Абсурд не в человеке и не в мире, но в их совместном присутствии.
Абсурд рождается из столкновения человеческого разума и безрассудного молчания мира.
Абсурдно, что мы рождаемся, и абсурдно, что мы умираем.
Ад - особая милость, которой удостаиваются те, кто упорно ее домогались.
Ад - это жизнь с этим телом, которая все же лучше, чем небытие.
Беда нашего века. Ещё недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нём нуждаются поступки добрые.
Без греховного начала человек не смог бы жить, а без святого жил бы припеваючи. Бессмертие - идея бесперспективная.
Без несовершенства неощутимо и счастье!
Без отчаяния к жизни нет и любви к жизни.
Благодаря Саду эротика сделалась одним из направлений философии абсурда.
Бог завидовал нашей боли - вот почему он снизошел на землю, чтобы умереть на кресте.
Болезнь - это крест, но, может, и опора. Идеально было бы взять у нее силу и отвергнуть слабости. Пусть она станет убежищем, которое придает силу в нужный момент. А если платить нужно страданиям и отречением - заплатим.
Быть созданным, чтобы творить, любить и побеждать, - значит быть созданным, чтобы жить в мире. Но война учит все проигрывать и становиться тем, чем мы не были.
Быть язычником для себя, христианином для других - к этому инстинктивно склоняется всякий человек.
В жизни должна быть любовь - одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены.
В жизни каждая минута таит в себе чудо и вечную юность.
В искусстве любая доктрина - это алиби, которым художник пытается оправдать собственную ограниченность.
В конечном счете Евангелие реалистично, хотя обычно его считают нереальным. Оно исходит из того, что человек не может быть безгрешным. Но оно может постараться признать его греховность, то есть простить. Виноваты всегда судьи. Выносить абсолютный приговор могут только те, кто абсолютно безгрешен. Вот по чему Бог должен быть абсолютно безгрешным.
В молодости я требовал от людей больше, чем они могли дать: постоянства в дружбе, верности в чувствах. Теперь я научился требовать от них меньше, чем они могут дать: быть рядом и молчать. И на их чувства, на их дружбу, на их благородные поступки я всегда смотрю как на настоящее чудо - как на дар Божий.
В отличие от нас, женщины по крайней мере не обязаны стремиться к величию. У мужчин даже вера, даже смирение призваны доказывать величие. Это так утомительно.
В смерти игра и героизм обретают свой подлинный смысл.
Важный вопрос, который следует разрешить "на практике": можно ли быть счастливым и одиноким?
Великий вопрос жизни - как жить среди людей.
Величие искусства и состоит в этой вечной напряженной раздвоенности между красотой и страданием, любовью к людям и страстью к творчеству, мукой одиночества и раздражением от толпы, бунтом и согласием. Искусство балансирует между двумя пропастями — легкомыслием и пропагандой. На гребне хребта, по которому идет вперед большой художник, каждый шаг — приключение, величайший риск. В этом риске, однако, и только в нем, заключается свобода искусства.
Вера в смысл жизни всегда предполагает шкалу ценностей, выбор, предпочтение. Вера в абсурд, по определению, учит нас прямо противоположному.
Вечно наслаждаться невозможно, в конце концов наступает усталость. Превосходно. Но отчего? На практике невозможно наслаждаться вечно, потому что невозможно наслаждаться всем. При мысли обо всех тех наслаждениях, которые тебе совершенно недоступны, ощущаешь такую же усталость, как при мысли о тех, которые ты уже испытал. Ес ли бы в самом деле можно было бы объять все наслаждения без исключения, почувствовали бы мы усталость?
Вечное возвращение предполагает примирение со страданием.
Вечное искушение, против которого я непрестанно веду изнурительную борьбу, - цинизм.
Взбунтовавшийся атеизм (абсолютный атеизм) ставит историю на место Бога и заменяет бунт абсолютным повиновением. Долг и добродетель для него суть не что иное, как полное подчинение и полное принесение себя в жертву святыне ненасытного становления.
Воля - то же одиночество.
Вопрос о смысле жизни я считаю самым неотложным из всех вопросов.
Время идет медленно, когда за ним следишь. Оно чувствует слежку. Но оно пользуется нашей рассеянностью. Возможно даже, что существуют два времени: то, за которым мы следим, и то, которое нас преобразует.
Время страшит нас своей доказательностью, неумолимостью своих расчётов, на все прекрасные рассуждения о душе мы получали от него убедительные доказательства противоположного.
Всё, что человек способен выиграть в игре с чумой и с жизнью - это знания и память.
