всего 17 лет, а Мише -- 12:
       "Ничтожество свое сознаешь? Не всем, брат, Мишам быть одинаковыми. Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед Богом, пожалуй, перед умом, красотой, природой, но не перед людьми, среди людей нужно сознавать свое достоинство. Ведь ты не мошенник, честный человек? Ну, и уважай в себе честного малого и знай, что честный малый не ничтожество. Не смешивай "смиряться" с "сознанием своего ничтожества".

* * *
       
       Я спрашивал Евгению Яковлевну (мать Чехова) и Марью Павловну:
       -- Скажите, Антон Павлович плакал когда-нибудь?
       -- Никогда в жизни, -- твердо отвечали обе.
       Замечательно.
     

    * * *
       
       Моим друзьям Елпатьевским Чехов не раз говорил:
       -- Я не грешен против четвертой заповеди...
       И действительно еще гимназистом в письме от 29 июля 1877 г. Антоша писал своему двоюродному брату M. M. Чехову, которого называли Чохов, прототип Печаткина в повести "Три года" (Это он, ударяя по воздуху рукой, говорил "кроме" и заказывал в трактире так: "Принеси мне главного мастера клеветы и злословия с пюре". Оторопелый половой, подумав, догадался и принес порцию языка с пюре. И в этом есть что-то чеховское):
       "Отец и мать единственные для меня люди на всем земном шаре, для которых я ничего никогда не пожалею. Если я буду высоко стоять, то это дело их рук, славные они люди, и одно безграничное их детолюбие ставит их выше всяких похвал, закрывает собой все их недостатки, которые могут появиться от плохой жизни, готовит им мягкий и короткий путь, в который они веруют и надеются так, как немногие".
     

    * * *
       
       С самых первых лет студенчества А. П. взял на свои плечи всю семью.
     

    * * *
       
       Со второго семестра первого курса он начал работать в юмористических журналах, куда его провел брат Александр, который еще в пору таганрогской жизни Антоши помещал его остроты в "Будильнике".
       Чехов редкий писатель, который начинал, не думая, что он будет не только большим писателем, а даже просто писателем. А ведь 6 августа 1883 года он послал в "Осколки" "Дочь Альбиона", рассказ совсем не юмористический...
     

    * * *

0

224

http://sf.uploads.ru/t/6KG2P.jpg
Иван Алексеевич Бунин

О Чехове. По воспоминаниям Ивана Бунина

Мальчиком Чехов был, по словам его школьного товарища Сергеенко, "вялым увальнем с лунообразным лицом". Я, судя по портретам и по рассказам родных Чехова, представляю его себе иначе. И лицо у него было не "лунообразное", а просто -- большое, очень умное и очень спокойное. Вот это-то спокойствие и дало, вероятно, повод считать мальчика Чехова "увальнем", -- спокойствие, а отнюдь не вялость, которой у Чехова никогда не было -- даже в последние годы. Но и спокойствие это было, мне кажется, особенное -- спокойствие мальчика, в котором зрели большие силы, редкая наблюдательность и редкий юмор. Да и как, в противном случае, согласовать слова Сергеенко с рассказами матери и братьев Чехова о том, что в детстве "Антоша" был неистощим на выдумки, которые заставляли хохотать до слез даже сурового в ту пору Павла Егоровича! В юности, -- в те счастливые дни, когда ему доставляло наслаждение проектировать такие произведения, как "Искусственное разведение ежей, -- руководство для сельских хозяев", -- это спокойствие как бы потонуло в пышном расцвете прирожденной Чехову жизнерадостности: все, кто знали его в эту пору, говорят о неотразимом очаровании его веселости, красоты его открытого, простого лица и его лучистых глаз. Но годы шли, дух и мысль становились глубже и прозорливее -- и Чехов снова овладел собою. Это было время, когда он, смело отдав дань молодости, первым непосредственным проявлениям своей богатой натуры, уже приступил к суровому в своей художественной неподкупности изображению действительности. И мои первые встречи с ним относятся именно к этому времени.
       В Москве, в девяносто пятом году, я увидел человека средних лет, в пенснэ, одетого просто и приятно, довольно высокого, очень стройного и очень легкого в движениях. Встретил он меня приветливо, но так просто, что я, -- тогда еще юноша, не привыкший к такому тону при первых встречах, -- принял эту простоту за холодность. В Ялте я нашел его сильно изменившимся: он похудел, потемнел в лице; во всем его облике по-прежнему сквозило присущее ему изящество, -- однако, это было изящество уже не молодого, а много пережившего и еще более облагороженного пережитым человека. И голос его звучал уже мягче... Но, в общем, он был почти тот же, что в Москве: приветлив, но сдержан, говорил довольно оживленно, но еще более просто и кратко, и во время разговора все думал о чем-то своем, предоставляя собеседнику самому улавливать переходы в скрытом течении своих мыслей, и все глядел на море сквозь стекла пенснэ, слегка приподняв лицо... На другое утро, после встречи на набережной, я поехал к нему на дачу. Ясно помню это веселое солнечное утро, которое мы провели с Чеховым в его садике. Он был очень оживлен, много шутил и, между прочим, прочитал мне единственное, как он говорил, стихотворение, написанное им, "Зайцы и китайцы, басня для детей". И с тех пор я начал бывать у него все чаще и чаще, а потом стал и совсем своим человеком в его доме. Сообразно с этим, конечно, изменилось и отношение ко мне Чехова. Оно стало оживленнее, сердечнее... Но сдержанность осталась; и проявлялась она не только в обращении со мной, но и с людьми самыми близкими ему, и означала она, как я убедился потом, не равнодушие, а нечто гораздо большее.
       Белая каменная дача в Аутке, под южным солнцем и синим небом; ее маленький садик, который с такой заботливостью разводил Чехов, всегда любивший цветы, деревья и животных; его кабинет, украшением которого служили только две-три картины Левитана да огромное полукруглое окно, открывавшее вид на утонувшую в садах долину реки Учан-Су и синий треугольник моря; те часы, дни, иногда даже месяцы, которые я проводил в этой даче, и то сознание близости к человеку, который пленял меня не только своим умом и талантом, но даже своим суровым голосом и своей детской улыбкой -- останутся навсегда одним из самых лучших воспоминаний моей жизни. Был и он настроен ко мне дружески, иногда почти нежно. Но та сдержанность, о которой я упомянул, не покидала его даже в самые задушевные минуты наших разговоров. И она была во всем.
       Он любил смех, но смеялся своим милым, заразительным смехом только тогда, когда кто-нибудь другой рассказывал что-нибудь смешное; сам он говорил самые смешные вещи без малейшей улыбки. Он очень любил шутки, нелепые прозвища, мистификации; в последние годы, как только ему хоть не надолго становилось лучше, он был неистощим на них; но каким тонким комизмом вызывал он неудержимый смех! Бросит два-три слова, лукаво блеснет глазом поверх пенснэ... А его письма! Сколько милых шуток было в них всегда, при их совершенно спокойной форме! "Милый Иван Алексеевич, стало быть, позвольте на Страстной ждать Вас. Непременно обязательно приезжайте, у нас будет очень много закусок, к тому же в Ялте такая теплынь теперь, столько цветов! Приезжайте, сделайте милость! Жениться я раздумал, не желаю, но все же, если Вам покажется скучно, то я, так и быть уж, пожалуй, женюсь..." (25 марта 1901 года). "Дорогой Иван Алексеевич, завтра я уезжаю в Ялту, куда и прошу написать мне поздравление с законным браком... Желаю Вам всего хорошего-с, будьте здоровы-с. Ваш А. Чехов, аутский мещанин". (30 июня 1901 г.).
       Но сдержанность Чехова сказывалась и во многом другом, более важном, свидетельствуя о редкой силе его натуры. Кто, например, слышал от него жалобы? А причин для жалоб было много. Он начал работать в большой семье, терпевшей в ту пору его молодости нужду, и работал мало того, что за гроши, но еще и в обстановке, способной угасить самое пылкое вдохновение: в маленькой квартирке, среди говора и шума, часто на краешке стола, вокруг которого сидела не только вся семья, но еще несколько человек гостей-студентов. Он долго нуждался и потом... Но никто и никогда не слыхал от него сетований на судьбу, и это вытекало не из скрытности его характера и не из ограниченности его потребностей: будучи на редкость благородно-скромным в своем образе жизни, он в то же время прямо-таки ненавидел серую, скудную жизнь... Он пятнадцать лет был болен изнурительной болезнью, которая неуклонно вела его к смерти; но знал ли это читатель, -- русский читатель, который слышал столько горьких писательских воплей? Больные любят свое привилегированное положение: часто самые сильные из них почти с наслаждением терзают окружающих злыми, горькими, непрестанными разговорами о своей болезни; но поистине было изумительно то мужество, с которым болел и умер Чехов! Даже в дни его самых тяжелых страданий часто никто не подозревал о них.

