"КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Дом, семья и развлечения. » Стихи (2)
Стихи - 2
Любопытно, что рифма как таковая, появилась лишь в 12 веке.
А до этого существовал лишь размер.
Античная поэзия рифмы не знала.
В 2000-м году, решением 30-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО 21 марта объявлен Всемирным днём поэзии.
Первый Всемирный день поэзии прошёл в Париже, где находится штаб-квартира ЮНЕСКО.
"Вернулся Май! Уж журавли"
(К.Р.)
Вернулся Май! Уж журавли
Обратно прилетели,
Луга цветами зацвели,
Леса зазеленели.
За богатырским сном зимы
Настало пробужденье,
Как после ночи долгой тьмы
Денницы возрожденье.
Земля как будто лишь ждала
Весеннего лобзанья,
И в миг природа ожила,
И всюду ликованье.
Весь мир поёт, и ширь полей,
И рощи тихий шелест,
И в каждой песне соловей
Весны волшебной прелесть.
Порою вешнею счастлив
Поэт: уж он не дремлет
И силы творческой прилив
Душою чуткой внемлет;
Он ударяет по струнам,
И, полно вдохновенья,
Его свободно к небесам
Несётся песнопенье.
Константин Романов
К.Р - так подписывал свои произведения "августейший поэт" Константин Константинович Романов, внук Николая I, двоюродный дядя Николая II. Из псевдонима не делалось тайны: стихи предварялись портретами и статьями, а автор за свои сочинения удостоился звания почетного академика Императорской Академии наук (которую сам возглавлял на посту президента в течение 20 лет). Скромные инициалы вместо царской фамилии подчеркивали, что занятия поэзией - частное дело государственного человека.
К.Р.
О, не дивись. мой друг, когда так строго
Великой Княгине Елисавете Маврикиевне
О, не дивись, мой друг, когда так строго
Я пред тобой молчаньем обуян;
На дне морском сокровищ много,
Но их не выдаст океан.
В душе моей загадочной есть тайны,
Которых не поведать языком,
И постигаются случайно
Они лишь сердцем, не умом.
О, пусть духовный взор твой сокровенно
Проникнет в глубину души моей,
И тайны все ее мгновенно
Легко ты разгадаешь в ней.
Так месяц глубь морскую проницает
Снопом своих серебряных лучей
И безмятежно созерцает
На дне сокровища морей.
3 августа 1884, Красное Село
* * *
О, не гляди мне в глаза так пытливо
О, не гляди мне в глаза так пытливо!
Друг, не заглядывай в душу мою,
Силясь постигнуть все то, что ревниво,
Робко и бережно в ней я таю.
Есть непонятные чувства: словами
Выразить их не сумел бы язык;
Только и властны они так над нами,
Тем, что их тайну никто не постиг.
О, не гневись же, когда пред тобою,
Очи потупив, уста я сомкну:
Прячет и небо за тучи порою
Чистой лазури своей глубину.
17 июля 1888, Красное Село
* * *
О, если б совесть уберечь
О, если б совесть уберечь,
Как небо утреннее, ясной,
Чтоб непорочностью бесстрастной
Дышали дело, мысль и речь!
Но силы мрачные не дремлют,
И тучи — дети гроз и бурь —
Небес приветную лазурь
Тьмой непроглядною объемлют.
Как пламень солнечных лучей
На небе тучи заслоняют —
В нас образ Божий затемняют
Зло дел, ложь мыслей и речей.
Но смолкнут грозы, стихнут бури,
И — всепрощения привет —
Опять заблещет солнца свет
Среди безоблачной лазури.
Мы свято совесть соблюдем,
Как небо утреннее, чистой
И радостно тропой тернистой
К последней пристани придем.
21 августа 1907, Стрельна
* * *
На балконе, цветущей весною
Государыне Императрице
Марии Федоровне
На балконе, цветущей весною,
Как запели в садах соловьи,
Любовался я молча тобою,
Глядя в кроткие очи твои.
Тихий голос в ушах раздавался,
Но твоих я не слушал речей:
Я как будто мечтой погружался
В глубину этих мягких очей.
Все, что радостно, чисто, прекрасно,
Что живет в задушевных мечтах,
Все сказалось так просто и ясно
Мне в чарующих этих очах.
Не могли бы их тайного смысла
Никакие слова превозмочь...
Словно ночь надо мною нависла,
Светозарная, вешняя ночь!
15 июня 1888, Красное Село
К.Р.
О, как люблю я этот сад тенистый
О, как люблю я этот сад тенистый!
Со мною здесь лишь птицы да цветы.
Беспечно я вдыхаю воздух чистый
Здесь, вдалеке от светской суеты.