Всякая жизнь, посвященная погоне за деньгами, - это смерть. Воскрешение - в бескорыстии.
Всякое свершение обрекает на рабство. Оно обязывает к более высоким свершениям.
Высшая добродетель заключается в том, чтобы задушить свои страсти. Добродетель более глубокая заключается в том, чтобы привести их в равновесие.

Идти до конца - значит не только сопротивлятся, но также дать себе волю. Мне необходимо чувствовать личность постольку, поскольку в ней живет ощущение того, что выше меня. Иногда мне необходимо почувствовать вещи, которые от меня ускользают - но именно они и доказывают, что есть во мне что-то сильнее меня.
Из бессмысленности, абсурдности бытия ещё не следует бессмысленность человеческого существования, так же как из того, что Бога нет, ещё не следует, что нет никакой морали.
Индивидуалист ненавидит людей в целом, но щадит отдельного человека.
Исключение требования ясности ведёт к исчезновению абсурда.
Искусство балансирует между двумя пропастями - легкомыслием и пропагандой. На гребне хребта, по которому идет вперед большой художник, каждый шаг - приключение, величайший риск. В этом риске, однако, и только в нем, заключается свобода искусства.
Истина сияет подобно свету.
Истина, как и свет, ослепляет.
Каждому поколению свойственно считать себя призванным переделать мир.
Каждый человек умирает незнакомцем.
Как только война становится реальностью, всякое мнение, не берущее ее в расчет, начинает звучать неверно.
Красота приводит нас в отчаяние, она – вечность, длящаяся мгновение, а мы хотели бы продлить её навсегда.
Кто ничего не даёт, тот ничего не имеет. Самое большое несчастье не в том, что тебя не любят, а в том, что не любишь сам.
Лица женщин, наслаждение солнцем и водой, вот чему грозит смерть. И если мы не приемлем убийство, мы должны выстоять. Наша жизнь состоит из противоречий. Вся эпоха задыхается, тонет в противоречиях, не в силах проронить ни единой слезы, несущей избавление. Нет не только решений, нет и проблем.
Лучше быть свободным бедняком, чем богатым невольником. Конечно, люди хотят быть и богатыми и свободными - и из-за этого подчас становятся бедными рабами.
Лучше умереть стоя, чем всю жизнь прожить на коленях.
Любая радость находится под угрозой.
Любовь никогда не бывает настолько сильной, чтобы найти себе выражение.
Люди упорно путают брак и любовь, с одной стороны, счастье и любовь - с другой. Между тем, это совершенно разные вещи. Именно поэтому, хотя любовь - вещь очень редкая, среди браков бывают и счастливые.
Малодушие всегда найдет себе философское оправдание.
Мир прекрасен, и вне его нет спасения.
Может быть, для Господа Бога вообще лучше, чтобы в него не верили и всеми силами боролись против смерти, не обращая взоры к небесам, где царит молчание.
Мошенничество: хорошее соглашение, которое столкнулось с плохим законом.
Мы обращаемся к Богу лишь для того, чтобы получить невозможное.
Мыслитель движется вперед, если он не спешит с выводами, пусть даже они кажутся ему очевидными.
Мыслить можно только образами. Если хочешь быть философом, пиши романы.
На двери записка: "Входите. Я повесился". Входят - так и есть. ( Он говорит "я", но его "я" уже не существует.)
Настоящая щедрость по отношению к будущему заключается в том, чтобы все отдавать настоящему.
Наука объясняет то, что функционирует, а не то, что есть.
Начало всех великих действий и мыслей ничтожно. Великие деяния часто рождаются на уличном перекрестке или у входа в ресторан.
Не быть любимым - это всего лишь неудача, не любить - вот несчастье.
Не ждите Страшного суда. Он происходит каждый день.
Не я отрекаюсь от людей и вещей (я бы не смог), люди и вещи отрекаются от меня. Моя юность бежит от меня: это и есть болезнь.
Неизбежно только одно - смерть, всего остального можно избежать. Во временном пространстве, которое отделяет рождение от смерти, нет ничего предопределенного: все можно изменить и можно даже прекратить войну и жить в мире, если желать этого как следует - очень сильно и долго.
Несчастье художника в том, что он живет и не совсем в монастыре, и не совсем в миру - причем его мучают соблазны и той и другой жизни.
Нет любви к жизни без отчаяния в ней.
Нет такой вещи, которую бы мы совершали ради одного человека (но совершали всерьез), не раня при этом другого. А если мы не можем решиться ранить людей, мы остаемся навеки бесплодными. В конечном счете любить одного человека - значит убивать всех остальных.
Ни одно гениальное произведение никогда не основывалось на ненависти или презрении.