0

225

http://sf.uploads.ru/t/6KG2P.jpg
Иван Алексеевич Бунин

Это было зимой 1900 г., когда Чехов, заинтересовавшись кое-какими черточками в деятельности только что организованного тогда издательства "Скорпион", дал, по моему настоянию, в альманах этого книгоиздательства один из своих юношеских рассказов: "В море". Впоследствии он не раз раскаивался в этом.
       -- Нет, все это новое московское искусство -- вздор, -- говорил он. -- Помню, в Таганроге я видел вывеску: "Заведение _и_с_к_у_с_т_е_в_н_ы_х_ минеральных вод". Вот и это то же самое. Ново только то, что талантливо. Что талантливо, то ново.
       А его сдержанность проистекала из великого аристократизма его духа и из его неустанного стремления быть точным в каждом своем слове. Придет время, когда поймут как следует и то, что это был не только "несравненный" художник, не только изумительный мастер слова, но и несравненный поэт... Только когда придет оно? Еще не скоро разгадают во всей полноте его тонкую и целомудренную поэзию, его силу и нежность.
       "Здравствуйте, милый Иван Алексеевич! -- писал он мне в Ниццу. -- С Новым годом, с новым счастьем! Письмо Ваше получил, спасибо. У нас в Москве все благополучно, нового (кроме нового года) ничего нет и не предвидится, пьеса моя еще не шла, и когда пойдет -- неизвестно... Очень возможно, что в феврале я приеду в Ниццу... Поклонитесь от меня милому теплому солнцу, тихому морю. Живите в свое полное удовольствие, утешайтесь, не думайте о болезнях и пишите почаще Вашим друзьям... Будьте здоровы, веселы, счастливы и не забывайте бурых северных компатриотов, страдающих несварением и дурным расположением духа. Целую Вас и обнимаю. Ваш А. Чехов". (8 янв. 1904 г.).
       "Поклонитесь от меня милому теплому солнцу, тихому морю..." Такие слова я слышал от него редко. Очень часто я скорее чувствовал, что он должен произнести их, и это были минуты, в которые мне было очень больно.
       Помню одну ночь ранней весной. Было уже поздно; вдруг меня зовут к телефону. Подхожу и слышу бас Чехова:
       -- Милсдарь, возьмите хорошего извозчика и заезжайте за мной. Поедемте кататься.
       -- Кататься? Ночью? -- удивился я. -- Что с вами, Антон Павлович?
       -- Влюблен.
       -- Это хорошо, но уже десятый час... И потом -- вы можете простудиться...
       -- Молодой человек, не рассуждать-с!
       Через десять минут я был уже в Аутке. В доме, где зимой Чехов жил только с матерью, была, как всегда, мертвая тишина и темнота, -- только из комнаты Евгении Яковлевны пробивался сквозь дверную щель свет, да тускло горели две свечечки в кабинете, теряясь в полумраке. И, как всегда, у меня сжалось сердце при виде этого тихого кабинета, где для Чехова протекло столько одиноких зимних вечеров, полных, может быть, горьких дум о судьбе, так одарившей его и так посмеявшейся над ним.
       -- Какая ночь! -- сказал он мне с необычной даже для него мягкостью и какой-то грустной радостью, встречая меня на пороге кабинета. -- А дома -- такая -- скука! Только и радости, что затрещит телефон, да Софья Павловна спросит, что я делаю, а я отвечу: мышей ловлю. Поедемте в Орианду. Простужусь -- наплевать!
       Ночь была теплая, тихая, с ясным месяцем, с легкими белыми облаками, с редкими лучистыми звездами в голубом глубоком небе. Экипаж мягко катился по белому шоссе, мы молчали, глядя на блестевшую тусклым золотом равнину моря. А потом пошел лес с легкими узорами теней, похожими на паутину, но уже по-весеннему нежный, красивый и задумчивый. Потом зачернели толпы кипарисов, возносившихся к лучистым звездам. И когда мы оставили экипаж и тихо пошли под ними, мимо голубовато-бледных в лунном свете развалин дворца, Чехов внезапно сказал мне:
       -- Знаете, сколько лет еще будут читать меня? Семь.
       -- Почему семь? -- спросил я.
       -- Ну семь с половиной.
       -- Нет, -- сказал я. -- Поэзия живет долго и чем дальше, тем сильнее.
       Он ничего не ответил, но когда мы сели где-то на скамью, с которой снова открылся вид на блестящее в месячном свете море, он скинул пенснэ и, поглядев на меня добрыми и усталыми глазами, сказал:
       -- Поэтами, милостивый государь, считаются только те, которые употребляют такие слова, как "серебристая даль", "аккорд" или "на бой, на бой, в борьбу со тьмой!"
       -- Вы грустны сегодня, Антон Павлович, -- сказал я, глядя на его простое, доброе и прекрасное лицо, слегка бледное от лунного света.
       Опустив глаза, он задумчиво копал концом палки мелкие камешки, но когда я сказал, что он грустен, он шутливо покосился на меня.
       -- Это вы грустны, -- ответил он. -- И грустны от того, что потратились на извозчика.
       А потом серьезно прибавил:
       -- Читать же меня будут все-таки только семь лет, а жить мне осталось и того меньше: шесть. Не говорите только об этом одесским репортерам.
       На этот раз он ошибся: он прожил меньше.
       Умер он спокойно, без страданий, среди тишины и красоты летнего рассвета, который так любил всегда. И когда умер, "выражение счастья появилось на его сразу помолодевшем лице..."

