Тут появился предводитель республиканского движения с оговорками Сунь Ятсен, последовательно выступавший за свержение Маньчжурской династии вооруженным путем. В 1895 году он предпринял безуспешную попытку вооруженного восстания, а в начале нового века организовал серию мятежей. По масштабу они получились весьма мелкими, но Цыси отнеслась к ним с предельной серьезностью. Она упрекала провинциальных руководителей за отсутствие достойной оценки того, что «от тления этих очагов может разгореться большой пожар», и слала им телеграмму за телеграммой с требованием «погасить их; не позволить их распространения».

В тактике республиканцев большая роль принадлежала покушениям на жизнь сановников, и этот факт подтверждается подрывом поезда смертником в 1905 году. Два года спустя местный полицейский начальник в провинции Чжэцзян на востоке Китая некто Сюй Силинь практически в упор застрелил генерал-губернатора провинции маньчжура по имени Эньмин, прибывшего для инспекции полицейского училища. Эньмин считал Силиня близким по духу сторонником реформ, приблизил его к себе и поручил ему воспитание сотрудников правоохранительных органов. В соответствии с традиционным моральным кодексом Силинь должен был почитать своего благодетеля, а он вместо этого его убил только потому, что генерал-губернатор был маньчжуром. Находясь под арестом, Силинь заявил во время допроса, и его слова опубликовали в газетах, что свою цель он видит в том, чтобы «убивать всех маньчжуров до последнего». Убийцу обезглавили. Солдаты, преданные погибшему генерал-губернатору, в качестве жертвоприношения вырвали у него сердце, то есть выполнили древний, наводящий ужас обряд, служащий символом абсолютного отмщения. За десять лет до данного случая убийцу наместника Ма Синьи подвергли точно такому же истязанию.

Убийство генерал-губернатора Эньмина планировалось в рамках мятежа, одним из организаторов которого числилась женщина. В свое время эта революционерка по имени Цю Цзинь училась в Японии, а теперь учила девочек в китайской провинциальной школе. Она считалась красивым и утонченным человеком и одной из первых в Китае возглавила феминистское движение. Отвергая предписанные в ее стране правила поведения женщин, она открыто появлялась в обществе в мужском платье и носила с собой трость. Она начала издавать газету феминистской направленности и выступала с публичными речами, встречаемыми рукоплесканиями, «напоминающими сотни весенних гроз», как писали восхищавшиеся этой женщиной репортеры. Ее привлекало насилие, она попыталась изготавливать взрывные устройства для мятежников и при изготовлении одного из них получила увечье обеих рук. Цю Цзинь арестовали и прилюдно казнили – но сделали это до восхода солнца.

Если бы нечто подобное случилось всего лишь на несколько лет раньше, средний китаец и бровью не повел. Внесудебные расправы над взявшими в руки оружие мятежниками воспринимались народом как должное возмездие. Однако теперь представители прессы на эту казнь откликнулись валом осуждений властей. Газетчики разразились предположениями о том, что оружие, обнаруженное в доме Цю Цзинь, ей подкинули сыщики, а ее признание вины, ставшее достоянием публики, сфабриковали прокуроры. На страницах даже отличавшихся умеренностью газет появились заявления о полной невиновности бывшей учительницы и о том, что она стала жертвой мести со стороны представителей местных реакционных сил. Ей посвящали многочисленные хвалебные очерки, приписывали красивые стихи и вообще представляли героиней своего народа. В этом образе она и дошла в памяти народа до наших дней. Ее соратник, упомянутый выше полицейский начальник, тоже пользовался практически безграничным сочувствием газетчиков. В прессе задавался вопрос, как случилось, что у него вырезали сердце, ведь подобные зверские методы приведения приговора в исполнение находились вне закона, а пытки в ходе дознания запрещались. Сообщество газетчиков разминало мышцы и занималось формированием общественного мнения: они назвали и осудили чиновников, причастных к делу Цю Цзинь, и на них обрушилась ненависть читателей. Когда кого-то из них переводили в другие районы страны, местные власти отказывались принять их на службу. Уездный воевода, приговоривший Цю Цзинь к смертной казни, не вынес всеобщего осуждения и удавился.

С обретением влияния и доверия масс пресса превратилась в страшную силу, особенно с точки зрения надзора за деятельностью правительства. Цыси даже не пыталась ее обуздать, невзирая на откровенную настроенность этой прессы на свержение маньчжуров (в ней, например, не появилось ни слова сочувствия к застреленному маньчжуру генерал-губернатору). Тем не менее на насилие революционеров вдовствующая императрица ответила с крайней жестокостью. С получением подробного отчета о случае с Цю Цзинь, из которого безошибочно просматривалась ее роль как вожака мятежников, Цыси одобрила принятые меры и продолжила жестко подавлять любые попытки баламутить народ. Так она действовала до конца своих дней, и в газете «Нью-Йорк таймс» за 1908 год появилась такая реляция: «Опасаться крупных беспорядков в Китае не приходится. В этой стране спокойно как никогда с 1900 года». Но все-таки республиканские настроения никуда не уходили, и их носители ждали момента, когда вдовствующей императрицы не станет.

Отбиваясь от республиканцев одной рукой, Цыси второй рукой боролась с Диким Лисом Каном. Провалив заговор с целью ее убийства в 1898 году, Кан бежал в Японию. Пойдя на уступки настойчивым требованиям со стороны цинского правительства, и прежде всего наместника Чжан Чжидуна, которого японцы готовили для себя, власти в Токио очень скоро попросили Дикого Лиса уехать куда-нибудь еще. Причем этого персонажа японцы совсем одного на произвол судьбы не оставили. Из Японии Кан Ювэй отправился путешествовать по миру в сопровождении сотрудника японской разведки по имени Наканиси Сигетаро, владевшего китайским языком, который он выучил в школе разведчиков Японии, где готовили специалистов по Китаю. Он взял на себя обязанности переводчика и телохранителя Кана, а также поддерживал связь с Токио. В Японии Кан Ювэй оставил своего ученика и соратника Лян Цичао, который выполнял там поручения своего наставника. За океаном Кан продолжил заниматься восстановлением императора Гуансюя на китайском престоле. Как раз этого добивались и в Японии, так как для них проще всего было контролировать Китай через него. Таким образом, Дикий Лис действовал с оглядкой на Японию, если только полностью не представлял интересы этой страны.

Теперь Дикий Лис Кан организовывал постоянные попытки покушения на жизнь Цыси, и группы наемных убийц потянулись через море из Японии в Пекин. Одного из заговорщиков звали Шэнь Цзинь, и его наняли для совершения покушения на вдовствующую императрицу в 1900 году вместе с шайкой пиратов. Но тогда его предприятие полностью провалилось, и он пустился в бега. В 1903 году Шэнь Цзинь прибыл в столицу Китая, чтобы попытаться снова, для чего завел друзей среди полицейских чинов и влиятельных евнухов. Известия о готовящемся покушении дошли до сторонников Цыси, и Шэнь Цзиня схватили.

В опубликованном указе его обвинили в причастности к вооруженному мятежу и приговорили к немедленной казни. Так как день рождения императора Гуансюя наступал меньше чем через месяц, а цинским обычаем предписывалось, чтобы за месяц до дня рождения императора никаких публичных казней не проводилось, то в данном указе упоминалось приведение смертного приговора в тюрьме министерства наказаний через побитие палками бастинадо. Такой средневековый метод казни, которым предусматривалось избиение приговоренного преступника до смерти, обычно предназначался для проштрафившихся евнухов за толстыми воротами и стенами Запретного города. И в государственных тюрьмах отсутствовало необходимое имущество или опытные палачи. Длинные деревянные шесты надо было специально подготовить, и неопытным палачам потребовалось длительное время, чтобы выбить жизнь из Шэнь Цзиня – мужчины крупного и крепкого телосложения. Об этом трагическом факте стало известно газетчикам, а ужасные подробности вызвали возмущение у читателей, особенно у европейцев. Автор заметки в выходившей на английском языке газете «Вестник Северного Китая» назвал эту казнь «чудовищным извращением даже для китайского правосудия» и прямо осудил Цыси: «Только она, чье слово служит законом, могла осмелиться на такое преступление». Дипломаты британского посольства бойкотировали прием, устроенный вдовствующей императрицей той осенью [51] .

Цыси издала указ о наказании Шэнь Цзиня, не задумываясь о последствиях, можно сказать, просто по привычке, сложившейся за многие годы, когда приходилось наказывать евнухов. Теперь она признала, что такое жестокое наказание в современные времена применять нельзя, и она исправила свою ошибку. Положениями подвергнутого реформе права теперь в Китае запрещалось применение палок бастинадо, и вдовствующая императрица принародно заявила о своем отвращении (тунхэн) к пыткам, в том числе побоям палками. На следующий год в июне 1904 года она амнистировала всех узников, осужденных за участие в заговоре Дикого Лиса Кана 1898-го и военного мятежа 1900 года. Узников тюрем выпустили на свободу, а ссыльным разрешили вернуться домой. Число политических преступников сократили до трех человек. Все они находились в бегах: Дикий Лис Кан, Лян Цичао и Сунь Ятсен. Поговаривали по поводу помилования Лян Цичао.

Вдовствующая императрица приняла меры по усилению своей охраны, а за местами, часто посещаемыми евнухами, установили тщательное наблюдение. В ноябре 1904 года Дикий Лис Кан отправил из Японии в Китай группу высококвалифицированных наемных убийц, в состав которой входил подрывник Ло. (Он к тому же владел ремеслом гипноза, который, можно предположить, тоже собирался применить.) Их план состоял в минировании мест, часто посещаемых Цыси, а в идеальном варианте – паровозика, на котором она ездила из Запретного города в Летний дворец и обратно. Так как единственным человеком на этом поезде, нанятым из числа работников, живших за пределами дворца, числился машинист паровоза, они попытались пристроить на это место своего подрывника. Но пока Ло совершенствовал свой фугас, для чего требовалось посещение Японии, в июле 1905 года его схватили на побережье и прямо на месте казнили. Это происшествие удалось скрыть от общественности. Цыси узнала об уничтожении без лишнего шума диверсанта, готовившего покушение на ее жизнь, и это было легче сделать в провинциях, где газетчики пользовались меньшей свободой для ведения расследований, чем в столице. Дикий Лис помог ей скрыть данный факт, так как он сам не хотел огласки готовившегося им покушения.

Гибель подрывника Ло заметно сказалась на сроках реализации планов Дикого Лиса. Однако остатки его группы продолжили выполнение поставленной задачи под руководством его старого друга и телохранителя по совместительству Тэцзюня. Летом 1906 года Тэцзюня с одним соратником-заговорщиком арестовали. Он сразу же признался в том, что находился в Пекине по приказу Кана, чтобы совершить покушение на жизнь Цыси. Парочку преступников не стали отправлять в министерство наказаний, как требовалось согласно норме судебного производства. Тогда сведения о них стали бы достоянием публики, тем более представителей прессы. Их поместили в казарму гарнизона генерала Юань Шикая в Тяньцзине, где преступников можно было отдать под суд военного трибунала подальше от глаз представителей общественности. Цыси боялась того, что в случае публичного рассмотрения их дела преступники просто начнут оправдывать себя тем, что они действовали по поручению своего императора.

В Тяньцзине этих двух арестантов препроводили в разные казармы. По сообщению очевидца, в кандалы их не заковывали и не пытали. В заточении с ними обращались как с высокопоставленными лицами, камеры украсили глазетом, а узников снабжали роскошными блюдами. Тэцзюнь, прекрасно выглядевший мужчина за сорок, носил одежду по европейской моде: белый костюм с белой шляпой в тон. В летнюю жару он изнемогал от зноя, и руководство гарнизона пригласило портного, который за ночь изготовил для Тэцзюня смену одежды. Дежурный офицер спросил его, какого качества материал тот предпочел бы для верхней одежды. Узник назвал сорт дорогого шелка, лицевая сторона которого была черной и блестящей, а оборотная – коричневой и матовой.

Китайцы придерживались традиции к людям перед казнью проявлять особое благосклонное отношение. Накануне казни им обычно предлагалось щедрое угощение. На плахе, как отмечал Альгернон Фриман-Митфорд (дед сестер Митфорд), когда сам жил в Пекине: «Китайские чиновники, каждый в отдельности и все вместе, проявляли чудеса доброты к приговоренным на смерть людям. Они давали им покурить из своих трубок, чай и вино; даже окаянного убийцу, сопротивляющегося конвоирам и пытающегося драться с ними, несмотря на все провокации, терпеливо уговаривали «успокойся, угомонись же, наконец»… Особенно меня поражала предельная терпимость к уголовникам со стороны конвоиров». Тэцзюнь прекрасно знал, что такое доброе отношение к нему означало скорую казнь. Но он продолжал балагурить и шутить, скрывая любые признаки предчувствия беды. Приговор на смертную казнь поступил 1 сентября в виде зашифрованной телеграммы от генерала Юань Шикая, который уехал в Пекин сразу после допроса своих узников. По телеграфу передали начальнику гарнизона приказ казнить задержанного и через час доложить об исполнении опять же по телеграфу. В случае с Тэцзюнем председатель трибунала показал осужденному телеграмму и предложил выбрать способ прощания с жизнью. Тэцзюнь попросил яд и погиб в муках. Его похоронили неподалеку в общей безымянной могиле для казненных преступников. В казармах объявили, чтобы на все вопросы их обитатели отвечали по поводу его смерти, будто он скончался из-за внезапно развившейся болезни.