Ничто так не воодушевляет, как сознание собственного безнадежного положения.

У искусства случаются приступы целомудрия. Оно не может назвать вещи своими именами.
У любви есть своя честь. Стоит потерять ее - и любви приходит конец.
У людей, живущих одиноко, всегда бывает на душе что-нибудь такое, что они охотно бы рассказали.
У нас не хватает времени быть самими собой. У нас хватает времени только на то, чтобы быть счастливыми.
У тех, кто пишет ясно, есть читатели, а у тех, кто пишет темно, - комментаторы.
Уединение - роскошь богачей.
Умереть во имя идеи - это единственный способ быть на высоте идеи.
Философии значат столько, сколько значат философы. Чем больше величия в человеке, тем больше истины в его философии.
Философия - современная форма бесстыдства.
Цивилизация заключается не в большей или меньшей утонченности. Но в сознании, общем для целого народа. И это сознание никогда не бывает утонченным. Наоборот, оно вполне здравое. Представлять цивилизацию творением элиты - значит отождествлять ее с культурой, меж тем как это совершенно разные вещи.
Чего стоит человек? Что такое человек? После того, что я видел, у меня до конца жизни не исчезнет по отношению к нему недоверие и всеобъемлющая тревога.
Человек - единственное существо, которое отказывается быть тем, что оно есть.
Человек - животное религиозное.
Человек всегда бывает добычей исповедуемых им истин.
Человек изгнан навек, ибо лишён и памяти об утраченном отечестве, и надежды на землю обетованную. Собственно говоря, чувство абсурдности и есть этот разлад между человеком и его жизнью, актёром и декорациями. Все когда-либо помышлявшие о самоубийстве люди сразу признaют наличие прямой связи между этим чувством и тягой к небытию.
Человек не станет свободным, пока не преодолеет страха смерти. Но не с помощью самоубийства. Нельзя преодолеть, сдавшись. Суметь умереть, глядя смерти в глаза, без горечи.
Человек не только общественное существо. По крайней мере, он властен над своей смертью. Мы созданы, чтобы жить бок о бок с другими. Но умираем мы по-настоящему только для себя.
Человек чувствует себя одиноким, когда он окружен трусами.
Человеческое сердце обладает досадной склонностью именовать судьбой только то, что его сокрушает.
Чем трагичнее удел человека, тем более непреклонной и вызывающей становится надежда.
Чистая любовь - мертвая любовь, если понимать под любовью любовную жизнь, создание определенного жизненного уклада, - в такой жизни чистая любовь превращается в постоянную отсылку к чему-то иному, о чем и нужно условиться.
Что может быть лучше для человека, чем бедность? Я говорю не о нищете или безнадежном труде современного пролетария. Но я не знаю, что может быть лучше бедности в сочетании с деятельным отдыхом.
Что невыносимо для женщин: в привязанности без любви, которой жалует их мужчина. Для мужчины - горькая нежность.
Что такое знаменитость? Это человек, которого все знают по фамилии, и потому имя его не имеет значения. У всех других имя значимо.
Чтобы не терять зря времени, нужно прочувствовать это время во всей его протяженности.
Чтобы стать святым, нужно жить.
Чувства, которые мы испытываем, не преображают нас, но подсказывают нам мысль о преображении. Так любовь не избавляет нас от эгоизма, но заставляет нас его осознать и напоминает нам о далекой родине, где эгоизму нет места.
Школа готовит нас к жизни в мире, которого не существует.
Щедрость по отношению к будущему - это умение отдавать все, что связано с настоящим.
Этот мир лишён смысла, и тот, кто осознал это, обретает свободу.
Я видел, как много людей умирает потому, что жизнь для них больше не стоила того, чтобы жить. Из этого я делаю вывод, что вопрос о смысле жизни – самый насущный.
Я не люблю чужих секретов. Но мне интересны чужие признания.
Я не могу жить без красоты. И этим объясняется моя слабость в отношении некоторых людей.
Я не понимаю уникального смысла мира, а потому он для меня безмерно иррационален.
Я никогда не мог до конца поверить, что дела, заполняющие человеческую жизнь, - это нечто серьезное. В чем состоит действительно "серьезное", я не знал, но то, что я видел вокруг, казалось мне просто игрой - то забавной, то надоедливой и скучной.
Я слишком хорошо знаю себя, чтобы поверить в непорочную добродетель.
Я удалился от мира не потому, что имел врагов, а потому, что имел друзей. Не потому, что они вредили мне, как это обычно бывает, а потому, что считали меня лучшим, чем я есть. Этой лжи я вынести не мог