Как я им рад, певцам крылатым неба,
Когда, слетясь доверчивой семьей,
Клюют они, порхая, крошки хлеба,
Что любящей им сыплю я рукой!
А вы, питомцы северного лета,—
Цветы мои,— я каждого из вас,
Лишь расцветет, улыбкою привета
Люблю встречать, счастливый всякий раз.
О, милый сад, приют отдохновенья,
Приветливой и мирной простоты!
Ты мне даришь часы уединенья,—
Со мною здесь лишь птицы да цветы.
19 июня 1893, Красное Село
* * *
Ночь. Небеса не усеяны звездами
Ночь. Небеса не усеяны звездами:
В свете немеркнущем тонут оне.
Чу! Соловьи залилися над гнездами...
Томно и больно, и трепетно мне...
Вдоволь бы песни наслушаться сладостной,
Взором бы в небе тонуть голубом!
Горе забыто душой жизнерадостной:
Ночью ль такой помышлять о земном!
17 июля 1890, Красное Село
* * *
Ни звезд, ни луны. Небеса в облаках
Ни звезд, ни луны. Небеса в облаках.
Ветер замер. В лесу тишина.
Не дрогнёт ни единый листок на ветвях.
Эта ночь тайной неги полна!
Ни слез, ни борьбы, позабыт мир земной,
И одна лишь в душе благодать.
В упоеньи так сладостно с нежной тоской
Этой ночи безмолвной внимать!
Она овладела таинственно мной...
Ожидая чего-то, стою...
Полновластная ночь, я один пред тобой:
О, поведай мне тайну свою!
2 октября 1889, Близ станции Белой
* * *
Нет! Мне не верится, что мы воспоминанья
Нет! Мне не верится, что мы воспоминанья
О жизни в гроб с собой не унесем;
Что смерть, прервав навек и радость, и страданья,
Нас усыпит забвенья тяжким сном.
Раскрывшись где-то там, ужель ослепнут очи
И уши навсегда утратят слух?
И память о былом во тьме загробной ночи
Не сохранит освобожденный дух?
Ужели Рафаэль, на том очнувшись свете,
Сикстинскую Мадонну позабыл?
Ужели там Шекспир не помнит о Гамлете
И Моцарт Реквием свой разлюбил?
Не может быть! Нет, все, что свято и прекрасно,
Простившись с жизнью, мы переживем
И не забудем, нет! Но чисто, но бесстрастно
Возлюбим вновь, сливаясь с Божеством!
24 мая 1885, Штадтгаген
К.Р.
Не много дней осталося цвести
Не много дней осталося цвести
Красе роскошной Божья сада:
Уж кроткое мне слышится «прости»
В печальном шуме листопада.
И тем спешит налюбоваться взор,
Чего не погубила осень:
Она сорвет с земли ее убор,
Щадя лишь хвои мрачных сосен.
О, солнце, грей! Благоухайте ж мне,
Весной взлелеянные розы!
Лишь бы пронесть хоть память о весне
Сквозь ночь и стужу зимней грезы!
1 сентября 1889, Павловск
* * *
На страстной неделе
Жених в полуночи грядет!
Но где же раб Его блаженный,
Кого Он бдящего найдет,
И кто с лампадою возженной
На брачный пир войдет за Ним?
В ком света тьма не поглотила?
О, да исправится, как дым
Благоуханного кадила,
Моя молитва пред Тобой!
Я с безутешною тоской
В слезах взираю издалека
И своего не смею ока
Возвесть к чертогу Твоему.
Где одеяние возьму?
О, Боже, просвети одежду
Души истерзанной моей,
Дай на спасенье мне надежду
Во дни святых Твоих Страстей!
Услышь, Господь, мои моленья
И тайной вечери Твоей,
И всечестного омовенья
Прими причастника меня!
Врагам не выдам тайны я,
Воспомянуть не дам Иуду
Тебе в лобзании моем,
Но за разбойником я буду
Перед Святым Твоим крестом
Взывать коленопреклоненный:
О, помяни, Творец вселенной,
Меня во царствии Твоем!
Страстная Среда 1887, Мраморный дворец
* * *
Мне снилось, что солнце всходило
Мне снилось, что солнце всходило,
Что птицы очнулись от сна
И стаей неслись легкокрылой
Поведать природе унылой,
Что скоро вернется весна!
Забыты снега и морозы,
Уж льды расторгает поток;
И вот - оживают березы,
Повеяло запахом розы,
И теплый пахнул ветерок...
То сном мимолетным лишь было,
Обманчивым призраком грез:
Нет, солнце еще не всходило,
И в мире царили уныло
И льды, и снега, и мороз!
И прежнего боле тоскуя,
Душа нетерпенья полна,
Я жду твоего поцелуя,
Дождаться тебя не могу я,
Весна, молодая весна!