По иронии судьбы в тот же самый день Цыси объявила о своем намерении учредить в Китае конституционную монархию. Генерал Юань Шикай отправился в Пекин помогать в составлении соответствующего манифеста, и за его приказом казнить заговорщиков последовало несколько аудиенций у вдовствующей императрицы. Сомнений в том, что именно Цыси дала ему полномочия на смертный приговор, практически не остается.

Сообщение о казни Тэцзюня появилось всего лишь в одной газете и привлекло совсем мало внимания. Как и в случае с подрывником, собственный хозяин Тэцзюня Дикий Лис Кан пожелал сохранить все дело в тайне точно так же, как и генерал Юань Шикай с Цыси. Разница заключалась в том, что Тэцзюнь предпочел самостоятельно свести счеты с жизнью. Его покладистость объясняется тем, что он фактически пересмотрел свои воззрения на порученное ему преступление. В письме Кану, отправленном еще до его ареста, он попросил Дикого Лиса не заставлять его выполнять порученное задание. Он написал, что от покушения следует отказаться и вместо этого оказать помощь Цыси в проведении ее реформ. За день до своего задержания он написал друзьям следующее: «Не предпринимайте никаких действий… впредь используйте мирные средства…» Однако отсрочки для приведения приговора в исполнение ему не предоставили. Возможно, он не согласился на сотрудничество с властями и отказался предать остальных заговорщиков? Или, быть может, Цыси не пожелала рисковать?

Хотя она не страдала излишней подозрительностью. Путь, которым она следовала между дворцами, оставался прежним. Одним снежным днем, когда Цыси несли в паланкине из Летнего дворца в Запретный город, один из носильщиков поскользнулся и уронил вдовствующую императрицу на землю. Осведомленное о слухах по поводу готовящегося покушения, ее окружение погрузилось в панику, испугавшись, что настал решающий момент некоего коварного заговора. «Посмотрите, жива ли она», – закричали напуганные придворные дамы, и ее фрейлина Дэлин бросилась к носилкам. Она нашла Цыси «сидящей в паланкине и спокойно отдававшей распоряжения главному евнуху не наказывать виновного в происшествии носильщика, ведь его не в чем было упрекнуть, так как камни мостовой намокли и идти по ним было чрезвычайно скользко [52] . Свидетельств того, что Цыси когда-нибудь наказывала кого бы то ни было по подозрению в причастности к заговору с целью покушения на ее жизнь, отыскать не удалось.

Самое большое недоверие Цыси питала к Японии, где прижились ее враги-заговорщики. Ее страхи усилились после 1905 года, когда Япония вышла победительницей в войне с Россией.

Во время «боксерского восстания» русские в 1900 году оккупировали часть территории Маньчжурии под тем предлогом, что чернь позволила себе нападения на русских людей, живших там. По словам русского политика и дипломата графа С.Ю. Витте, «однажды, когда известия о восстании ихэтуаней поступили к нам в столицу, военный министр А.Н. Куропаткин зашел ко мне в кабинет в Министерстве финансов пообщаться. Он светился от удовольствия». И Алексей Николаевич в беседе напрямик сказал графу: «Я очень рад. Теперь у нас появится оправдание для захвата Маньчжурии». После подписания «Боксерского протокола» иностранные войска вывели из Китая, но русские отказались покинуть Маньчжурию, которую граф С.Ю. Витте назвал «коварной». Японцы сами давно зарились на эту территорию и пошли за нее войной на Россию. Во время этой войны, которая велась на китайской земле двумя зарубежными державами, Цыси объявила Китай нейтральной стороной. Такая позиция выглядела оскорбительной, но альтернативы у нее не было. Она молилась за минимальный ущерб ее империи в своей частной молельне, куда ходила по потайной лестнице, находящейся за ее кроватью. Когда японцы победили в этой войне, у многих китайцев возникло чувство гордости, как будто это они одержали верх, а не войска Японии. «Небольшое» азиатское государство нанесло поражение крупной европейской державе и опровергло предположение о европейском преимуществе над азиатами и о том, что белая раса превосходит желтую. Японию превозносили до невиданных высот. Но для Цыси японская победа только усилила угрозу того, что, убедившись в своей надежности и мощи, японцы в скором времени обратят свой хищный взор на Китай. Такое ощущение приближающейся опасности послужило для нее новым стимулом для преобразования своего государства в конституционную монархию, и окончательное решение у вдовствующей императрицы созрело как раз после японского военного триумфа 1905 года. Она надеялась на то, что население Поднебесной проявит больше патриотизма в качестве граждан.

Ее дурные предчувствия по поводу Японии выглядели вполне обоснованными. Японцы без промедления предприняли серию дипломатических шагов, чтобы заручиться молчаливым согласием мировых держав в отношении их замыслов в Китае, а также заключили сделки с британцами, французами и даже с русскими. Японские дипломаты активизировали свою пропагандистскую деятельность в среде китайских чиновников, а также владельцев и издателей газет, навязывая им концепцию объединения двух азиатских стран – Японии и Китая – в полноценный «союз». Многие китайцы воспринимали такое предложение благосклонно даже притом, что главенство в таком союзе принадлежало бы Японии, если не по форме, то по существу. Посетившие Японию китайцы находились под глубоким впечатлением от увиденного там: «японская ухоженность улиц, благополучие народа, честность купцов и соблюдение норм морали обычным человеком». К тому же европейские дипломаты прекрасно знали о том, что японцы ежегодно тратят на поиск среди китайцев полезных людей от 6 до 8 миллионов немецких марок, преследуя «высшую свою цель по продвижению идеи переезда императора Японии в Пекин», хотя бы условного. Японцы самонадеянно задавались риторическим вопросом: «Почему 50 миллионов японцев не могут сделать [с китайцами] того, что получилось у 8 миллионов маньчжуров?»

Цыси не собиралась уступать Токио господство над своей империей. Не питала она и иллюзий по поводу того, что при японском господстве в Китае станет лучше. В Корее, находившейся под «протекторатом» Японии после поражения Китая в 1894–1895 годах, японцы установили жестокое управление. В то время, когда китайские газетчики пользовались неограниченной свободой слова, корейская пресса подвергалась строгой цензуре, искоренявшей любые намеки на антияпонские настроения. Искреннего редактора Ян Ги Така, работавшего в принадлежащей британцам редакции газеты на корейском языке, арестовали и поместили в тюремную камеру, «настолько переполненную узниками, что он не мог даже прилечь, а потолок был слишком низким, чтобы как следует распрямиться». Через считаные недели он так похудел, что стал похожим на скелет. Британский генеральный консул в Корее Генри Кокбёрн, увидев его, испытал настоящий шок и отправился выразить свой протест одному высокопоставленному японскому чиновнику. Этот чиновник сохранил полное спокойствие и сказал

Г. Кокбёрну, что если он «будет настаивать на обсуждении такого мелкого, постороннего вопроса, то придется сделать вывод о том, что [им] движет враждебное желание возвести препятствия на японском пути». Возмущенный данным происшествием и потрясенный тем, что англичане игнорируют жестокость японского правления, Г. Кокбёрн подал в отставку и закончил свою многообещающую карьеру дипломата.

Цыси воздерживалась от бессознательного предпочтения желтых японцев в ущерб белым европейцам. К цвету кожи народов она относилась спокойно, а расовые предрассудки ее не занимали. Среди ее заморских друзей можно было назвать американок Сару Конгер и Катарину Карл, американскую китаянку-полукровку Луизу Пирсон, а также жену японского посла Утиду Косаи.

При всей настороженности вдовствующей императрицы в отношении Японии она не бросилась в объятия какой-либо другой державы, как этого вполне можно было ожидать. Ее правительство отказалось от услуг любых заморских советников при престоле, хотя в министерствах и провинциях служило немало японских и западных специалистов. В 1906 году немецкий кайзер Вильгельм II через убывающего на родину китайского посла передал ей послание с предложением о формировании «Entente Cordiale (сердечного согласия – партнерских отношений между странами), которое послужит гарантом неприкосновенности наиболее важных территорий Китая» в случае японского вторжения. Цыси на это предложение промолчала. Испытав на себе вероломство русских, она не питала ни малейших иллюзий по поводу подобных гарантий. К кайзеру она тоже не испытывала доверия, ведь именно он, в конце-то концов, направлял притязания Запада к ее империи. Выражение озабоченности кайзера само по себе представлялось ей оскорбительным, так как именно он назвал японско-китайский союз «желтой угрозой». В скором времени Вильгельм II заявит журналисту «Нью-Йорк таймс» следующее: «Контроль Китая со стороны Японии сам по себе… представляется остро и открыто враждебным цивилизации белого человека. Он грозит самыми большими несчастьями. Будущее человечества принадлежит белой расе; оно не может принадлежать народам с желтым, черным или оливковым цветом кожи. Оно принадлежит человеку со светлыми волосами…» [53]

Молчание Цыси смутило и обозлило кайзера: «Вот уже прошел год. Но ничего сделано не было. Пора начинать работать незамедлительно! Без малейшего промедления! Поторопитесь! Я объяснил им все год назад. Похоже, время для них – совсем не деньги». И еще: «Китайцы медлят. Они все откладывают на потом, а потом опять откладывают до лучших времен.» Немецкий кайзер попытался привлечь американцев к воплощению в жизнь его плана, а в Америке Цыси видела единственную страну мира, на которую еще можно было возлагать пусть даже небольшие надежды. В конце 1907 года до нее дошло два ободряющих известия. Американцы возвращали остающуюся часть «боксерской контрибуции» и направляли в зону Тихого океана свой крупный флот. Видя подтверждение дружественного отношения США к Китаю и явные намерения Вашингтона обуздать Токио в его притязаниях, Цыси приняла решение отправить в Америку своего эмиссара для изучения возможностей налаживания более тесных связей, а также передать благодарность за возврат причитавшейся контрибуции. Этому эмиссару потом предстояло посетить Германию и другие европейские страны. Однако с возвращением контрибуции произошла заминка, и отправку эмиссара отложили на год. Тот факт, что Цыси воздержалась от указаний своему послу в Вашингтоне обсудить предложенный кайзером Entente, а также отправки специального эмиссара с таким же самым заданием, служит основанием для предположения, что вдовствующая императрица не видела в нем практического смысла. Американцы не стали бы воевать с японцами на стороне Китая; скорее они пожертвовали бы интересами ее империи ради своей собственной корысти. На самом деле прошло совсем немного времени, и американцы тоже заключили с японцами сделку – соглашение Рута – Такахиры, по условиям которого американцы уступили японцам господство в Южной Маньчжурии в обмен на согласие Токио на оккупацию США Гавайев и Филиппин [54] .

Летом 1907 года японцы полностью аннексировали Корею. Корейского короля принудили к отречению от престола в пользу своего сына: он не проявлял должного послушания своему японскому «советнику», в роли которого выступал не кто иной, как бывший премьер-министр Японии Ито Хиробуми. Новым договором между Кореей и Японией предусматривалось назначение Ито Хиробуми генеральным резидентом, без согласования с которым корейский король не имел права принимать какие-либо решения. Два года спустя корейский националист совершил покушение на Ито, и автор заметки в газете «Нью-Йорк таймс» после его гибели объяснил это убийство тем, что «он заслужил ненависть местного населения жестоким стилем правления». Теперь своим возведением в должность фактического правителя Кореи Ито только напомнил Цыси о том, что в 1898 году этот «влиятельнейший деятель, обеспечивший достижение Японией статуса мировой державы», вплотную приближался к установлению полного контроля над императором Гуансюем и что Китаю грозила участь Кореи. К тому же теперь, когда Корея фактически стала территорией Японии, японцы вышли на границу с Китаем, и их армия могла спокойно ее перейти по первому приказу своего командования.