(О Чехове. По воспоминаниям Ивана Бунина)

0

226

http://sf.uploads.ru/t/6KG2P.jpg
Иван Алексеевич Бунин

-- Да, Антон Павлович, вот скоро и юбилей ваш будем праздновать!
       -- Знаю-с я эти юбилеи. Бранят человека двадцать пять лет на все корки, а потом дарят гусиное перо из алюминия и целый день несут над ним, со слезами и поцелуями, восторженную ахинею!
       И чаще всего на разговоры о его славе и о том, что о нем пишут, он отвечал именно так -- двумя-тремя словами или шуткой.
       -- Читали, Антон Павлович? -- скажешь ему, увидав где-нибудь статью о нем.
       А он только покосится поверх пенснэ и, вытянув лицо, ответит своим грудным басом:
       -- Покорно вас благодарю! Напишут о ком-нибудь тысячу строк, а внизу прибавят: "а то вот еще есть писатель Чехов: нытик..." А какой я нытик? Какой я "хмурый человек", какая я "холодная кровь", как называют меня критики? Какой я "пессимист"? Ведь из моих вещей самый любимый мой рассказ -- "Студент"... И слово-то противное: "пессимист"... Нет, критики еще хуже, чем актеры. А ведь, знаете, актеры на целых семьдесят пять лет отстали в развитии от русского общества.
       И порою прибавит:
       -- Когда вас, милостивый государь, где-нибудь бранят, вы почаще вспоминайте нас, грешных; нас, как в бурсе, критики драли за малейшую провинность. Мне один критик пророчил, что я умру под забором: я представлялся ему молодым человеком, выгнанным из гимназии за пьянство.

(О Чехове. По воспоминаниям Ивана Бунина)

0

227

НА САХАЛИНЕ. ЗА ГРАНИЦЕЙ. 1890-1891

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000245.jpg
А. П. Чехов. Фотография. 1890

...Очерков, фельетонов, глупостей, водевилей... пуды исписанной бумаги, академическая премия, житие Потемкина - и при всем том нет ни одной строчки, которая в моих глазах имела бы серьезное литературное значение... Мне страстно хочется спрятаться куда-нибудь лет на пять и занять себя кропотливым, серьезным трудом.

Чехов - А. С. Суворину. 18 - 23 декабря 1889. Москва.

Боже мой, как богата Россия хорошими людьми! Если бы не холод, отнимающий у Сибири лето, и если бы не чиновники, развращающие крестьян и ссыльных, то Сибирь была бы богатейшей и счастливейшей землей.

Чехов - М. П. Чеховой. 14 - 17 мая 1890. Красный Яр - Томск.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/map000s.jpg
Карта поездок Чехова в 1890 - 1891 гг.

Целый день сижу, читаю и делаю выписки. В голове и на бумаге нет ничего, кроме Сахалина. Умопомешательство. Mania Sachalinosa.

Чехов - А. Н. Плещееву. 15 февраля 1890. Москва.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000246.jpg
Страница из списка книг по истории Сахалина и тюрьмоведению. Автограф 1890

Чем больше читаю, тем сильнее убеждение, что в два месяца я не успею сделать и четверти того, что задумал, а ведь больше двух месяцев мне нельзя сидеть на Сахалине: подлецы-пароходы не ждут! Работа разнообразная... Приходится быть и геологом, и метеорологом, и этнографом...

Чехов - А. С. Суворину. Между 19 и 21 февраля 1890. Москва.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000247.jpg
Сибирский тракт. Фотография из коллекции Чехова. 1890

...Ехать было тяжко, временами несносно и даже мучительно; разливы рек, холод, питание исключительно чаем, грязная одежа, тяжелые сапоги, невылазная грязь - все это имело для меня подавляющее значение...

Чехов - И. Л. Леонтьеву (Щеглову). 5 июня 1890. Иркутск.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000248.jpg
Удостоверение, выданное Чехову редакцией газеты 'Новое время' накануне выезда на о. Сахалин

Сибирь есть страна холодная и длинная. Еду, еду и конца не видать... Чувствую и переживаю много. Воевал с разливами рек, с холодом, с невылазною грязью, с голодухой...

В общем я своею поездкой доволен и не жалею, что поехал.

Чехов - Ал. П. Чехову. 5 июня 1890. Иркутск.

0

228

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

Красноярск красивый интеллигентный город... Улицы чистые, мощеные, дома каменные, большие, церкви изящные.

Чехов - М. П. Чеховой. 28 мая 1890. Красноярск.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000250.jpg
Красноярск. Фотография. 1890-е годы

...Горы около Красноярска... как высокие стены, окружают город... Енисей широкая, быстрая, гибкая река; красавец, лучше Волги... И горы, и Енисей подарили меня такими ощущениями, которые сторицею вознаградили меня за все пережитые кувырколлегии и которые заставили меня обругать Левитана болваном за то, что он имел глупость не поехать со мной.

Чехов - М. П. Чеховой. 6 июня 1890. Иркутск.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000252.jpg
Река Енисей близ Красноярска. Фотография. 1890- годы

...На Енисее... жизнь началась стоном, а кончится удалью, какая нам и во сне не снилась. Так, по крайней мере, думал я, стоя на берегу широкого Енисея и с жадностью глядя на его воду, которая с страшной быстротой и силой мчится в суровый Ледовитый океан... На этом берегу Красноярск, самый лучший и красивый из всех сибирских городов, а на том - горъг, напомнившие мне о Кавказе, такие же дымчатые, мечтательные. Я стоял и думал: какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега!