16 декабря 1885, Мраморный дворец
* * *
Люблю о, ночь, я погружаться взором
Люблю, о, ночь, я погружаться взором
В безоблачность небесной глубины.
Какая чистота! Как с вышины
Ласкаешь ты лазоревым убором!
Ты так светла, что меркнет лик луны,
Пустыней горнею плывя дозором,
И сонмы звезд бледнеющим узором
Двойной зари сияньем спалены.
О, нежная, прозрачно-голубая!
Гляжу, с тебя очей не отрывая,
Лицом к лицу пред тайною твоей.
Дай от тебя, о, ночь, мне научиться
Средь дольней тьмы душою становиться,
Как ты сама, все чище и светлей!
21 июня 1899, Новгород
* * *
Летом
Давно черемуха завяла,
И на сирени средь садов
Уж не качались опахала
Благоухающих цветов.
По длинным жердям хмель зеленый
Вился высокою стеной,
И рдели пышные пионы,
Нагнувшись низко над травой.
Гляделись звезды золотые
В струи прозрачные реки,
И словно очи голубые
Во ржи синели васильки.
Мы дождались средины лета,
Но вешних дней мне было жаль,
И с этой радостью расцвета
Прокралась в душу мне печаль.
Лишиться вновь мне страшно стало
Всего, чем жизнь так хороша,
Чего так долго сердце ждало,
Чего так жаждала душа!
14 июля 1888, Красное Село
К.Р.
* * *
Меня бранят, когда жалею
Меня бранят, когда жалею
Я причиняющих печаль
Мне бессердечностью своею;
Меня бранят, когда мне жаль
Того, кто в слабости невольной
Иль в заблужденьи согрешит...
Хоть и обидно мне, и больно,
Но пусть никто не говорит,
Что семя доброе бессильно
Взойти добром; что только зло
На ниве жатвою обильной
Нам в назидание взошло.
Больней внимать таким сужденьям,
Чем грусть и скорбь сносить от тех,
Кому мгновенным увлеченьем
Случится впасть в ничтожный грех.
Не все ль виновны мы во многом,
Не все ли братья во Христе?
Не все ли грешны перед Богом,
За нас распятым на кресте?
1 мая 1888, Мраморный дворец
К.Р.
Ландыши
Если ландыша листья средь жаркого лета
Мне в тени попадутся лесной,
Я не вижу на них благовонного цвета,
Облетевшего ранней весной.
Затаенною грустью и радостью ясной
Сердце сладко заноет в груди:
Много счастья изведано в жизни прекрасной,
Мне не знать уж весны впереди.
Пусть земле возвращает она ежегодно
Белоснежного ландыша цвет,—
Призрак старости манит рукою холодной:
Юным дням повторения нет.
Но не жаль мне покинуть земное жилище:
Там, в неведомой сердцу дали
Расцветают красы и светлее, и чище
Милых ландышей бедной земли.
3 июля 1909, Либенштейн
* * *
Красу земли сгубил жестокий
Красу земли сгубил жестокий
К зиме от лета переход,
И полн лишь неба свод глубокий
Неувядаемых красот.
Грустят цветы в саду печальном,
Им ароматом не дохнуть;
Но взор поднимешь, в небе дальном
Все так же ярок Млечный Путь.
Здесь все так тускло и ненастно,
Лесов осыпался наряд,
А звезды неба так же ясно
В лучах немеркнущих горят.
Пусть влажной мглой и туч клубами
Лазурь небес заволокло:
Мы знаем, там, за облаками,
Всегда и пышно, и светло!
21 октября 1889, Павловск
* * *
Колыбельная песенка
Князю Иоанну Константиновичу
Спи в колыбели нарядной,
Весь в кружевах и шелку,
Спи, мой сынок ненаглядный,
В теплом своем уголку!
В тихом безмолвии ночи
С образа, в грусти святой,
Божией Матери очи
Кротко следят за тобой.
Сколько участья во взоре
Этих печальных очей!
Словно им ведомо горе
Будущей жизни твоей.
Быстро крылатое время,
Час неизбежный пробьет;
Примешь ты тяжкое бремя
Горя, труда и забот.
Будь же ты верен преданьям
Доброй, простой старины;
Будь же всегда упованьем
Нашей родной стороны!
С верою твердой, слепою
Честно живи ты свой век!
Сердцем, умом и душою
Русский ты будь человек!
Пусть тебе в годы сомненья,
В пору тревог и невзгод,
Служит примером терпенья
Наш православный народ.
Спи же! Еще не настали
Годы смятений и бурь!
Спи же, не зная печали,
Глазки, малютка, зажмурь!..
Тускло мерцает лампадка
Перед иконой святой...