В сложившейся ситуации Цыси приняла решительные меры по освобождению своего двора от потенциальных японских лазутчиков. Своей главной целью вдовствующая императрица выбрала армейского офицера по имени Цэнь Чуньсюань, сопровождавшего двор во время его бегства в 1900 году из Пекина. Цыси была признательна ему и всегда с радостью его принимала. Позже всплыл, однако, тот факт, что Цэнь Чуньсюань, армия которого находилась далеко от столицы, поспешил на помощь двору вопреки приказу своего начальника; и что поступил он так по распоряжению Дикого Лиса Кана, с которым поддерживал тайную связь, чтобы обеспечить охрану императора Гуансюя. Она к тому же узнала, что Цэнь Чуньсюань в Шанхае встречался с соратником Кана Лян Цичао, который специально приезжал туда из Японии. Участие в этой тайной встрече планировал принять сам Кан. Цыси предоставила Цэнь Чуньсюаню «отпуск по состоянию здоровья». Вдобавок она перевела его близкого приятеля, члена Верховного совета Линь Шаоняня из Пекина губернатором в провинцию Хэнань. Находясь в Шанхае в «отпуске по состоянию здоровья», Цэнь Чуньсю-ань продолжил встречаться с японскими политиками, в том числе с будущим премьер-министром Японии Инукаи Цуе-си, возглавлявшим свою страну по время вторжения в Маньчжурию в 1931 году, а пока числившимся наиболее активным сторонником Дикого Лиса Кана и Сунь Ятсена.

Цыси провела реорганизацию Верховного совета и назначила трех новых советников, которые, как она считала, не станут японскими подпевалами. Одним из них был генерал Юань Шикай, которого Цыси назначила возглавлять внешнеполитическое ведомство даже притом, что иностранцы считали его «наименее подходящим для такой службы представителем китайской знати». Этот генерал считался большим поклонником Японии, и он распорядился, чтобы все новые чиновники, поступавшие в его подчинение, перед назначением на должности три месяца проводили в поездке по этой стране. При этом он к тому же проявлял твердость и коварство в отношениях с японцами, а также давно и пристально следил за их честолюбивыми поползновениями против Китая. Таким образом, он очень раздражал власти в Токио, а Дикий Лис Кан объявил его вторым по важности объектом для покушения после Цыси [55] .

Вторым новым великим советником был наместник Чжан Чжидун, тоже восхищавшийся достижениями Японии. Несмотря на заигрывание с Токио в 1900 году, Цыси верила в его преданность делу независимого Китая и его сильный характер, из-за которого он не мог служить чьей-то марионеткой. Его неподкупность к тому же служила гарантией того, что он не позволит себе опуститься до взяток.

Третьим новым верховным советником назначили сына давнего соратника вдовствующей императрицы великого князя Цюня Цзайфэна. На самом деле Цыси сватала его в качестве своего преемника. Когда в соответствии с «Боксерским протоколом» потребовалось, чтобы китайского великого князя прислали к немецкому двору приносить извинения за убийство барона фон Кеттелера, для выполнения данной миссии выбрали восемнадцатилетнего Цзайфэна. Он справился со сложной задачей неплохо и проявил большое достоинство, когда передавал извинения Китая, отвергнув требование Берлина от него и его свиты выполнить ритуал коутоу перед кайзером. Такое требование в Берлине позже отозвали. После его возвращения в Пекин Цыси устроила его брак с дочерью Жунлу, считавшегося одним из ближайших соратников вдовствующей императрицы [56] . Она предоставила Цзайфэну максимальные возможности для участия во внешней политике Поднебесной, каждый раз отправляла его представлять свое правительство на публичных мероприятиях с участием иностранцев. Он знал дипломатический корпус и миссионеров лучше подавляющего большинства китайцев. Иностранцам Цзайфэн нравился, он легко находил с ними общий язык. Цыси ему доверяла и считала надежным мандарином, который никогда не пойдет на сотрудничество с японцами. И он ее не подвел. Впоследствии, когда Цыси скончалась и его сын Пуи стал императором, Цзайфэн пришел к власти в качестве регента, он устоял перед всеми подходами японцев [57] . После восхождения его сына на престол японского марионеточного государства в Маньчжурии под названием Маньчжоу-Го Цзайфэн навестил его всего лишь раз за все 14 лет существования Маньчжоу-Го. Он провел там один месяц и держался подальше от политики. (Цзайфэн умер в 1951 году.)

* * *

Одним из ключевых агентов Японии при дворе китайского императора считался великий князь Су, относившийся к потомкам правящей семьи Айсин-Гёро. В то время ему было под сорок лет, и он числился самым прояпонски настроенным представителем знати, а также сторонником императора Гуансюя. В своем поместье он открыл школу для собственных дочерей и остальных женщин родственников, а занятия с ними проводил японец. Так как этот великий князь зарекомендовал себя человеком талантливым, располагавшим широким кругозором, Цыси назначила его начальником полиции. Советником при управлении полиции служил японец Кавасима Нанива, который продемонстрировал достойную сноровку в организации поддержания правопорядка в столице на протяжении оккупации ее иноземными войсками после подавления «боксерского восстания». Двое этих мужчин крепко сдружились, и Кавасима взял в свою семью одну из дочерей великого князя Су. Эта девочка выросла в Японии, а во время вторжения на территорию Китая в годы Второй мировой войны она проявила себя как блистательный сотрудник японской разведки, за что удостоилась прозвища Сокровище Востока. После той войны ее казнили по обвинению в измене.

Великий князь фанатично служил японскому делу порабощения Китая, и это его дело с не меньшим рвением продолжит дочь. В тот момент, однако, он затаился. В 1903 году Цыси предупредили о его истиной натуре. Разоблачение устроил придворный художник Цин Гуань (сегодня среди национальных сокровищ числятся его панорамное изображение Летнего дворца и свадьбы императора Гуансюя). Страстно преданный Цыси, этот художник проявил чудеса изобретательности при поимке наемного убийцы Шэнь Цзиня. Потом он написал Цыси тайное донесение, в котором сообщил ей о том, что арест заговорщика удался только потому, что в это дело не посвятили никого из окружения великого князя Су. Цыси призвала великого князя к ответу, а тот в свое оправдание лишь мямлил что-то невразумительное. Она сместила его с должности начальника полиции под тем предлогом, что обязанности стали ему в тягость, и установила за ним тщательное наблюдение. Великий князь Су сообщил связнику, прибывшему от Дикого Лиса Кана, что даже его любимая наложница работает на Цыси и что он чувствует себя так, будто постоянно «сидит на одеяле из иголок».

В начале того года Цыси бродила по саду Запретного города, разглядывая многочисленные буддийские статуи, расставленные в нем. Она считала, что стоят они в не совсем идеальном порядке, и приказала евнухам их переставить. Когда эти статуи демонтировали, ее взору предстала скрытая до того большая куча земли. С нахмуренным видом Цыси приказала эту землю разбросать и кучу сровнять. Главный евнух Ляньин бросился перед вдовствующей императрицей на колени и стал умолять оставить все как было. Эта почва находилась там с незапамятных времен, а загадка состояла в том, что куча оставалась ровной и аккуратной, ни горсти земли с нее не ушло. Даже птицы на нее не гадили, а крысы и лисы, которых было полно на территории дворца, явно обходили ее стороной. Из поколения в поколение передавалось предание о горке «волшебной земли», предохранявшей существование великой династии. Все знали о суеверности Цыси, однако такое объяснение ее явно огорчило, и она приказала: «Какая волшебная земля?! Срыть кучу!» Пока землю ровняли, она повторяла про себя: «Как же там великая династия? Как же там великая династия?!» Один из евнухов признался, что, слушая ее, он и остальные слуги очень расстроились: им показалось, что вдовствующая императрица ждала приближения конца Цинской династии.

На самом деле вдовствующая императрица Цыси предвидела, что своими реформами, радикально меняющими Китай, она может в конечном счете похоронить династию. Пока она жила, маньчжурский престол мог держаться. Однако, как только она уйдет, ее преемнику может не хватить сил, а конституционная монархия, которую она старалась создать, тоже дело совсем темное. Китайские и западные наблюдатели уже предсказывали восстания по свержению маньчжуров после ее смерти. Последние часы жизни Цыси больше всего заботила судьба маньчжуров – ее собственного народа. Если восстание республиканцев на самом деле охватит всю империю, если только случится шанс избежать кровопролития, единственным вариантом для малочисленных маньчжуров будет капитуляция. Только капитуляция послужит спасением ее народу, а также предохранит страну от гражданской войны. Она практически не сомневалась в том, что в случае восстания республиканцев мужчины ее двора изберут отстаивание династии и борьбу не на жизнь, а на смерть. Ни один мужчина не согласится на обсуждение капитуляции, как бы кому-нибудь этого ни хотелось. Именно поэтому Цыси передала право принятия решения в условиях такого «исключительно опасного» поворота событий императрице Лунъюй. Цыси могла рассчитывать на то, что эта императрица сдаст династию ради гарантии собственного выживания, а также сохранения маньчжурского народа. Императрица всю свою жизнь только и делала, что уступала чужой силе. Ее не беспокоили унижения, и она не жила, а только выживала. Как женщине, ей к тому же не требовалось демонстрировать показную храбрость «настоящего мужчины».

Дальновидность Цыси проявилась точно через три года, когда в 1911 году начались давно назревавшие восстания и мятежи. Возникшее на фоне массовых волнений по поводу принадлежности железной дороги в Сычуани и продолженное в виде крупного мятежа в Ухани, восстание распространилось на территорию нескольких провинций, власти многих из которых объявили о выходе из подчинения цинскому правительству. Притом что у этих событий единого руководства не существовало, подавляющее большинство мятежников преследовало общую цель: свержение Цинской династии и провозглашение республики [59] . Полилась кровь маньчжуров: убили сторонника реформ наместника Дуань-фана, началась резня маньчжурских мужчин и женщин в Сиани, Фучжоу, Ханчжоу, Нанкине и других городах. Пошли разговоры о капитуляции в виде отречения императора. Как и предвидела Цыси, маньчжурская знать яростно этому сопротивлялась и призывала к борьбе за сохранение династии до последнего мужчины. К тому же оправдались ее предсказания, когда сам регент тоже публично выступил против отречения, хотя лично он отречение императора поддерживал. Он понимал тщетность сопротивления (невзирая на значительную поддержку, которой пользовался двор), но он не хотел войти в историю человеком, несущим вину за свержение своей династии. Цыси своим предсмертным указом разрешила эту мучительную дилемму. 6 декабря Цзай-фэн оставил свой пост регента и уступил право принятия решений императрице Лунъюй. Императрица собрала знать [60] и сквозь слезы объявила, что готова взять на себя ответственность за прекращение правления ее династии путем отречения от престола пятилетнего Пуи. «Я хочу только одного – это сохранения мира под Небесами», – заявила она.

Таким образом, 12 февраля 1912 года императрица Лунъ-юй написала свое имя на указе об отречении императора, тем самым она объявила о прекращении существования Великих Цинов, правивших Китаем на протяжении 268 лет, а также завершении двухтысячелетней истории китайской абсолютной монархии. В своем указе императрица Лунъюй объявила: «От имени императора я уступаю право на управление всей страной, которая с этого момента будет конституционной республикой». В состав этой «Великой Республики Китай должна войти вся территория Цинской империи, населенная пятью национальными группами: маньчжурами, ханьцами, монголами, хуэйцами и тибетцами». Такую историческую роль ей поручила Цыси. Вдовствующая императрица Цыси совсем не надеялась на республиканскую форму правления, но она бы ее приняла, так как китайские республиканцы разделяли с ней общую цель – образование парламентской монархии, при которой будущее Китая принадлежит китайскому народу.

Эпилог
Китай после вдовствующей императрицы Цыси
Наследие вдовствующей императрицы отличается многообразием и грандиозностью свершений. Самое главное заключается в том, что она вывела Китай из Средневековья и превратила его в страну современной эпохи. Под ее руководством страна начала приобретать практически все атрибуты современного государства: железные дороги, электричество, телеграф, телефон, европейскую медицину, современную армию и флот, а также современные методы внешней торговли и дипломатии. Подлежала отмене элитарная образовательная система, просуществовавшая тысячу лет, и на смену ей пришли школы и университеты западного образца. Вдовствующая императрица обеспечила расцвет китайской прессы, пользовавшейся свободой, невиданной до Цыси и вряд ли достижимой после нее. Она распахнула двери для участия народа в политике: впервые в многовековой истории Китая народ ощутил себя «гражданами». Именно Цыси выступала за освобождение женщин от традиций, навязываемых им в обществе на протяжении веков в виде бинтования ступней девочек, и даже с такой дикостью она смогла покончить. Сам факт того, что последним ее предприятием перед самой кончиной стало внедрение всеобщего избирательного права, служит свидетельством ее мужества и дальновидности. Главное состоит в том, что ее преобразование Китая прошло без применения насилия и сопровождалось относительно легкими общественными потрясениями. Она проводила кардинальные перемены, но делала это постепенно, радикальным образом и на удивление бескровно. Стремящаяся к единодушию, всегда готовая работать с людьми отличных от нее взглядов, она вела за собой народ, придерживаясь логики развития истории, не сходя с правильного пути.