«Из Сибири». 1890.
Иркутск. Фотография. 1890-е годы

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000253.jpg
Иркутск. Фотография. 1890-е годы

Иркутск превосходный город. Совсем интеллигентный. Театр, музей, городской сад с музыкой, хорошие гостиницы. .

Чехов - М. П. Чеховой. 6 июня 1890. Иркутск.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000256.jpg
Озеро Байкал. Гора Шаманка. Фотография. 1890-е годы

...Я переплыл Байкал и проехал Забайкалье. Байкал удивителен, и недаром сибиряки величают его не озером, а морем. Вода прозрачна необыкновенно, так что видно сквозь нее, как сквозь воздух; цвет у нее нежно-бирюзовый, приятный для глаза. Берега гористые, покрытые лесами; кругом дичь непроглядная, беспросветная. Изобилие медведей, соболей, диких коз и всякой дикой всячины, которая занимается тем, что живет в тайге и закусывает друг другом. Прожил я на берегу Байкала двое суток.

Чехов - Н. А. Лейкину. 20 июня 1890. Амур под Горбицей.

Ехали мы к Байкалу по берегу Ангары, которая берет начало из Байкала и впадает в Енисей. Зрите карту. Берега живописные. Горы и горы, на горах всплошную леса. Погода чудная, тихая, солнечная, теплая; я ехал и чувствовал почему-то, что я необыкновенно здоров; мне было так хорошо, что и описать нельзя.

Чехов - М. П. Чеховой. 13 июня 1890, Ст. Лиственичная.

0

229

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000275.jpg
О. Сахалин. Заковка каторжан в кандалы. Фотография из личной коллекции Чехова. 1890

...Вы пишете, что Сахалин никому не нужен. . . Сахалин может быть ненужным... только для того общества, которое не ссылает на него тысячи людей и не тратит на него миллионов. После Австралии в прошлом и Кайены, Сахалин - это единственное место, где можно изучать колонизацию из преступников; им заинтересована вся Европа, а нам он не нужен? Не дальше, как 25 - 30 лет назад наши же русские люди, исследуя Сахалин, совершали изумительные подвиги, за которые можно боготворить человека, а нам это не нужно, мы не знаем, что это за люди...

Чехов - А. С. Суворину. 9 марта 1890. Москва.

Сахалин - это место невыносимых страданий, на какие только бывает способен человек вольный и подневольный. В места, подобные Сахалину, мы должны ездить на поклонение, как турки ездят в Мекку, а моряки и тюрьмоведы должны глядеть в частности на Сахалин, как военные на Севастополь... Мы сгноили в тюрьмах миллионы людей... варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст, заражали сифилисом, развращали, размножали преступников и все это сваливали на тюремных, красноносых смотрителей.

Чехов - А. С. Суворину. 9 марта 1890. Москва.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000265.jpg
Пост Александровск на о. Сахалине. Дом, где жил Чехов. Фотография

Выдав свидетельство лекарю Антону Павловичу Чехову в том, что ему разрешается собирать разные статистические сведения и материалы, необходимые для литературной работы об устройстве на острове Сахалине каторги и поселений, с правом посещения им тюрем и поселений, поручаю Вам иметь неослабное наблюдение за тем, чтобы Чехов не имел никаких сношений с ссыльнокаторжными, сосланными за государственные преступления и административно сосланными, состоящими под надзором полиции.

Секретное предписание, адресованное начальником острова Сахалина начальникам Александровского и Тыновского округов от 30 июля 1890.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000268.jpg
Письмо ссыльнокаторжного Хоменко к Чехову. Автограф. 1891

Телка, которою вы меня наградили в 90-м году, растет... Смотря на тоё животное, ежедневно благодарю Вашей милости и вечно буду.., благодарить Вас... за такую великую для меня несчастного человека, сделанную Вами награду.

Письмо ссыльнокаторжного Хоменко к Чехову. 21 сентября 1891. Сахалин.

http://andreygoncharov.users.photofile.ru/photo/andreygoncharov/151231529/large/179063209.jpg
А.П.Чехов

0

230

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

http://bigslide.ru/images/25/24204/960/img23.jpg

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000276.jpg
О. Сахалин. Каторжники, прикованные к тачкам. Фотография из личной коллекции Чехова. 1890

...Мы совершенно не знаем, что такое тюрьма и что такоэ ссылка. Взгляните-ка вы на нашу литературу по части тюрьмы и ссылки: что за нищенство!.. Уж 20 - 30 лет наша мыслящая интеллигенция повторяет фразу, что всякий преступник составляет продукт общества, но как она равнодушна к этому продукту!

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000271.jpg
Фотография из личной коллекции Чехова.
Каторжане на пароходе по пути следования на о. Сахалин. Фотография. 1890-е годы

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000272.jpg
О. Сахалин. Слобода ссыльных. Фотография из личной коллекции Чехова 1890

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000273.jpg
Пересыльная тюрьма на о. Сахалине. Фотография. 1890-е годы

...Дуэ - страшное, безобразное и во всех отношениях дрянное место, в котором по своей доброй воле могут жить только святые или глубоко испорченные люди...
В дуйских карцерах содержатся тяжкие преступники, большею частью рецидивисты и подследственные...
В воеводской тюрьме содержатся прикованные к тачкам.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000264.jpg
О. Сахалин. Переправа на пароме. Фотография из личной коллекции Чехова. 1890

Амур очень хорошая река; я получил от него больше, чем мог ожидать... Налево русский берег, направо китайский. Хочу на Россию гляжу, хочу - на Китай. Китай так же пустынен и дик, как и Россия: села и сторожевые избушки попадаются редко...

Китайцы начинают встречаться с Иркутска, а здесь их больше, чем мух. Это добродушнейший народ...

Ужасно вежливый народ. Одеваются бедно, но красиво, едят вкусно, с церемониями.

Чехов - А. С. Суворину. 27 июня 1890. Благовещенск.

0

231

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000278.jpg
О. Сахалин. Поселок Айп, где Чехов проводил перепись ссыльно-поселенцев. Фотография. 1890

Мой «Сахалин» -труд академический, и я получу за него премию митрополита Макария. Медицина не может теперь упрекать меня в измене: я отдал должную дань учености и тому, что старые писатели называли педантством. И я рад, что в моем беллетристическом гардеробе будет висеть и сей жесткий арестантский халат.

Чехов - А. С. Суворину. 2 января 1894. Мелихово.