Она вошла в историю как великий деятель, но святой женщиной ее назвать нельзя. Выступая в качестве полновластного правителя трети населения мира и оставаясь человеком средневекового Китая, она сохранила способность к безмерной жестокости. Ради возвращения своей власти над Синьцзяном и подавления вооруженных мятежей она организовывала жестокие военные кампании. Ее попытки использовать ихэтуаней в качестве армии для ведения войны с иноземными захватчиками обернулись крупномасштабными кровавыми бесчинствами со стороны этих самых ихэтуаней. При всех ее политических провалах деспотом ее назвать язык не поворачивается. По сравнению с ее предшественниками или преемниками правление Цыси выглядит вполне кротким. Где-то за четыре десятилетия абсолютной власти число ее политических жертв – и оправданных, и не совсем, перечисленных в настоящем труде – не превысило нескольких десятков человек, причем многие из них замышляли убийство вдовствующей императрицы. По своей природе она была человеком совсем не жестоким. В конце ее жизни все свои мысли она посвятила тому, как лучше предотвратить кровопролитную гражданскую войну и резню маньчжурского народа, выживание которого она обеспечила, пожертвовав своей династией.

К тому же за все содеянное она заплатила великую личную цену. Цыси искренне верила в святость последнего человеческого пристанища, однако ее собственная могила в конечном счете подверглась осквернению. Вожди первых республиканских администраций, начиная с генерала Юань Шикая (который умер в 1916 году), соблюдали условия отречения императора и сохраняли цинские мавзолеи в нетронутом виде. В 1927 году более радикальные гоминьдановцы во главе с Чан Кайши отстранили этих людей от власти и установили новый политический режим. Спустя год, то есть через 20 лет после смерти Цыси, шайки бродячих солдат проникли в ее склеп, чтобы добыть ювелирные изделия, которые, как все знали, похоронили вместе с вдовствующей императрицей. С помощью динамита осквернители проделали пролом в стене, а потом штыками и железными прутьями поддели крышку гроба. Собрав драгоценности, они в поиске спрятанных сокровищ порвали на ее теле одежду и вырвали зубы из черепа. Тело оставили валяться на поверхности.

Когда последний цинский император по имени Пуи услышал об этом святотатстве, он, как позже признался, почувствовал себя опустошенным. Пуи, которому в то время было чуть за двадцать лет, в 1924 году бесцеремонно выдворили из Запретного города (что выглядело нарушением договора об отречении от престола), и с тех пор он жил в Тяньцзине. Он отправил родственников бывшей августейшей семьи перезахоронить останки Цыси и обратился к правительству Чан Кайши с протестом. Так как ограбление захоронения вдовствующей императрицы вызвало общегосударственный скандал, власти назначили разбирательство, но успешно его заволокитили, так что никого не наказали. Похоже, кто-то дал и кто-то принял крупную взятку. Взятки в демократическом Китае вращались сплошь и рядом. Когда до Пуи дошел получивший широкое распространение слух о том, что у Цыси изо рта извлекли жемчужину и теперь эта жемчужина украшает туфлю супруги Чан Кайши, душа императора наполнилась лютой ненавистью. Возмущение послужило укреплению его решимости связать свою судьбу с японцами, которые поставили его императором марионеточного государства на территории оккупированной ими в 1931 году Маньчжурии под названием Маньчжоу-Го. Решительное вторжение японцев на территорию Китая началось в 1937 году.

Цыси вела борьбу, чтобы сорвать попытки Японии по включению Китая в состав Восточно-Азиатской империи, и ради предотвращения развития событий по такому пути отравила собственного приемного сына. Как ни странно, но если бы она сдала Китай Японии, тогда практически наверняка ее последнее пристанище на земле (и ее останки тоже) никто не посмел бы тронуть.

Чан Кайши, считающийся настоящим преемником Цыси, воевал с японцами на протяжении всей Второй мировой войны. Японцы разгромили государство Чан Кайши и тем самым проложили путь Мао Цзэдуну к захвату власти в 1949 году, хотя ключевая роль в его восхождении к власти в Китае принадлежит И.В. Сталину, послужившему товарищу Мао меценатом и наставником. Тогда как в послевоенной Японии сформировалось процветающее народовластие, Китай провалился в невиданную пропасть двадцатисемилетнего правления председателя Мао. И эта пропасть в мирное время поглотила жизни больше 7 миллионов человек. Кровавые бесчинства Мао Цзэдуна закончились с его смертью в 1976 году. За провалы в своем правлении Мао Цзэдун ни словом не попросил прощения, в отличие от Цыси, которая публично выразила раскаяние в нанесенном ею ущербе, пусть тяжком, но все-таки несравнимом с тем, что нанес Мао Цзэдун своей нации. Лауреат Нобелевской премии в области литературы Пёрл Бак, родившийся в 1892 году и выросший в Китае, когда Цыси находилась у власти, и живший при последующих режимах или ставший свидетелем их деятельности, написал в 1950-х годах, «как знакомые его с детства китайцы относились к ней». «Она пользовалась любовью своего народа. Но не всего народа, ведь революционеры, народ нетерпеливый, ненавидели ее всей душой… Зато селяне и жители городков преклонялись перед ней». Услышав о ее кончине, селяне ощутили страх. «Кто позаботится о нас теперь?» – рыдали они. Пёрл Бак делает такой вот вывод: «В этом, вероятно, состоит окончательная оценка любого правителя».

Последние сто лет отмечены предельно несправедливым отношением к Цыси, которую называли то жестоким тираном, то безнадежно бестолковым правителем, иногда награждали сразу обоими эпитетами. Признаны совсем немногие ее достижения, а когда их признавали, то неизменно приписывали мужчинам, преданно служившим вдовствующей императрице. Тут проявил себя фундаментальный порок мышления историков, что, как женщина, она могла править только от имени ее сыновей, из-за чего о ее истинной роли мало что известно. В силу отсутствия ясного представления о предмете появлялась масса вымыслов, а на вымыслы нагромождали ложь, а потом в эту ложь все верили.

Как об этом славно заметил Пёрл Бак: те, кто ее ненавидел, были просто «болтливее тех, кто ее любил». Представители политических сил, установивших свое господство над Китаем в скором времени после ее кончины, тоже злонамеренно занимались поношением и очернительством ее достижений. Делали они это, просто чтобы заявить, будто они вызволили эту страну из неразберихи, оставленной ею.

С точки зрения прогрессивных достижений, политической прямоты и личной храбрости вдовствующая императрица Цыси показала пример, до которого редко кто в мире дорос. Она обратилась к современным стандартам, чтобы ими заменить обветшалость, нищету, дикость и ничем не ограниченную власть. Тем самым она внедрила в жизнь китайцев неизвестную им до нее человечность, непредубежденность и свободу. И она была человеком совестливым. Оборачиваясь на многочисленные страшные десятилетия после кончины Цыси, нельзя не восхищаться этой изумительной женщиной – политическим деятелем, даже со всеми изъянами, имевшимися у нее.

Примечания
Глава 1

НАЛОЖНИЦА ИМПЕРАТОРА (1835–1856)

«Женщину клана Нара»: Первый исторический архив Китая (изд.). 1998, т. 4, № 164; Ван Даочэн, 1984, с. 213; Юй Бинкунь с соавторами, с. 56; примечание: Профессор Ван убедительно утверждал, что Лань было именем Цыси в девичестве: Ван Даочэн, 1984, с. 216–218. К тому же: Ёхэнара Гэньчжэн и Хао Сяохой, 2007, с. 13; Семья Цыси: Ван Даочэн, 1984, с. 195–208; Хуэйчжэн: Юй Бинкунь, там же, с. 7—43; Маньчжурский текст в переводе на китайский язык: Вэн Тун-хэ, 2006, т. 1, с. 148; Цзинь Лян, 1998, с. 161; Даогуан против расточительности: Синь Сюмин, с. 1; Forbidden City Publishing House (изд.), с. 39; проверка государственной казны: Юй Бинкунь с соавторами, с. 13–31; Ёхэнара Гэньчжэн и Хао Сяохой, 2007, с. 17–18; «Хромой дракон»: Синь Сюмин, с. 2; выбор спутницы жизни: Ван Даочэн, 1984; Юй Бинкунь с соавторами; Шань Шиюань, 1990, с. 1—23; Ван Шуцин, 1980, № 1; Ли Гожун, с. 216–219; Размышления С. Моэма: С. Моэм, с. 2; «После десяти часов…»: М. Фриман-Митфорд, с. 151–152; «Вздернутый нос…»: К. Карл, с. 19; «Я не знаю, почему…»: Синь Сюмин, с. 14; Для пропитания.: Ван Шуцин, 1983, № 3; Ван Даочэн, 1984; Постельная жизнь Сяньфэна: Ван Даочэн, 1984, с. 196; Мао Хайцзянь, 2006, с. 148; ср. Forbidden City Publishing (изд.), с. 22–23; Ли Гожун, с. 260–261; Тан Инянь, с. 23–24; примечание: Цзинь Лян, 1933, с. 27; Сяньфэн рыдал: Мао Хайцзянь, 2006, с. 75; Раскаяние монарха перед нацией: Институт истории династии Цин, Народный университет (изд.), т. 9, с. 69; запасы серебра и т. п.: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 1—80; Мао Хайцзянь, 2006, с. 106; строгие указания: Дворцовый музей (изд.), 2002, т. 10, с. 276; ее отец: Юй Бинкунь, там же, с. 14–22; «Лукавый и коварный»: Воцю Чжунц-зы, с. 2; «ликвидировать»: Юнь Юйдин, т. 2, с. 782; императрица Чжэнь в роли примирительницы: Сюэ Фучэн, 1983, с. 25; «Младшая сестра»: Синь Сюмин, с. 10; имеющее глубокий смысл имя И: Первый исторический архив Китая (изд.) 1998, т. 4, № 164; Дин Жуцинь, с. 22.

Глава 2

ОТ ОПИУМНОЙ ВОЙНЫ ДО СОЖЖЕНИЯ СТАРОГО ЛЕТНЕГО ДВОРЦА (1839–1860)

Дворцовый архив: Юй Бинкунь с соавторами, с. 63–70; Второй сын: Первый исторический архив Китая (изд.) 1998, т. 11, № 1856; сестра выходит замуж за великого князя Чуня: Пуцзя, Пуцзэ с соавторами, с. 209; И. Хедленд… отметил: И. Хедленд, с. 264; сравнить с К. Карл, с. 82; Кормилица: Юй Бинкунь с соавторами, с. 67–68; Тун Юэ и Лю Цзихун, с. 15–16; Визит лорда Макартни: дневники лорда Макартни в труде Елены Г. Роббинс; Первый исторический архив Китая (изд.) 2001, с. 130–136; У. Рокхилл, с. 31; 1,1 миллиона лянов серебром: Ли Гожун, с. 338; 50 лет благоприятной погоды: Завещание Канси своим сыновьям и мандаринам, в издательстве Запретного города (изд.), с. 239; population explosion: Цзян Тао, 1993, с. 30–34; Ли Чжитин, с. 475–477; «Приказать рыбам»: Общество китайских историков (изд.), Опиумная война, т. 2, с. 107–108; Даогуан утвердил письмо Линь Цзэсюя: Цинское правительство (изд.), Даогуан, с. 492–504; Речь В. Гладстона: Хансард, 8 апреля 1840; сноска 2: Ридли, с. 259; Хансард, 4 апреля 1843; У Тинфан так написал о Гонконге: У Тинфан, с. 246–247; Страдания Даогуана: Цинское правление (изд.), Даогуан, с. 4746, 4807; Дворцовый музей (изд.) 2002, т. 9, с. 8; Даогуан пишет завещание: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 4, с. 273–278; Первый исторический архив Китая (изд.) 2001, с. 150; Циина разжаловали и заставили покончить с собой: Мао Хайц-зянь, 2006, с. 44–46; Общество китайских историков (изд.), Опиумная война, т. 3, с. 449–450; «Я очень напуган и взволнован»: Первый исторический архив Китая и Историческая кафедра Фуцзяньского педагогического университета (изд.), т. 1, с. 44; «боевые корабли»: Морзе, т. 1, с. 417; «…с пистолетом у виска»: Морзе, т. 1, с. 573; Сяньфэн обменивается мнениями с чиновниками: Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. 3 и 4, повсюду. Английский перевод согласия императора в документах Паркеса 28/10, Отдел рукописей и университетские архивы, Библиотека Кембриджского университета, Кембридж; Отзыв Вулзли: Вулзли, с. 16, 57, 92–93, 113; Щедрое вознаграждение: Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. 5, с. 92; с каоню: Линь Кэгуан с соавторами, с. 150; обсуждение судьбы Паркеса среди придворных: Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. 5, с. 64, 67–68, 80, 94–95, 101–103; «Связали их ноги»: Грант, с. 133–134; «Моя дражайшая…»: Хёрд, с. 234; «в своем донесении Грант написал»: Грант, с. 203; Монтобан описал свои впечатления: Морзе, т. 1, с. 606; «беспорядочное разграбление»: Вулзли, с. 224–247; «ужасающая картина разрушения»: Свайно, с. 305; «Нетронутой во дворце оставалась всего лишь одна комната»: Грант, с. 129; «Луги»: Королевский архив, Виндзор, PPTO/PP/QV/MAIN/i861/7469; Милляр, с. 130–131; «Французы отказались принять участие»: Морзе, т. 1, с. 611; «18 октября…»: Грант, с. 204–205; «Разруху, не похожую ни на что»: Вулзли, с. 280; «Весточка Гордона домой»: Боулгер, с. 31; «Виктор Гюго написал так…»: UNESCO Courier, ноябрь 1985 г.; Фальшивка Э. Бекхауса: Bland & Backhouse, с. 14–29; Тревор-Ропер; Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. l. 2, с. 66–69.

Глава 3

КОНЧИНА ИМПЕРАТОРА СЯНЬФЭНА (1860–1861)

«Френологи назвали бы превосходной»: Дж. Томсон, с. 252; «Ответил ему надменным презрительным взглядом»: Грант, с. 209; «Два государственных представителя»: Вулзли, с. 295; «Эльджин прислал ему прощальное письмо»: Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. 5, с. 264; Сяньфэн великому князю Гуну: Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. 5, с. 225–226, 264; «Один человек записал в своем дневнике»: Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. 2, с. 42; Н.П. Игнатьев и Гун, Гун и Сяньфэн: Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. 5, с. 235, 246, 261; т. 4, с. 463; «С этим договором в кармане»: Игнатьев, с. 44–45; Сяньфэн отказался принимать верительные грамоты: Общество китайских историков (изд.), Вторая опиумная война, т. 5, с. 239, 260–261, 269–270; Оперные представления последних дней: Дин Жуцинь, с. 221–277; Ли Голян, с. 95; кончина Сяньфэна: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 82–83; Безымянный, с. 13; У Сянсян, с. 49–55; Первый исторический архив Китая (изд.) 1998, т. 11, № 877, 881.

Глава 4

ПЕРЕВОРОТ, ПОСЛЕ КОТОРОГО КИТАЙ СТАЛ ДРУГИМ (1861)

Безымянная толпа «прочих»: У Сянсян, с. 56; эмоциональная перебранка: Безымянный, с. 13; Две молодые женщины приступили к планированию заговора: Сюэ Фучэн, 1983, с. 25; Постановление по поводу двух печатей: Первый исторический архив Китая (изд.) 1998, т. 11, № 886—

891; Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 85; «Все пребывает в согласии…»: Безымянный, с. 13–14; «Если мы встретимся…»: Первый исторический архив Китая (изд.) 1998, т. 11, № 338, 882; Разрешение Гуну приехать: Вэн Тунхэ, 2006, т. 1, с. 131; «Никто не решился показать…»: Безымянный, с. 8; первая встреча Гуна с Цыси: Сюэ Фучэн, 1983, с. 19; Безымянный, с. 8–9; «…Одного великого князя крови или парочки таких великих князей…»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 91–92; «С малолетним императором на руках…»: У Сянсян, с. 62; «Прошу седьмого брата проверить текст…»: Первый исторический архив Китая (изд.) 2001, с. 176; великий князь Цюнь в годы ученичества: Линь Кэгуан, с. 441; Пань Сянминь, 2006, № 2; Цюнь умолял императора не покидать столицы: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 5940, 7286; ответ Цюня: Первый исторический архив Китая (изд.) 2001, с. 176; Ли Цимин, с. 539; Дворцовый переворот: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 96—118; Вэн Тунхэ, 2006, т. 1, с. 143–147; Сюэ Фучэн, 1983, с. 21; Сато, с. 177; Казнь Сушуня встретили с радостью многие люди, которые его ненавидели: Сюэ Фучэн, 1983, с. 17, 23; Вэн Тунхэ, 2006, т. 1, с. 54; т. 5, с. 2889; Чэнь Куйлун, с. 96; Айсин-Гёро Пуи, с. 11; никого больше преследованию подвергать не будут: Первый исторический архив Китая (изд.) 1998, т. 11, № 1533; Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 120, 139; «В Лондон Ф. Брюс написал следующее…»: Письмо Брюса графу Расселу, 12 ноября 1861 г., F.O. 17/356, Национальный архив, Лондон; «Императрица-мать обладает редким умом…»: Письмо Робертсона в британское внешнеполитическое ведомство, 30 ноября 1861 г., F. O. 17/360, Национальный архив, Лондон; «Меня поражает ум вдовствующей императрицы…»: Цзэн Гофань, т. 1, с. 690; Цыси подумывала о том, чтобы назначить регентом великого князя Гуна: оригинал письма великому князю Цюню, Первый исторический архив Китая (изд.) 2001, с. 176; новый титул Гуна и его реакция на почести: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 106, 119–121; «Впредь всеми государственными делами будут заниматься две вдовствующие императрицы…»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 123; «Она считала себя обязанной объявить о том, что править страной…»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 137; Сноска 2: Линь Кэгуан с соавторами, с. 16; Ей приходилось задергивать занавески: Шань Шиюань, 1997, с. 452–453.

Глава 5

ПЕРВЫЙ ШАГ НА ДОЛГОМ ПУТИ К ОБНОВЛЕНИЮ (1861–1869)

«Государственные деятели, достаточно понимающие наши характерные особенности…»: Из письма Брюса графу Расселу, 12 ноября 1861 г., F.O. 17/356, Национальный архив, Лондон; «Многие обратили внимание на то, что во время нахождения на дамской половине дворца…»: К. Карл, с. 51; Жунлин, 1994, с. 13, 20; Дэлин, 2004, с. 69, 78, в разных местах (Оценку дневниковых записей Жунлин и Дэлин читайте у Чжу Цзяцзиня, 1982, № 4); «Читала их мысли»: Хедленд, с. 71; поведение императрицы Чжэнь во время аудиенций: Го Сунтао, с. 16; Сюэ Фучэн, 1983, с. 25–26; Чжэнь только прикладывала свою печать: Юй Бинкунь с соавторами, с. 116; «Практически единственный подобный пример в истории человечества»: Хедленд, с. 28; «Занятия с нею (с Цыси) проводились…»: Синь Сюмин, с. 35–36; «Китайцы теперь готовы налаживать близкие отношения с иностранцами…»: Пальмерстон в Хейке, с. 86–87; Морзе, т. 2, с. 119; «Расточал шутки и радость»: Фриман-Митфорд, с. 72; написал больше 400 «стишат» с описанием того, как его должна обслуживать женщина: Ян Тяньши, с. 6–7; «Вся история тайпинов представляет собой непрерывную череду кровопролитий…»: Морзе, т. 2, с. 63; «С момента подписания известных соглашений…»: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 293–306; Цыси проявила должную осмотрительность: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 298, 352–358, 403–404, 417–418, 485–487. Дополнительные сведения об Уэйде ищите у Кулея-младшего; в императорском указе «искренне и однозначно признавались» достижения иностранца: Морзе, т. 2, с. 76; «Не передать словами ужасы…»: Ч. Гордон, с. 49–50; «Вы можете указывать на убогое мышление иностранцев…»: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 353; Акт «азиатского варварства»: Морзе, т. 2, с. 102–104; люди Ч. Гордона «способны разгромить врага…»: Ли Хунчжан, т. 29, с. 157; Цыси написала: «Если Ч. Гордон принимает положенные для того меры…»: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 2461–2462, 2526–2529; Морзе, т. 2, с. 105; Письмо Уэйда Гуну: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 3894–3900; Харт, Журналы, 1863–1866 гг., с. 167; Цяньлун по поводу судьбы Ван Луня: Цзо Буцин; «Шанхай для нас – всего лишь медвежий угол…»: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 301; «В 1863 году Шанхай посетили 6800 грузовых морских судов»: Ли Юньцзюнь (изд.), с. 243; подстраничная сноска: Фриман-Митфорд, с. 29; «Он очень удивил меня своим обращением с китайцами…»: Харт, Журналы, 1854–1863 гг., с. 15; «Я как обычно позавтракал…»: Харт, Журналы, 1854–1863 гг., с. 317–318; через таможню в Пекин поступило сборов на 32 с лишним миллиона лянов: Харт, Журналы, 1863–1866 гг., с. 343; Репарации Британии и Франции выплатили из таможенных поступлений: Морзе, т. 1, с. 570; т. 2, с. 33; Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 3615; ввоз риса из-за границы: Ли Веньчжи (изд.), с. 770, 773; Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 6032–6034; Меморандум Харта: Харт, Журналы, 1863–1866 гг., с. 282–288, 326–346; Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 3764–3787; «…Он косил, изворачивался и вилял как заяц»: Фриман-Митфорд, с. 240–241; Харт «обращает внимание на несколько полезных моментов»: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 3767–3770. Гун предупредил западных послов последить за своими высказываниями: Ми Жучэн (изд.), с. 29–31; Роберт ответил: «Я – британец»: Го Сунтао, с. 15; «Неисчислимый ущерб»: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 5157; европейцы «не смогли как-то объяснить, в чем заключается достоинство…»: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 3765; Шор отметил, что «компетентные власти оценили каменноугольные бассейны…»: Шор, с. 394; «В этом месте для погребения усопших…»: Фриман-Митфорд, с. 158; «Гун заявил иностранным послам, что если такой отказ означает войну…»: Ми Жучэн (изд.), с. 30; строгий вердикт: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 3817–3818; «Мне неизвестно о каком-либо случае нарушения договоров»: Харт, Журналы, 1863–1866 гг., с. 298; Усилия Цыси в области кораблестроения: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 4469–4472.

Глава 6

НАЧАЛО ОСВОЕНИЯ ЗАПАДА ПЕРВЫМИ КИТАЙЦАМИ (1861–1871)

Она освободила его от необходимости простираться ниц перед нею: Первый исторический архив Китая (изд.) 1998, т. 11, № 1349; «чрезмерное завышение самомнения»: У Сянсян, с. 10; Она окончательно лишила его звания высшего советника: Первый исторический архив Китая (изд.) 1998, т. 15, № 293, 378; «заимствование европейских методов ради подтверждения правильности китайских представлений»: Общество китайских историков (изд.), Движение по изучению западного опыта, т. 2, с. 30; «прислуживание заморским бесам»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 1, с. 519, 521; В обращении с Ворэном Цыси проявляла мягкость: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 4557–4616; Вэн Тунхэ, 2006, т. 1, с. 527–544; противник Запада Вэн: Вэн Тунхэ, 2006, т. 1, с. 78, 93, 429; Кун Сянцзи, 2008, с. 29–32; мнение Цыси о Сюй Цишэ: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 4523–4525; Вэн Тунхэ, 2006, т. 1, с. 515; «Полностью повторяла ту, что…»: Чжан Дэи, с. 520; Сюй Цишэ о США; «завышение статуса заморских варваров»: Гу Хунмин, с. 54; Цыси назначает Сюй Цишэ на важный пост в министерстве иностранных дел: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 3503; Шань Ши-юань, 1990, с. 68–69; Общество китайских историков (изд.), Движение по изучению западного опыта, т. 2, с. 28; Фриман-Митфорд, с. 181–182; руководить школой Тунвэньгуань Цыси поставила американского миссионера Мартина: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 2701–2704; Зарубежное турне маньчжура Бинчуна: все ссылки на донесения Бинчуна; королева Виктория осветила ее аудиенцию с ним в дневниковой записи от 6 июня 1866 года: Королевский архив, Виндзор, VIC/MAIN/QVJ/i 866; Дневники Бинчуна передали Цыси: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 4443–4445; Повышение Бинчуна по службе: Харт, Журналы, 1863–1866 гг., с. 360; Вэн Тунхэ, 2006, т. 2, с. 684; Вэн упомянул его в своем дневнике: Кун Сянцзи, 2008, с. 31; Вэн Тунхэ, 2006, т. 2, с. 684; В своем представлении Цыси великий князь Гун назвал А. Берлингейма человеком «честным и покладистым»: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 4899–4917; Китайские реакционеры негодовали: Вэн Тунхэ, 2006, т. 1, с. 568; заслуги «мистера Харта с его умом»: Морзе: т. 2, с. 188–189; «На самом же деле Р. Харту сообщили обо всем после…»: Морзе, т. 2, с. 190, 194, 203; «Королева Виктория 20 ноября 1868 года оставила в своем дневнике такую вот запись…»: Королевский архив, Виндзор, VIC/MAIN/QVJ/1868; Обращение к «жителям Нью-Йорка» 23 июня 1868 года: речь А. Берлингейма у Шрекера; у Шора, сp. с. 408–409; «Он позволяет мне с бесконечным удовлетворением обратить особое внимание на…»: Шрекер; «Чрезвычайная важность» миссии: Цинское правление (изд.), Тунчжи, с. 6640; Чжиган, с. 361; высказывания Чжигана и участие в аудиенции: Чжиган, с. 244–380; Фигуры для Музея мадам Тюссо заказали у кантонского скульптора: Каталог галереи мадам Тюссо издания 1845 года, у Артура на с. 11; дневники и доклады делегации Чжигана представили Цыси для ознакомления: Ли Хунчжан, т. 4, с. 363–365; Цыси запретила приезд Ли Хунчжану в столицу: Ли Хунчжан, т. 5, с. 183; «Внезапно ситуация переменилась…»: Общество китайских историков (изд.), Движение по изучению западного опыта, т. 8, с. 270.