0

232

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000277.jpg
Одна из карточек переписи ссыльнокаторжных, заполненных Чеховым. Автограф. 1890

Работа у меня была напряженная; я сделал полную и подробную перепись всего сахалинского населения и видел все, кроме смертной казни. Когда мы увидимся, я покажу Вам целый сундук всякой каторжной всячины, которая, как сырой материал, стоит чрезвычайно дорого. Знаю я теперь очень многое, чувство же привез я с собою нехорошее... По воспоминаниям, Сахалин представляется мне целым адом.

Чехов - А. С. Суворину. 9 декабря 1890. Москва.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000279.jpg
Остров Сахалин'. Страница черновой рукописи Чехова

...Условия, в которые я был поставлен с самого начала, были благоприятнейшими. Я видел все стало быть, вопрос теперь не в том, что я видел, а как видел.

...Сделано мною не мало. Хватило бы на три диссертации. Я вставал каждый день в 5 часов утра, ложился поздно и все дни был в сильном напряжении от мысли, что мною многое еще не сделано…

...Я имел терпение сделать перепись всего сахалинского населения. Я объездил все поселения, заходил во все избы и говорил с каждым; употреблял я при переписи карточную систему, и мною уже записано около десяти тысяч человек каторжных и поселенцев... На Сахалине нет ни одного каторжного или поселенца, который не разговаривал бы со мной. Особенно удалась мне перепись детей, на которую я возлагаю немало надежд.

Чехов - А. С. Суворину. 11 сентября 1890. Пароход «Байкал», Татарский пролив.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000280.jpg
'Остров Сахалин'. Титульный лист отдельного издания редакции 'Русская мысль' с шуточной дарственной надписью Чехова - И. Левитану: Милому Левиташе даю сию книгу на случай, если он совершит убийство из ревности и попадет на оный остров. А. Чехов'

Не подчеркивая и отнюдь не стараясь ставить точки над и, автор превосходной группировкой фактов и личных наблюдений вырисовывает такую потрясающую картину жизни на Сахалине, что, совершенно подавленный и глубоко пристыженный, закрываешь книгу, и долго не можешь отделаться от полученного впечатления. Если бы г. Чехов ничего не написал более, кроме этой книги, имя его навсегда было бы вписано в историю русской литературы и никогда не было забыто в истории русской ссылки. Сказанным достаточно определяется огромное общественное значение его книги, тем более, что лучшей книги о Сахалине до сих пор не было и нет.

А. Богданович.

0

233

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000285.jpg
Страницы из записной книжки Чехова. Зачеркнутые места - материал, использованный Чеховым в своих произведениях

- Вы знаете, что я делаю?- весело встретил он меня.- В эту записную книжку я больше десяти лет заношу все свои заметки, впечатления. Карандаш стал стираться, и вот я решил навести чернилом: как видите, уже кончаю.

Он добродушно похлопал по книжке и сказал:

- Листов на 500 еще неиспользованного материала. Лет на пять работы. Если напишу, семья останется обеспеченной.

Н. Г. Гарин-Михайловский. «Памяти Чехова».

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000269.jpg
Пост Александровск на о. Сахалине. Фотография. 1890

В тюрьме Чехов подолгу беседовал с каторжниками. Он сумел расположить их к себе, и они относились к нему на редкость доверчиво. Мы диву давались. Каторжане в большинстве хитры, подозрительны и лживы... но с Чеховым они беседовали необычайно просто и правдиво...

С. А. Фельдман. «Чехов на Сахалине».

0

234

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

ЗА ГРАНИЦЕЙ. 1890-1891

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000287.jpg
Вена. Университет Фотография. 1890-е годы

Друзья мои Чехи! Пишу Вам из Вены, куда я приехал вчера... В дороге все было благополучно. От Варшавы до Вены я ехал как железнодорожная Нана, в роскошном вагоне «интернационального общества спальных вагонов»: постели, зеркала, громадные окна, ковры и проч.

...Если бы Вы знали, как хороша Вена! Ее нельзя сравнить ни с одним из тех городов, какие я видел в своей жизни. Улицы широкие, изящно вымощенные, масса бульваров и скверов, дома все 6- и 7-этажные...

Чехов - М. П. Чеховой. 20 марта 1891. Вена.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000289.jpg
Вена. Театр. Фотография. 1890-е годы

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000288.jpg
Вена. Собор св. Стефана. Фотография. 1890-е годы

Церкви громадные, но они не давят своею громадою, а ласкают глаза, потому что кажется, что они сотканы из кружев. Особенно хороши собор св. Стефана и Votiv-Kirche. Это не постройки, а печенья к чаю. Великолепны парламент, дума, университет... Все великолепно, и я только вчера и сегодня... понял, что архитектура в самом деле искусство. И здесь это искусство попадается не кусочками, как у нас, а тянется полосами в несколько верст. Много памятников. В каждом переулке непременно книжный магазин. На окнах книжных магазинов попадаются и русские книги...

Чехов - М. П. Чеховой. 20 марта 1891. Вена.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000286.jpg
Заграничный паспорт Чехова. 1891

0

235

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000290.jpg
Венеция. Дворец дожей. Фотография. 1890-е годы

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000291.jpg
Венеция. Усыпальница Кановы. Фотография. 1890-е годы

Вместо улиц и переулков каналы, вместо извозчиков гондолы, архитектура изумительная, и нет того местечка, которое не возбуждало бы исторического или художественного интереса. Плывешь в гондоле и видишь дворцы дожей, дом, где жила Дездемона, дома знаменитых художников, храмы...

Великолепны усыпальницы Кановы и Тициана.

Чехов - И. П. Чехову. 24 марта 1891. Венеция.

...Здесь знаменитым художникам воздают такую же честь, как королям; их погребают в храмах, как королей, и украшают их могилы такими памятниками, что голова кружится от восторга.

Чехов - М. Г. Чехову. 25 марта 1891. Венеция.

0

236

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000292.jpg
Париж. Бульвар на Монмартре. Фотография. 1890-е годы

Масса движения. Улицы роятся и кипят... Шум, гвалт. Тротуары заняты столиками, за столиками-французы, которые на улице чувствуют себя, как дома. Превосходный народ...

Был на картинной выставке... Русские художники гораздо серьезнее французских. В сравнении со здешними пейзажистами, которых я видел вчера, Левитан король.

Чехов - М. П. Чеховой. 21 апреля 1891. Париж.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000293.jpg
Париж. Эйфелева башня. Фотография. 1890-е годы

Едучи с вокзала, видел в тумане Эйфелеву башню...

Из Парижа выедем в понедельник прямо в Россию... Чем раньше, тем лучше, ибо я уже соскучился и новизна набила мне оскомину.

Чехов - М. П. Чеховой. 19 апреля 1891. Париж.