Глава 16

ВОЙНА С ЯПОНИЕЙ (1894)

Трения с Японией в 1882 году: Ли Хунчжан, т. 10, с. 74–76, 277; Первый исторический архив Китая (изд.) 1995, т. 64, с. 821; Устроенный японцами переворот в Корее в 1884 году: Ли Хунчжан, т. 10, с. 640–641, 684; «быстрое и выгодное завершение дела»: Ли Хунчжан, т. 11, с. 60; фраза из письма Р. Харта: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 1, с. 592; Цыси определила свою программу развития военно-морских сил: Ли Хунчжан, т. 12, с. 531; Первый исторический архив Китая (изд.) 1995, т. 65, с. 33, 45; с отстранением Цыси от дел покупка передовых боевых кораблей для ВМС Китая прекратилась: Ли Хунчжан, т. 15, с. 335; «У нас в городе разлились озера…»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 1, с. 803; сноска: Ли Хунчжан, т. 10, с. 497–498; Закупка риса за границей: Ли Вэньчжи (изд.), с. 773; император Гуансюй издал указ о прекращении финансирования модернизации армии и флота: Общество китайских историков (изд.), Китайско-японская война, т. 3, с. 177–178; японцы «сосредотачивают ресурсы всей страны.»: Ли Хунчжан, т. 35, с. 562; японская армия получила более совершенное оснащение: Ли Хунчжан, т. 15, с. 423–424; т. 35, с. 562; Цзян Мин, с. 328–329; проверка счетов боцзюэ Ли: Ли Хунчжан, т. 13, с. 74–77, 207–209, 249–250, 351–354, 364–368, 391–392, 420, 546–453; т. 14, во многих местах; т. 35, с. 587; Монарх «предпочитает верить в беспочвенные сплетни…»: Ван Даочэн, 1994, № 4; блистательный доклад, посвященный расходам, сокращать которые нельзя ни под каким предлогом: Ли Хунчжан, т. 14, с. 94–96; «Наши корабли не соответствуют требованиям времени…»: Ли Хунчжан, т. 35, с. 252; «бумажный тигр»: У (Woo) Юн, с. 107; «Командование флота неоднократно просило новые боевые корабли, но боцзюэ не решался передавать их запросы хозяину престола»: Ли Хунчжан, т. 15, с. 406; японцы «стремятся к превосходству над нами во всем…»: Ли Хунчжан, т. 35, с. 562; 29 мая 1894 года Ли Хунчжан подал монарху еще один жизнеутверждающий доклад: Ли Хунчжан, т. 15, с. 333–336; Премьер-министр Ито принял решение о нападении на Китай: Мемуары Муцу Мунемицу, Кенкенроку, у Ван Юньшэна, т. 2, с. 35; «Слишком уж рассчитывает на иностранное вмешательство…» ‘calculating with too much’: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 976; «не просто угрожают Корее»: Ли Хунчжан, т. 15, с. 371–374; «нами совсем не исключается»: Ли Хунчжан, т. 15, с. 372; «подготовка широкомасштабных военных действий, призванных проучить зарвавшегося соседа»: Ли Хунчжан, т. 15, с. 383; Вэн Тунхэ, 2005, т. 1, с. 117–118; «Девятьсот девяносто девять китайцев из тысячи верили в то, что большой Китай сможет отхлестать маленькую Японию»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 979; «поистине мастерские маневры»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 976; «их армия и флот представляют собой совсем не то, на что они рассчитывали»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 974–975; «Британцы не могут ее позволить»: Ли Хунчжан, т. 24, с. 168; Цыси оказала полную поддержку: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2708; китайцы «должны делать все от них зависящее…»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2708; сделала выговор верховным советникам: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2720; император старался оградить Цыси от участия в политике: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1108; обвинение в «трусости и профессиональной несостоятельности»: Ли Хунчжан, т. 15, с. 406; Чжижуй настоял: Ци Цичжан (изд.), т. 1, с. 41; мнение Цыси, Гуансюя и Ли Хунчжана об адмирале Дине: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1091; Ли Хунчжан, т. 15, с. 405–407; Цыси увиделась с Верховным советом: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2730–2731; намерение вернуться в Летний дворец: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2732; Ли Хунчжан представляет подробные доклады: Ли Хунчжан, т. 15, с. 415–436; пожертвование 3 миллионов лянов серебром: Ли Хунчжан, т. 15, с. 424; празднование шестидесятого дня рождения отменяется: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2732; Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 20, № 1011–1012; «Потерпите до поры до времени…»: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1096; «на продолжение боевых действий рассчитывать не приходится.»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 991; Цыси попыталась убедить Вэна: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2738; Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1098; Дары боцзюэ Ли: Ли Хунчжан, т. 15, с. 452; «Никаких подарков, пожалуйста»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2740; сановникам выше определенного высокого ранга разрешили преподнести вдовствующей императрице свои подарки: там же; Цыси попыталась объясниться: Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 20, № 1117; «Дела здесь складываются совсем худо…»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 991–992; «Быть может, нам придется отмечать день рождения вдовствующей императрицы (7 ноября) взятием Ляояна…»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 992; Цыси отказалась от подарков на свое семидесятилетие: Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 30, № 370; Чжу Шопэн (изд.), т. 5, с. 5071; Ху Шицзин, с. 28–29; На остальные дни рождения: У (Woo) Юн, с. 99; Чжу Шопэн (изд.), т. 5, с. 5093, 5575, 5745, etc.; Жемчужная наложница торговала должностями: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2754; Синь Сюмин, с. 24; Кун Сянцзи, 1998, с. 89–95; Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 20, № 803; а также № 446, 459; получила признание Жемчужной наложницы в преступлении: Кун Сянцзи, 1998, с. 84–87; Воспоминания Хедленд: Хедленд, с. 203–204; указ вдовствующей императрицы от 26 ноября 1894 года: Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 20, № 1301; Реакция Гуансюя на этот указ: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2754; Цыси получает доступ к информации без ограничений: Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 20, № 1304ff; Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1108; Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2797; Челобитные Чжижуя: Ци Цичжан (изд.), т. 1, с. 41–45; «курица, кудахтающая поутру…»: Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро, 2004, с. 290–291; Цыси пришла в большое смущение от клеветы на нее: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2756, 2764; «может не сомневаться»: у Лю Куньи из Общества китайских историков (изд.), Реформы 1898 года, т. 4, с. 300; Еще два друга: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2856; Мао Хайцзянь, 2005, с. 468; Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3685; Цыси попыталась закрыть учебный класс императора: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2757–2759.

Глава 17

ТРАГИЧЕСКИЙ ДЛЯ КИТАЯ МИРНЫЙ ДОГОВОР (1895)

5 января 1895 года Цыси на листе императорской желтой бумаги пометила ключевые моменты своих указаний и передала его посланникам: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1116; «подыхающие свиньи, валяющиеся на земле…»: Кун Сянцзи, 2001, с. 16; 6 февраля Цыси заявила на заседании Верховного совета, что японцы собираются навязать «условия…»: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1125; Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2776; «На лице и в ее словах отражалась вся ярость, испытываемая вдовствующей императрицей…»: Ван Вэньшао, с. 870; призыв к офицерам с солдатами храбро сражаться с врагом: Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3539; приказ наместнику Чжан Чжидуну: Чжан Чжидун, т. 3, с. 2036, 2047; император Гуансюй и Верховный совет воевать не хотели и готовы были согласиться на любые выдвигаемые японцами условия: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1125–1126; Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2776–2777; «сначала прийти за указаниями»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2778; Цыси возражала по поводу уступок территории японцам: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2782; Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1134–1135; Гуансюй дал письменную санкцию на «территориальные уступки»: Ли Хунчжан, т. 16, с. 31; коллективное послание Верховного совета вдовствующей императрице: Ли Хунчжан, т. 16, с. 31; Гуансюй в великом смятении ходил на цыпочках вокруг ее палат: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 2787; «ежегодно приносит в государственную казну 2 миллиона лянов серебром…»: Чжан Чжидун, т. 3, с. 2041; 8 апреля Цыси потребовала от императора Гуансюя: «Ни пяди земли не отдавать…»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2792; Гуансюй 14 апреля приказал боцзюэ Ли принять условия, продиктованные из Токио: Ли Хунчжан, т. 16, с. 56; от бессилия Цыси частенько теряла сознание: Общество китайских историков (изд.), Реформы 1898 года, т. 4, с. 300; евнух нередко замечал Цыси плачущей: Синь Сюмин, с. 16; Когда Ли Хунчжан приводил такие цифры, премьер-министр Ито спорить не стал: Ван Юнь-шэн, т. 2, с. 260, 268–269; отмахнулись как от «пустого звука и ничего больше»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 1009; «Если японцы победят в войне…»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 992, 1006; Кайзер Германии Вильгельм II сформулировал выражение «Желтая угроза»: интервью кайзера у доктора Вильяма Хале от 19 июля 1908 г., у Роля, приложение 2; 26 апреля Цыси попросила членов Верховного совета в корне пересмотреть условия мирного договора с японцами: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2798; Цыси оставила свои попытки убедить императора и сановников: там же; «трепет»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2799–2800; император даже подгонял нашего боцзюэ с ратификацией: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2801–2802, ср. с. 2791; Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1062; «самый надежный путь»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 1017; «Японская война послужила началом конца Китая»: Ч. Денби, т. 2, с. 147; общие внешние долги Китая: Цзинь Пушэн, 2000, № 1; Ци Цичжан, с. 504; «Без головы не бывает сильного мужчины»: Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 992; ‘C’est le seul homme’: К. Карл, сp. с. 101.

Глава 18

СХВАТКА ЗА КИТАЙ (1895–1898)

Цыси получила возможность знакомиться со всеми важнейшими документами: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2889; Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 21–24, в разных местах; все заметили значительное увеличение визитов Гуансюя в Летний дворец: Мао Хайцзянь, 2010, № 4; Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3637, 3648–3649, 3652, 3656, 3662, 3670–3726, в разных местах; «Наместник Чжан Чжидун обращал внимание всех на то…»: Чжан Чжидун, т. 2, с. 989–890; ср.: Шэн Сюаньхуай, т. 1, с. 472–473, 476, 479; с точки зрения руководства европейских держав Китай представлял собой.: Денби, т. 2, с. 147–148; Морзе, т. 3, с. 101; Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 998; «Когда посланники западных стран приходят в наше министерство иностранных дел…»: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1063; «от ярости у него закипает кровь в жилах»: У (Woo) Юн, с. 130; обращения Гуансюя к высшим своим сановникам: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2803; Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3595–3596; «Заставили меня ратифицировать»: Кафедра истории университета Цинхуа (изд.), с. 44; Гуансюй во всех грехах винил Ли Хунчжана: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2829; «Даже внешне не похож на монарха»: Мао Хайцзянь, 2010, № 4; Гун поднялся с постели больного: Мао Хайцзянь, 2010, № 4; Кафедра истории университета Цинхуа (изд.), с. 180; «Теперь Цыси представлялась своего рода повелительницей императорского двора»: Мао Хайцзянь, 2010, № 4; Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2837, 2844, 2878, 2890; Цыси назвала императора «исключительно обходительным человеком»: Общество китайских историков (изд.), Реформы 1898 года, т. 4, с. 300–301; Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2742; августейшие мать и сын прекрасно ладили: Мао Хайцзянь, 2010, № 4; чиновников предупредили: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2856; Ван Вэньшао, с. 919–920; Учебный класс императора закрыли навсегда: с. 2878; Чжан Чжидун настойчиво рекомендовал заключение союза с северным соседом Китая – Россией: Чжан Чжидун, т. 2, с. 1002–1003; Верховный совет переехал вслед за вдовствующей императрицей в Летний дворец: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1064; Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2883; «Бдительность по поводу грядущих угроз»: Кафедра истории университета Цинхуа (изд.), с. 197; во время прощального банкета…: У (Woo) Юн, с. 113; сноска: Морзе, т. 3, с. 103–104; Сунь Жуйцинь (перевод), т. 1, с. 116; Заметка «Нью-Йорк таймс» с характеристикой Ли Хунчжана: New York Times, 3 сентября 1896 г.; аудиенция Ли Хунчжана у Гуансюя: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2944; Ли Хунчжан, т. 26, с. 275; после посещения Цыси: Ли Хунчжан, т. 16, с. 84; т. 26, с. 275; Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2944; Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3876–3877; Мао Хайцзянь, 2011, № 4; Поездка на скованную льдом Хуанхэ: Управление государственного архива, архивы династий Мин и Цин (изд.), с. 466–467; Мао Хайцзянь, 2011, № 1; Ли Хунчжан, т. 36, с. 199–226; предложение Чжан Чжидуна: Чжан Чжидун, т. 2, с. 989—1001; Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3631ff.; «Все города светятся электрическим светом»: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 533; «Ничего не сделали ради реформирования управления…»: Морзе, т. 3, с. 108; Праздник Луны и урожая: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2934–2936; Цыси запланировала восстановление Старого летнего дворца: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 2891; Вэн предложил собирать опиумный налог: Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3963–3965; возражения Ли Бинхэна: Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3972–3973; Отменили пресловутую «схему генерального инспектора»: Цин Шилу, т. 57, с. 301; Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 3973; немцы прибирают к рукам Циндао: Сунь Жуйцинь (перевод), т. 1, с. 106–147; Музей Циндао, группа авторов (изд.), с. 121ff. Дагдейл, E. T.S. (изд. и перевод), XIV, с. 69; Морзе, т. 3, с. 106–107; «никакой войны»: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1069; Вань Юньшэн, т. 3, с. 173–174; Цыси обо всем сообщили только после отправки телеграфных указаний императора: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1069; «Смердящие бестии»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 3099; Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1072; «Вдовствующая императрица успокаивала нас самыми добрыми словами…»: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1071; Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, с. 3081; «Вершина вероломства и предательства»: С.Н. Витте, с. 100; русские подкупили китайских представителей на переговорах: Чжан Жунчу (перевод), с. 203–212; «Какое трогательное зрелище!»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3104; аудиенция Гуансюя с Ли Хунчжаном: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 519; «Втопчут в грязь не только нас с вами…»: там же; По поводу сдачи в аренду Порт-Артура с Цыси никто не посоветовался: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 519–520; Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3104; Цензор Вэйцзюнь: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3103.

Глава 19

РЕФОРМЫ 1898 ГОДА

«В мировой истории ни одна страна…»: Морзе, т. 3, с. 127; «острая потребность» что-то делать: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3081; Общество китайских историков (изд.), Реформы 1898 года, т. 2, с. 430; прусский принц Генрих посетил китайский двор: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3118–3128; Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1072; Чжан (Chang) Иньхуань, с. 530; Хватит собачиться по мелочам: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 522; принцу пришлось беседовать с Цыси стоя: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3118; Гуансюй лично принес принцу Генриху орден, которым его наградил: Мао Хайцзянь, 2005, с. 428–435; «Великий князь Гун хранил молчание, а потом заявил…»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3081, 3114; «Калейдоскоп часто сменяющихся событий последних лет потряс нашего императора до глубины души…»: Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро, 2004, с. 252–253; Цыси приступает к проведению реформ: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3132; Гуансюй приказывает Вэну отправиться в отставку: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3134; летние подарки Цыси верховным советникам: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1074; Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3134; исключительно плодотворное сотрудничество: Мао Хайцзянь, 2005, с. 31–33; «Все эти указы одобрялись Цыси»: Мао Хайцзянь, 2005, с. 16–18, 33–35; «Будущее Китая зависит…»: Мартин, 1896, с. 327; Это дело поручили Жунлу: Чжу Шопэн (изд.), т. 4, с. 4135; «шесть или семь человек из десяти…»: Кун Сянцзи, 1988, с. 369; «Я ощутил себя настоящим мудрецом…»: Кан Ювэй, с. 8; император передавал эти произведения эпистолярного стиля Цыси: Мао Хайц-зянь, 2005, с. 382; Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3112; Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 23, № 1107; Цыси обратила внимание Гуансюя на Кан Ювэя: Гуансюй попросил Вэна предоставить ему копию брошюры Кана, посвященную Японии, скорее всего, по рекомендации Цыси, владевшей этой брошюрой, поговорившей о ней с императором, но сам он ее не читал: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3128; Мао Хайцзянь, 2009, с. 382; совет назначить «близким советником по всем новым направлениям политики»: Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 231; С благословения Цыси император Гуансюй назначил Кан Ювэю аудиенцию: Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 234–235; «Унизительное» предложение: Кан Ювэй, с. 44; Мао Хайцзянь, 2009, с. 441; вопрос Макартни: Кранмер-Бинг, с. 238; Роббинс, с. 386; «толковые мужчины»: Дэлин, 2004, с. 277; Споры по поводу экспертного совета: Мао Хайц-зянь, 2009, с. 576–588; Чжан (Chang) Иньхуань, с. 547; Управление государственных архивов, архивы династий Мин и Цин (изд.), с. 6—11; 4 тысячи лянов серебром: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 562; Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 142; Лян Динфэнь, у Тан Чжицзюня, с. 67; Сунь Цзянай: Мао Хайцзянь, 2009, с. 582–583; как друзья относились к назначениям Кана на разные государственные посты: Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро 2009, № 1; труды Кана доставлялись тайно Гуансюю: Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 355, 432; Мао Хайцзянь, 2009, с. 721; Лян Динфэнь, у Тан Чжицзюня, с. 67; Гуансюй прочитал измышления на тему истории Польши и захворал: Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 433; Мао Хайцзянь, 2009, с. 131; Чжан (Chang) Иньхуань, с. 553; императора автор письма назвал «мудрейшим мужем в истории Поднебесной»: Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 351–355; Челобитные Кана собрали в отдельные брошюры: Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 360; переплетенные брошюры хранятся в библиотеке Дворцового музея в Пекине; «избавиться от всего лишнего»: Кун Сянцзи, 1988, с. 373–375; предупреждение об угрозе «утраты расположения и поддержки…»: Кун Сянцзи, 1988, с. 380; Четыре новых секретаря Верховного совета: Мао Хайцзянь, 2005, с. 35, 65, 81; «Каждый день они заводят разговор о своем экспертном совете…»: Мао Хайцзянь, 2005, с. 73; Совет Кана: Общество китайских историков (изд.), Реформы 1898 года, т. 4, с. 332; Мао Хайцзянь, 2009, с. 709; «Император видится как отец в семье…»: Кун Сянцзи, 1988, с. 62; «современный мудрец»: Морзе, т. 3, с. 132; Конфуций служил фактическим коронованным монархом Китая: Сунь Цзянай у Мао Хайцзяня, 2009, с. 42, 534; Лян Динфэнь у Тан Чжицзюня, с. 63–64; Эмоциональные объяснения Кана: Кун Сянцзи (изд.), 1988, с. 350–351.

Глава 20

ЗАГОВОР С ЦЕЛЬЮ УБИЙСТВА ЦЫСИ (СЕНТЯБРЬ 1898 ГОДА)

Ван Чжао получил задание войти в доверие к полководцу Не: Ван Чжао у Цэнь Чуньсюаня, Юнь Юйдина с соавторами, с. 84; Тань Сытун 18 сентября явился к генералу Юаню с ночным визитом: Юань Шикай, с. 550–553; Би Юннянь, с. 28; Поиски золотого клада на территории Старого летнего дворца: Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 402–403; Мао Хайцзянь, 2009, с. 774; Кан Ювэй подделывает обращения в пользу Японии: Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 399–401, 404–405, 443–445; Пользовавшаяся большой популярностью в Тяньцзине газета «Говень-бао»: Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро, 2011, с. 107–195; Кафедра истории университета Цинхуа (изд.), с. 958; «Мой дражайший и ближайший дружественный сосед…»: Мао Хайцзянь, 2005, с. 440–442; Ито написал своей жене…: Ван Сяоцю, с. 122; Пропагандистское сопровождение визита Ито Хиробуми в Китай: Ван Сяоцю, с. 129; «Нелепость»: Ли Хунчжан, т. 36, с. 193; наместник Чжан «несказанно удивился»: Чжэн Сяосюй, т. 2, с. 671; редакция газеты в Тяньцзине освещала воззрения Кан Ювэя: Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро, 2011, с. 148–153; Лян Динфэнь у Тан Чжицзюня, с. 69; «Первый китайский министр, организовавший бал в официальной резиденции»: New York Times, 13 мая 1897 г.; конфиденциальный доклад в Токио: Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро, 2004, с. 251–254; Осуждение сэра Иньхуаня: Кун Сянцзи (изд.), 1988, с. 252; Чжан (Chang) Иньхуань, с. 540; ничего сделать не удалось: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 539–541; Мао Хайц-зянь, 2005, с. 38; тайный посредник: Кун Сянцзи, 2008, с. 230–233; Кун Сянцзи (изд.), 2008, с. 144, 188, 422; Ма Чжунвэнь, 1998; Мао Хайцзянь, 2009, с. 721; Лян Динфэнь у Тан Чжицзюня, с. 67; «Так называемое японское стремление…»: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 510; ср. Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро, 2009, с. 83; «Когда я шел к нему домой…»: Вэн Тунхэ, 2006, т. 6, с. 3068; Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1071; «Если стяжатель трона примет на службу Ито…»: Управление государственных архивов, архивы династий Мин и Цин (изд.), с. 461; «Затевают кое-какие вещи…»: Юань Шикай, с. 553; Позже Би все это описал так.: Юи Юннянь, с. 28; 19 сентября Дикий Лис посетил Т. Ричарда: письмо Кана Тимоти Ричарду, в труде Общества китайских историков (изд.), Реформы 1898 года, т. 3, с. 528; Т. Ричард мечтал не только о «создании Царства Божьего на китайской почве…»: Т. Ричард, посвящение, с. 258, 263, 266; «Слишком аппетитной!»: Харт, Переписка 1868–1907 гг., т. 2, с. 1044; дипломаты считали грандиозные планы Т. Ричарда «вздорными»: Британский национальный архив, Лондон, P.O. 17/1718, с. 191; Судно ждали «детективы и полисмены»: из беседы Бренана с Макдональдом, см. в «Сигрейв», с. 244; в Токио «с почтением относились к стремлению по созданию Великой Восточной Азии»: Кан Ювэй, с. 66; теория реформы, требующей кровопролития: Лян Цичао, 1964, с. 109; газетное сообщение: Мао Хайцзянь, 2009, с. 822; Две невинные жертвы: Чэнь Куйлун, с. 37; Ван Сяган, с. 240–244; потрясение для народа: Юнь Юйдин, т. 1, с. 170; Мао Хайцзянь, 2011, № 1; первое появление декларации Кана: Тан Чжицзюнь, с. 39; «Попытка осады и штурма Летнего дворца…»: Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 24, № 1399; ср.: Мао Хайцзянь, 2005, с. 133; Юань Шикай всю жизнь прятал свои дневники.: Юань Шикай, с. 554–555; «Только слухи о заговоре могли послужить оправданием остановки радикальных реформ…»: Общество китайских историков (изд.), Реформы 1898 года, т. 3, с. 542; Кан всеми силами чернил Цыси: Тан Чжицзюнь, с. 57–63; Чжан Иньхуань сам подтвердил тот факт, что причиной его падения стали его отношения с японцами: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 562; отношения Вэна с Иньхуанем: Вэн Тунхэ, 2006, т. 5, во многих местах; У Юн, с. 21–22; Кун Сянцзи, 2011, с. 199–200; Ма Чжунвень, 1996, № 4; «предатель»: Вэн Тунхэ, 2005, т. 2, с. 1084; «как пять пальцев своих рук»: Чжан Шэшэн, с. 156; сноска: Чжан (Chang) Иньхуань, с. 561; Чжан Жунчу (перевод), с. 211–212; «Вынашивал злые умыслы…»: Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 24, № 1411; Цыси приказала казнить Чжан Иньхуаня в месте его ссылки: Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 26, № 662; ср. № 679, 681; наказание евнухов: Мао Хайцзянь, 2005, с. 142–146; просвещенного партнера Сюй Чжицзина приговорили к пожизненному тюремному заключению: Мао Хайцзянь, 2009, с. 859; сноска: Синь Сюмин, с. 33; Цыси требовала продолжения реформ: Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 24, № 1376, 1399, 1754, в разных местах; Мао Хайцзянь, 2005, с. 136, 547–548; «проведение слияния Великой Азии»: Ян Тяньши, с. 188–190; «Японское правительство не намерено отправлять вооруженные силы просто так…»: Ян Тяньши, с. 159; Цыси обложила Гуансюя плотным кольцом стражи: Мао Хайцзянь, 2005, с. 149–153, «ударные инструменты Гуансюя»: Дин Жуцинь, с. 272; Жемчужную наложницу объявили узницей: статья Ван Даочэна в издании Общества изучения маньчжуров, т. 2, с. 223; Мао Хайцзянь, 2005, с. 143, 152.