0

237

http://r-prostory.ru/melihovo/Chehov.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000294.jpg
Ницца. Английская набережная. Фотография. 1890-е годы

Живем в Ницце, на берегу моря... На расстоянии одного часа езды от Ниццы находится знаменитое Монако; здесь есть местечко Монте-Карло, в котором играют в рулетку. Вообразите себе залы Благородного собрания, красивые, высокие... В залах большие столы, на столах рулетка... Третьего дня я ездил туда и проиграл. Игра завлекает страшно... Но здешняя рулеточная роскошь производит на меня впечатление роскошного ватер-клозета. В воздухе висит что-то такое, что, Вы чувствуете, оскорбляет вашу порядочность, опошляет природу, шум моря, луну.

Чехов - М. П. Чехову. 15 апреля 1891. Ницца.

Если принц Монако имеет рулетку, то каторжным иметь у себя картеж можно и подавно.

Записные книжки.

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000295.jpg
Монте-Карло. Рулетка. Фотография. 1890-е годы

http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000025/pic/000296.jpg
Монако. Фотография. 1890-е годы

Пишу Вам из Монте-Карло, из самого того места, где играют в рулетку. Чорт знает, какая зажигательная игра. Я сначала выиграл 80 франков, потом проиграл, потом опять выиграл и в конце концов остался в проигрыше франков на сорок... Если бы лишние деньги, то, кажется целый год играл бы да ходил по великолепным залам казино!.. Утром одна девица проиграла 5000 франков. Интересны столы с кучами золота. Одним словом, чорт знает что. Это милое Монте-Карло очень похоже на хорошенький,.. разбойничий вертеп. Самоубийство проигравшихся - явление заурядное.

Чехов - М. П. Чеховой. 13 апреля 1891. Монте-Карло.

0

238

http://s5.uploads.ru/t/tZyXm.jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

Мнения современников о героине рассказа “Душечка” (1898)

оказались резко противоположны. Рассказ нравился практически всем, над ним смеялись и плакали. Но что является в Душечке главным и как автор предлагает к ней относиться, — на этот счет высказывалось и продолжает высказываться немало взаимоисключающих суждений.

Душечка — безликая раба своих привязанностей? (Так воспринимал героиню рассказа Горький.)

Душечка — непостоянное, беспринципное существо? (Такой предстает она в отзыве Ленина.)

Душечка — воплощение истинного предназначения женщины?

(Такой ее увидел Л. Толстой.)

Многозначность образа и произведения, возможность разностороннего понимания и толкования — свойство творений высокого искусства. Недаром Лев Толстой поставил образ Душечки рядом с образами Дон Кихота и Санчо Пансы, с образом шекспировского Горацио из “Гамлета”. Толстой утверждал, что осмеяние присутствует в основе замысла “Душечки”, но полагал, что рассказ получился не таким, каким его задумывал Чехов. “Душечку” он считал шедевром, но получившимся как бы помимо или вопреки авторским намерениям, “бессознательно”: задумывалось осмеяние — получилось восхваление.

Итак, что в этом рассказе: осмеяние, любование? И что главное в Душечке? И еще — действительно ли образ получился именно таким вопреки воле автора или намерение Чехова выразилось вполне определенно и дело в том, чтобы почувствовать, угадать, увидеть это намерение?

Как можно его увидеть? Вслушиваясь в тот язык, на котором автор говорит с читателями, — язык художественных средств, приемов. Повторение — излюбленное Чеховым художественное средство — в рассказе “Душечка” является едва ли не основным способом построения произведения.

История рассказывает о смене четырех привязанностей Душечки. Антрепренер, лесоторговец, ветеринар, маленький гимназист поочередно входят в ее жизнь, потом покидают (или могут покинуть ее) — так задана четырехчастная композиция рассказа. Поскольку каждая из четырех частей-ситуаций складывается по одинаковой схеме (понимание Душечкой чужого положения — жалость или сочувствие — любовь — воспроизведение чужих мнений — конец), уже где-то к середине второй из них читатель настраивается на ожидание повторения. И не ошибается; а потом это читательское ожидание оправдывается еще раз.

И чаще всего, прибегая к повторению, писатель рассчитывает на комический эффект. Монотонность, ожидаемость ситуаций, однообразие действий, помноженное на как бы механическую заданность их воспроизведения, — все это настраивает читателя на ироническую реакцию.

На повторении основана не только композиция “Душечки”. Повторы — большие и малые — встречают нас с самого начала произведения.

Первые же слова чеховского рассказа содержат незаметную подсказку и о среде, в которой будет происходить действие, и даже о тональности дальнейшего повествования. Делается это также при помощи повторения — в данном случае суффиксов. Душечка, Оленька, на крылечке: уменьшительно-ласкательные суффиксы, повторенные в заглавии и в первой фразе, настраивают на рассказ о знакомых читателю обстановке и типе людей, о среднем и обыденном.

Но если читатель поддался обаянию этих суффиксов и уже настроился на сентиментальный лад, на умиление и любование, — автор немедленно перебивает это ожидание.

Тут же возникает персонаж с нелепой фамилией Кукин (нелепой именно в соединении с экзотическим для русской провинции и претенциозным названием “Тиволи”). И вновь нужный автору эффект достигается с помощью повторения. Уже на первой страничке Кукин, как цирковой клоун-неудачник, трижды проваливается, трижды оказывается жертвой ненавистных ему враждебных сил — дождливой погоды и невежественной (т.е. равнодушной к его затеям) публики. Ясно, что такое повторение ведет к несомненно комическому восприятию этого персонажа и всего, что с ним происходит.

Итак, уже на первой странице рассказа (а всего в нем этих страничек 12) устанавливается его основная тональность, основной принцип, по которому будет вестись повествование. Этот принцип — не единый тон рассказа, допустим лирический, сентиментальный или, наоборот, только иронический, насмешливый. Это соединение противоположных тональностей, сменяющих, а точнее, перебивающих одна другую: то серьезной, то иронической; то лирической, то комической. По этому принципу строится повествование в “Душечке”, и именно такое художественное построение помогает понять авторский смысл произведения.

Первой страницей не ограничивается использование повторений в этом рассказе. Повторяются не только слова и ситуации. Чехов чередует описание одноразовых событий или сцен с тем, что происходит обычно, повторяется всегда или часто. Так на чередовании однократного с повторяющимся автор строит художественное время в рассказе.