Глава 21

ПОПЫТКА ЦЫСИ СВЕРГНУТЬ ПРИЕМНОГО СЫНА (1898–1900)

Опера о бессердечном приемном сыне: Дин Жуцинь, с. 269–270; «Внести ясность»: Королевский архив, Виндзор, VIC/MAIN/Q/16, № 116; Общество китайских историков (изд.), Реформы 1898 года, т. 3, с. 538; донесение доктора Детеве: «Франзини»; распорядок дня: Синь Сюмин, с. 12–14; Цзинь Лян, 1998, с. 14; Жунлин, с. 12; Скромная жизнь Гуансюя: Юн Юйдин, т. 1, с. 405; Ван Чжао, с. 103–104; К. Карл, с. 191, 292; «Ни один подобострастный евнух не становился в его присутствии на колени…»: Хедленд, с. 165–168; евнухи откровенно издевались над Гуансюем: У Юн, с. 74; «Улыбка качественно похожа на сфинкса…»: К. Карл, с. 66–67; император читал переведенные на китайский язык книги западных писателей и т. д.: Ё Сяоцин, 2007, № 2; Жунлин, с. 22; Ван Чжао, с. 102–103; рисование напоминающих чертей фигур: У (Woo) Юн, с. 74; Хитрость: Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро, 2004, с. 123–209; Цыси «совершила ошибку в выборе своих людей…»: Хедленд, с. 65; «Император Канси относил пять десятилетий относительно благоприятной погоды, обеспечившей его успешное правление, искренности его молитв»: Forbidden City Publishing (изд.), с. 239; Осуждение Кана, «обманувшего императора»: Кафедра истории университета Цинхуа (изд.), с. 1198, 1205; Лю Куньи, т. 3, с. 1112, 1415; Жунлу и боцзюэ Ли: Чэнь Куйлун, с. 23; Роберт Харт писал: Р. Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 1180; званый чайный прием Цыси и впечатление, оставшееся от нее у гостей: С. Конгер, с. 40–43; леди Этель Макдональд, «Мои встречи с вдовствующей императрицей Китая», Empire Review, April 1901, в «Сигрейв», с. 259, 261; Августейший узник собственноручно написал красными чернилами смиренный указ: Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 25, № 1512; Послы потребовали встречи с Гуансюем: Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 25, № 43–44; Хедленд, с. 161; «слишком занята государственными делами»: Хедленд, с. 161.

Глава 22

ВОЙНА С МИРОВЫМИ ДЕРЖАВАМИ – С ПОМОЩЬЮ ИХЭТУАНЕЙ (1899–1900)

Власти западных держав поддержали территориальные притязания Италии: Королевский архив, Виндзор, VIC/MAIN/Q/16, № 121; Морзе, т. 3, с. 124–125; «Поступил ультиматум итальянцев…»: Р. Харт, Переписка, 1868–1907 гг., т. 2, с. 1190; Р. Харт, Журналы, 1863–1866, с. 1192; К «великому удивлению итальянцев…»: Хедленд, с. 61; «Не видя возможности согласиться…»: Сян, с. 87–88; «По всей империи началась суматошная деятельность»: Морзе, т. 3, с. 125; Гуансюй «протянул руку, чтобы взять бумаги»: Сальваго Раджи, с. 148–149; указы Цыси по поводу нарушения протокола: Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 25, № 1207, 1220; «Ни пяди китайской земли вам не перепадет»: Сян, с. 95; «…ощущение душевного подъема»: Морзе, т. 3, с. 125; откровенный блеф итальянцев: Сян, с. 101; Ли Хунчжан, т. 36, с. 250; «Власти заморских держав притесняют нас…»: Шэн Сюаньхуай, т. 2, с. 652–656; Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 25, № 1247–1248; У (Woo) Юн, с. 89; «Люди западной культуры без ума от лошадиных скачек…»: У Тинфан, с. 254; «Я оказался в смешанной толпе, состоявшей из китайцев и европейцев…»: Юн Вин, с. 70–73; «Когда уроженец и житель востока…»: У Тинфан, с. 181; «Е.Г. Эдвардс написал в своем дневнике…»: Эдвардс, с. 53–54; «Какой бы ни случился спор у христианина с язычником…»: А. Смит, с. 54; «отправляйте суд справедливо и беспристрастно»: Архивы династий Мин и Цин (изд.), 1979, т. 1, с. 44; Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 25, № 1451, в разных местах; «Накопление долгов и отсутствие желания с ними рассчитываться…»: Архивы династий Мин и Цин (изд.), 1979, т. 1, с. 13; немцы послали экспедиционные отряды: Архивы династий Мин и Цин (изд.), 1979, т. 1, с. 21–32; Первый исторический архив Китая и Кафедра истории Фуцзяньского педагогического университета (изд.), т. 5, с. 588–592; «В целом же… китайца можно отнести к вполне упитанным субъектам»: И. Бёрд, с. 298; арестовывать нарушителей порядка и «сурово их наказывать»: Архивы династий Мин и Цин (изд.), 1979, т. 1, с. 19–21, 38; Замена губернатора Юй Сяня генералом Юань Шикаем: Архивы династий Мин и Цин (изд.), 1979, т. 1, с. 38, 44–45; «глубочайшее огорчение» вдовствующей императрицы: Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 25, № 1423; Морзе, с. 179; ихэтуани спалили десять жилых домов.: Архивы династий Мин и Цин (изд.), 1979, т. 1, с. 57; действовать «предельно осмотрительно»: Архивы династий Мин и Цин (изд.), 1979, т. 1, с. 46–48; Цыси объявила ихэтуаней на территории Чжили, а также в Шаньдуне вне закона: Первый исторический архив Китая (изд.) 1996, т. 26, № 53; недовольство и требования западных дипломатов: Британский государственный архив, Лондон, P.O. 17/1412; Морзе, т. 3, с. 187; «Я никогда не знал…»: Британский государственный архив, Лондон, P.O. 17/1412; Сэр Клод с коллегами 12 апреля приняли решение: Британский государственный архив, Лондон, P.O. 17/1412; Общество китайских историков (изд.), Тайпинское восстание, т. 3, с. 169; в «Цзинбао» появился меморандум наместника: Британский государственный архив, Лондон, P.O. 17/1412; Архивы династий Мин и Цин (изд.), 1979, т. 1, с. 80; «Никто из них не горел желанием вступить в войну с Китаем»: С. Конгер, с. 91; лорд Солсбери оставил такое вот замечание.: Робертс, с. 773; Жунлу попросился в отпуск по состоянию здоровья: Жунлу (Junglu), с. 405; Хоу Бинь; «дисциплинированность»: У (Woo) Юн, с. 86; Кун Сянцзи, 2008, с. 168; Институт истории династии Цин, Народный университет (изд.), т. 12, с. 180; «Впервые со времен великой засухи 1878 года…»: Смит, с. 169; «Бесчувственные создания с голубыми глазами!»: Институт истории династии Цин, Народный университет (изд.), т. 12, с. 175; «За три месяца перебить всех иностранцев»: Институт истории династии Цин, Народный университет (изд.), т. 12, с. 179; 400 человек для охраны иностранных посольств: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 10–11; С. Конгер, с. 92; не пускать войска под командованием Сеймура: С. Конгер, с. 97, 100; Макдональд, сэр Клод с соавторами, с. 49; Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 142–144; Институт истории династии Цин, Народный университет (изд.), т. 12, с. 182; Цыси мобилизацию отрядов ихэтуаней: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 145, 157–158; ихэтуани сражались «с величайшим мужеством»: Сян, с. 261; Цыси публично выразила «глубокое сожаление»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 133; «Ну, что сделано, то сделано…»: Институт истории династии Цин, Народный университет (изд.), т. 12, с. 183; «В столицу отправили спасательные отряды…»: Морзе, т. 3, с. 204; Флеминг, с. 95; Сян, с. 269–270; «Никогда не забудет библейское указание на обиталище демонов…»: Смит, с. 240; Жунлу назначили охранять дипломатический квартал: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 144–145; указы по обузданию ихэтуаней: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 136–141; Боцзюэ Ли и остальные сановники о ситуации в стране: Ли Хунчжан, т. 27, в разных местах; Очевидец описал.: Юнь Юйдин, т. 2, с. 785–786; Королева Виктория написала лорду Солсбери следующее.: Королевский архив, Виндзор, VIC/MAIN/Q/16, № 133; большой объем «китайских телеграмм»: Британский государственный архив, Виндзор, VIC/MAIN/Q/16, № 135–851; «Переживаю по поводу личной безопасности…»: Британский государственный архив, № 130; «Мы не правы»: Ли Хунчжан, т. 27, с. 74; «Чиновники низового звена государственного управления»: У (Woo) Юн, с. 28ff; «Перед нами стоит такой вот выбор…»: Юнь Юйдин, т. 2, с. 786; ей подсказала королева Виктория: Королевский архив, Виндзор, № 130; сноска: Робертс, с. 771.

Глава 23

СХВАТКА ДО ОКОНЧАТЕЛЬНОГО ПОРАЖЕНИЯ (1900)

1400 групп ихэтуаней: Кун Сянцзи, 2008, с. 170; «Соединенные в единое войско «боксеры» и маньчжурские солдаты…»: С. Конгер, с. 116, 199; «Несомненно, китайские армии. сражались с отчаянием…»: А. Смит, с. 577; Цыси наградила ихэтуаней: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 161–162; Первый исторический архив Китая (изд.), 1996, т. 26, № 587–588; Ли Хунчжан, т. 27, с. 97; «Она приказала открыть арсеналы…»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 176; «Они с криками медленно приближались…»: Сян, с. 261; «Разодетый хоть куда вожак «боксеров»…»: Сян, с. 301; ночные горшки и бандажи с женских ног: Лю Баньнун с соавторами, с. 75; обращение Цыси к буддийскому монаху: Первый исторический архив Китая (изд.), 2003, т. 2, с. 476, 478; мародеры очистили поместье августейшей великой княжны: Хедленд, с. 206; Мародеры не обошли стороной даже Запретный город: У (Woo) Юн, с. 87; Чэнь Куйлун, с. 39; Жунлу (Junglu), с. 404; Кун Сянцзи, 2008, с. 169; перед Цыси выдвинули требование: У Юн, с. 87; «Незаметно на протяжении считаных месяцев…»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 187; «Сара Конгер записала в своем дневнике…»: С. Конгер, с. 114—17, 129–130; Цыси специально выдала эти пушки Жунлу, а тот потом приказал поднять прицельную шкалу на несколько сантиметров вверх: Чэнь Куйлун, с. 52; «Если бы я на самом деле хотела уничтожить посольства…»: У (Woo) Юн, с. 89; Цыси приказала Жунлу доставить в посольства фрукты и овощи: Ли Хунчжан, т. 27, с. 154; Ихэтуани потеряли несколько тысяч человек: Ли Хунчжан, т. 27, с. 117; Цыси приказала щадить кафедральный собор: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 414; сноска: К. Карл, с. 266; Лишили жизни 178 миссионеров: Морзе, т. 3, с. 242; судьба монсеньора Хамера: Эдвардс, с. 106–107; Цыси все-таки остановила зверства Юйсяня: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 327–328, 421–423; Цыси запретила резню в масштабе страны: Первый исторический архив Китая (изд.), 2003, т. 1, с. 253–254; «Если вы и дальше будете вести себя в подобной своенравной манере…»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 415–417; Наместники пригрозили Цыси неповиновением: Ли Хунчжан, т. 27, в разных местах; действовать «самым прагматичным» образом: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 156–157; т. 2, с. 946; Цыси не готова к капитуляции: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 401, 404, 411–412, 414; челобитная наместника Чжан Чжидуна: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 386–387; трагедия Юань Чана: Кун Сянцзи, 2008, с. 166–171; Наместник Чжан Чжидун располагал разветвленной сетью сбора информации в Пекине: Мао Хайцзянь, 2011, № 1; трагедия Сюй Цзинчэна: Сунь Жуйцинь (перевод), т. 1, с. 106, 121–145; «Аккуратно сложив свой головной убор с халатом, он опустился на колени…»: Общество китайских историков (изд.), Ихэтуаньское восстание, т. 2, с. 496; «вынашивали личные интересы, когда вели дела с иностранцами.»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 392; иностранцы считали Чжан Чжидуна человеком исключительно честным: Морзе, т. 3, с. 362; Мартин, 1896, с. 238; Кун Сянцзи, 2008, с. 213; Лю Куньи, т. 6, с. 2586; отношение к Чжан Чжидуну в Японии и Британии: Королевский архив, Виндзор, VIC/MAIN/Q/16, № 628; Кун Сянцзи и Мурата Юдзиро, 2011, с. 408–409; Лю Куньи, т. 6, с. 2586; «Просто отступали, не ввязываясь ни в какие стычки.»: Архивы династий Мин и Цин (изд.) 1979, т. 1, с. 469; при дворе собралось «многовато предателей»: Шэн Сюаньхуай, т. 2, с. 656; «Евнухи вспоминали»: Синь Сюмин, с. 37; «Ее подозрительное отношение к Лишаню могло возникнуть в 1898 году»: Мао Хайцзянь, 2005, с. 38; изначально подготовили 200 колесниц и лошадей: Чэнь Куйлун, с. 57–59; «Ранним утром 15 августа…»: Натун, т. 1, с. 350; Пуцзя, Пуцзэ с соавторами, с. 90–91; Жемчужную наложницу утопили в колодце: Пуцзя, Пуцзэ с соавторами, с. 187–188; Синь Сюмин, с. 24–25.