Свой отчаянно-истерический монолог в предчувствии опять надвигающегося дождя Кукин произносит перед Оленькой “одним жарким вечером”. Но потом мы узнаем, что все повторилось и на второй день, и на третий. Также в один прекрасный день Оленька почувствовала, что полюбила этого страдальца. Но далее мы узнаем, что она всегда кого-нибудь любила “и не могла без этого”. Четырежды повторяется слово “любила” — так автор обозначает главное содержание Оленькиной жизни. И удовольствие, которое испытывал всякий при взгляде на нее — и мужчины, и знакомые дамы, — обозначается как реакция, неизменно повторявшаяся. Предложение, которое ей сделал Кукин, их венчание, его поездка в Москву в Великий пост, телеграмма с известием о его смерти — события однократные. А все, чем было заполнено время в промежутках между этими событиями, обозначено как постоянно повторявшееся: и хлопоты Душечки в саду, в театре, и то, как она, слово в слово за мужем, бранила публику или восхваляла театральное дело, и то, как актеры называли ее “мы с Ваничкой” и “душечкой”, и ничем не устранимая склонность Кукина жаловаться на судьбу, и то, как она его жалела и утешала...

“Однажды” здесь выступает синонимом “всегда”. Так обычно Чехов организует время в своих рассказах: получается сложная, емкая краткость — целые судьбы, изложенные на нескольких страницах.

Дважды говорится в этом описании “жили хорошо”. Это уже повторение некоторой оценки. Конечно, здесь “хорошо” отражает точку зрения героини: это она от такой жизни “полнела и вся сияла от удовольствия”, спутник же ее на этом жизненном отрезке лишь “худел и желтел и жаловался”. Потом, также дважды, это “хорошо” повторится в описании следующего отрезка жизни Душечки, уже с лесоторговцем Пустоваловым; и станет окончательно ясно, что “хорошо” в ее мире, с ее точки зрения, — это когда ей есть кого любить и о ком заботиться. И, встречая в очередной раз такое “хорошо”, читатель готов воспринять его не в прямом смысле, а с долей иронии.

Так что намеченный в начале рассказа принцип: дать читателю проникнуться чувством, испытываемым героиней, но затем обязательно обозначить относительность, ограниченность этого чувства, улыбнуться над этой ограниченностью — последовательно соблюдается.

Даже телеграмма о смерти Кукина, сделавшая Душечку глубоко несчастной, содержит нелепо-смешные слова “сючала”, “хохо-роны”. Эти “хохороны вторник”, кстати, странно повторяют ранее уже связанный с Кукиным мотив. Свой монолог с жалобами на судьбу он произносил во второй день разговоров с Оленькой “с истерическим хохотом”. Как будто эхом-повтором с того света звук этого кукинского истерического хохота отозвался в телеграмме.

И далее повторяется этот прием снижения, обозначения относительности чувств героини и того, как она сама оценивает происходящее. О чувстве одиночества и пустоты, владевшем Оленькой после того, как ей некого стало любить, сказано: “И так жутко, и так горько, как будто объелась полыни”. Сами чувства высокого порядка, а объяснение их — через растительно-животные ассоциации. Снова снижение, снова ироническая улыбка. Фразы, подобные этой, объединяют в себе не однозначную, а двойственную (сочувственно-ироническую) характеристику и оценку.

Так повторения становятся главным организующим принципом рассказа — от его композиции в целом до способов характеристики героев, от соотнесенности отдельных абзацев до перекличек внутри одного предложения.

Но не только целям иронии по отношению к героине служат художественные средства, применяемые автором, и главное среди них — повторения.

Повторения в искусстве (не обязательно только в словесном) служат созданию ритма отдельного отрывка или произведения в целом. Что-то (какая-то группа звуков, слов) должно несколько раз повториться, чтобы у слушателя, читателя возникло ощущение ритма, лежащего в основе данного произведения. И тогда художник, добиваясь нового, более сильного воздействия, может прибегнуть к следующему приему — к нарушению ритма, отклонению от заданного ритма. И Чехов не раз к нему прибегает.

Ритм в построении “Душечки” — четыре, приблизительно сходные по началу, развитию и концовке, эпизода в жизни героини. Но вот посреди второго эпизода возникает мотив — упоминание о мальчике, лишенном родительской любви, — мотив, который, как потом окажется, откликнется в эпизоде четвертом и последнем и который придаст совсем особый смысл облику героини и итоговому к ней отношению.

Именно этот мальчик станет новой, последней и самой главной привязанностью Душечки. Казалось бы, с помощью повторений заданный ритм полностью воспроизводится и в этой части рассказа. Душечка сначала сочувствует появившемуся на ее пути человеку, потом ею овладевает любовь к нему (“сердце у нее в груди стало вдруг теплым и сладко сжалось... она смотрела на него с умилением и с жалостью...”), и эта любовь сопровождается полным переходом к его кругу понятий (“Островом называется часть суши...”).

На самом деле ритм в этом эпизоде резко нарушен. Душечкой овладевает неведомая ей прежде любовь, материнская, — нечто совсем отличное от любви к ее бывшим мужьям. И по отношению к этой последней любви (“точно этот мальчик был ее родной сын”) все прежние кажутся ничтожными, неподлинными.

В этой части как бы отменяется заданный в прежних эпизодах способ воссоздания чувств героини. Прежде после передачи этих чувств и ощущений Душечки — чаще всего умиления, довольства, приятности — в повествовании обязательно следовало что-то, эти чувства и ощущения снижавшее, отменявшее. Перебивы, иронические снижения последовательно сопровождали все предыдущие характеристики внутреннего мира героини. Образ Душечки представал в двояком освещении: трогательное и милое в ней было неотделимо от смешного и ограниченного. Лирическому началу в повествовании о ней неизменно сопутствовало начало ироническое.

Но в последнем эпизоде, когда любовь Душечки приняла совсем новое направление, о ней сказано совершенно иначе.

“Ах, как она его любит! Из ее прежних привязанностей ни одна не была такою глубокой, никогда еще раньше ее душа не покорялась так беззаветно, бескорыстно и с такой отрадой, как теперь, когда в ней все более и более разгоралось материнское чувство. За этого чужого ей мальчика, за его ямочки на щеках, за картуз она отдала бы всю свою жизнь, отдала бы с радостью, со слезами умиления. Почему? А кто ж его знает — почему?”

В своем главном свойстве — любвеобилии — Душечка не изменилась. Осталось неизменным и другое свойство ее души — “покоряться” без остатка тому, кого полюбит. Об этом свойстве напоминают следующие же абзацы, в которых Душечка рассказывает, встречным “об учителях, об уроках, об учебниках, — то же самое, что говорит о них Саша”, и плачет с Сашей, когда готовит вместе с ним уроки. Чеховская усмешка остается в повествовании о Душечке до конца, но она уже не отменяет того понимания, сочувствия героине, к которому автор привел нас в последнем эпизоде своего рассказа, понимания того, в каком соотношении находятся в Душечке ее свойства, какое из них является главным, а какие — сопутствующими. Только с появлением Саши по-настоящему реализовалось и развернулось главное дарование Душечки — способность к самоотверженной любви.

Так что же, “Душечка” — рассказ об этом даре, который дается не каждому, а в таком исключительном сгущении вообще редко встречается? Да, это рассказ именно о человеке, способном любить до самозабвения. И о тех смешных, забавных и нелепых проявлениях, которые принимает в реальной действительности эта способность. Смешны и ничтожны прежде всего избранники Душечки, а она смешна в той мере, в какой перенимает их образ жизни и видение мира. Главное же в ней — неисчерпаемый запас любви.

В искусстве сила любви нередко измеряется готовностью умереть за любимого человека. Оленька искренно убивается после смерти и Кукина и Пустовалова, и в своих причитаниях — как риторическую фигуру — она вполне могла высказать желание уйти вместе с ними в мир иной. Но умереть ради Кукина или Пустовалова выглядело бы действительно нелепостью. А истинность любви к Сашеньке подтверждается именно готовностью отдать за него жизнь — “с радостью, со слезами умиления”. Это-то и говорит о подлинности и причастности самому высокому последнего чувства Душечки.

Душечка живет в той же среде, среди людей такого же склада и уровня, что и Ионыч. Силу этого окружения, невозможность вырваться из навязанных им форм жизненного поведения испытывают на себе и Ионыч и Душечка: он — попытавшись сопротивляться и противостоять этим формам, она — принимая их добровольно и с радостью. Но обрисованы эти два героя Чеховым по-разному, и разные стороны своего представления о мире воплотил в них писатель.

“Ионыч” — рассказ о поражении в жизненной борьбе, он строится как повествование о незаметной, но неумолимой деградации человека. С Душечкой такой деградации не происходит. Необыкновенный дар, который она несет в себе, позволяет ей не просто сохраниться неизменной, а найти в убогой обыденной жизни применение этому небесному дару. Обладание таким даром действительно высветляет и возвышает ее, хотя чаще кажется, что она — плоть от плоти этого жалкого и ничтожного мира.

Толстой, руководимый своими взглядами на назначение женщины и очарованный в чеховской героине даром любви-самоотвержения, не хотел осмеяния того, что считал святым и прекрасным. Он объяснял неоднозначное освещение героини рассказа тем, что Чехов хотел написать одно, вышло же у него благодаря вмешательству “бога поэзии” другое: мол, Чехов хотел посмеяться над Душечкой, в результате же ее возвеличил. Но Чехов-художник, конечно же, остался в полном обладании искусством изображать сложное в простом. Он писал не о том, какой должна быть женщина. Что женщины могут быть совершенно другими, он показал — мимоходом, мельком, но вполне отчетливо — в образе жены Смирнина, матери Саши. Ей не отпущено любви: ни к мужу, ни к ребенку, — хотя она-то, вполне возможно, и могла бы проявить себя в какой угодно общественной или профессиональной области.

Все равно — читатель сочувствует не ей, а Душечке в открытом и тревожном финале рассказа: неужели неумолимый ритм не будет нарушен и Душечка лишится того, что наполняет ее жизнь, и на этот раз, как в трех предыдущих случаях?

0

239

http://iessay.ru/public/page_images/1183/chekhov_2.jpg
Антон Павлович Чехов

О Чехове. По воспоминаниям Ивана Бунина

     Чехов говорил:
       "Писателю надо непременно в себе выработать зоркого, неугомонного наблюдателя... Настолько, понимаете, выработать, чтоб это вошло прямо в привычку... сделалось как бы второй натурой".
     

    * * *
       
       У Чехова каждый год менялось лицо.
     

    * * *
       
       Благородство Чехова -- цветы, животные, благородство людских поступков.
     

    * * *
       
       Со всеми он был одинаков, какого бы ранга человек ни был.
     

    * * *
       
       Всеволод Гаршин, которого, несмотря на краткое знакомство, он успел полюбить всей душой, весной 1888 года кончает самоубийством.
     

    * * *
       
       Монгольское у матери и у Николая, и у самого Чехова.
       Портреты деда, бабки, отца, дяди -- мужики. Женщины широкоскулы, рты без губ, -- монголки. Дед, бабка, мать, отец, дядя Чехова -- все мужики и все широкоскулые. Просто страшно смотреть -- особенно проживши больше 30 лет в Европе. Нижняя челюсть дяди. Грубость поразительная. Отец приличнее, но нижняя челюсть почти, как у дяди.
     

    * * *

0

240

http://www.a4format.ru/authors/1089563410(s).jpg
Чехов Антон Павлович
29.01.1860 – 15.06.1904

ЦИТАТЫ

Умный любит учиться, а дурак - учить.

Университет развивает все способности, в том числе - глупость.

Доставляет удовольствие только то, что не нужно.

Женщины без мужского общества блекнут, а мужчины без женского глупеют.

Сказать женщине: «Я вас не люблю» - так же неделикатно, как сказать писателю: «Вы плохо пишете».

Я ей не прощаю того, что я любил ее.

Надо воспитать женщину так, чтобы она умела сознавать свои ошибки, а то, по ее мнению, она всегда права.

Когда я женился, я стал бабой.

Если боитесь одиночества, то не женитесь.

Я заметил, что, женившись, перестают быть любопытными.

Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.

Медицина учит, что холостяки обыкновенно умирают сумасшедшими, женатые же умирают, не успев сойти сума.

У бедных просить легче, чем у богатых.

От чего умер ваш дядя? - Он вместо 15 капель Боткина, как прописал доктор, принял 16.

Человек любит поговорить о своих болезнях, а между тем это самое неинтересное в его жизни.

Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, это значит, что болезнь неизлечима.

Честные не лгут, когда не нужно.

Говорят: в конце концов правда восторжествует; но это неправда.

Хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой.

Когда я перестал пить чай с калачом, то говорю: аппетита нет! Когда же перестал читать стихи или романы, то говорю: не то, не то!

Когда хочется пить, то кажется, что выпьешь целое море - это вера; а когда станешь пить, то выпьешь всего стакана два - это наука.

Там хорошо, где нас нет; в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным.

У насекомых из гусеницы получается бабочка, а у людей наоборот: из бабочки гусеница.

Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой.

Россия страна казенная.

Смерть страшна, но еще страшнее было бы сознание, что будешь жить вечно и никогда не умрешь.

0


Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Художники и Писатели » Чехов, Антон Павлович - великий русский писатель