Спи же беспечно и сладко,
Спи, мой сынок, дорогой!
4 марта 1887, Мраморный дворец
* * *
Колокола
Несется благовест... Как грустно и уныло
На стороне чужой звучат колокола.
Опять припомнился мне край отчизны милой,
И прежняя тоска на сердце налегла.
Я вижу север мой с его равниной снежной,
И словно слышится мне нашего села
Знакомый благовест: и ласково, и нежно
С далекой родины гудят колокола.
20 октября 1887
* * *
Когда привидя близкую разлуку
Когда провидя близкую разлуку,
Душа болит уныньем и тоской,
Я говорю, тебе сжимая руку:
Христос с тобой!
Когда в избытке счастья неземного
Забьется сердце радостью порой,
Тогда тебе я повторяю снова:
Христос с тобой!
А если грусть, печаль и огорченье
Твоей владеют робкою душой,
Тогда тебе твержу я в утешенье:
Христос с тобой!
Любя, надеясь, кротко и смиренно
Свершай, о друг, ты этот путь земной
И веруй, что всегда и неизменно
Христос с тобой!
7 января 1886, Санкт-Петербург
* * *
Когда меня волной холодной
Когда меня волной холодной
Объемлет мира суета,
Звездой мне служат путеводной
Любовь и красота.
О, никогда я не нарушу
Однажды данный им обет:
Любовь мне согревает душу,
Она - мне жизнь и свет.
Не зная устали, ни лени,
Отважно к цели я святой
Стремлюсь, чтоб преклонить колени
Пред вечной красотой.
5 декабря 1887, Берлин
К.Р.
Какой восторг! Какая тишина!
Какой восторг! Какая тишина!
Благоуханно ночи дуновенье;
И тайною истомой усыпленья
Природа сладостно напоена.
Тепло... Сияет кроткая луна...
И очарованный, в благоговенье
Я весь объят расцветом обновленья,
И надо мною властвует весна.
Апрельской ночи полумрак волшебный
Тебя, моо стих мечтательно-хвалебный,
Из глубины души опять исторг.
Цветущую я созерцаю землю
И, восхищен, весне и ночи внемлю...
Какая тишина! Какой восторг!
21 апреля 1906, Павловск
* * *
Как хорошо бывало летом
Как хорошо бывало летом
В цветущем садике моем,
Так жарко, знойно так пригретом
Горячим солнечным лучом!
Тот запах липового цвета,
Уж я вдыхал его, вдыхал!
Прошли те дни тепла и света,
Когда весь мир благоухал,
Когда душистого горошка
Так много было под окном...
А уж теперь моя дорожка
Опавшим устлана листом,
Мои березки пожелтели,
Уж осыпается мой сад...
И мне сдается: не во сне ли
Весь этот радужный наряд,
Которым, как в волшебной сказке,
Была разубрана земля,
Весь этот блеск, все эти краски,
Всю эту прелесть видел я!
13 сентября 1885, в карауле в Зимнем дворце
* * *
Как пленительно-тихо в отцветших полях
Как пленительно-тихо в отцветших полях!
Наша осень полна обаянья:
Сколько прелести в грустных, безжизненных днях
Этой кроткой поры увяданья!
Воздух влажен и свеж, облетают листы,
Тучи кроют лазурь небосвода,
Безответно, безропотно блекнут цветы,
И покорно зимы ждет природа.
Не блаженство ли этой внимать тишине,
Где пред смертью покорность такая?
Так же мирно навеки уснуть бы и мне,
Без напрасной борьбы угасая!
30 октября 1889, Павловск
К.Р.
Как жаль, что розы оцветают
Как жаль, что розы отцветают!
Цветов все меньше по садам,
Уж дни заметно убывают,
И звезды ярче по ночам.
Жасмин отцвел, сирень увяла,
Давно нет ландышей нигде,
Один шиповник запоздалый
Еще алеет кое-где.
Уж сено убрано; долины
Лиловым вереском полны;
Уж спеют ягоды рябины,
Уж листья желтые видны...
Мы и заметить не успели,
Как осень скучная пришла,
Как пронеслися те недели
Весны и солнца, и тепла,
Как миновало наше лето,
А с ним и все его цветы,
И все благоуханье это,
Весь этот праздник красоты!
3 августа 1885, Красное Село
* * *
К осени
Роковая, неизбежная,
Подползла, подкралась ты,
О, губительница нежная
Милой летней красоты!
Обольстительными ласками
Соблазнив и лес, и сад,
Ты пленительными красками
Расцветила их наряд.
Багряницей светозарною
Ты по-царски их убрав,
Сдернешь прихотью коварною
Ризу пышную дубрав.
Но пока красы обманчивой
Не сорвала ты с лесов,
Сколько прелести заманчивой
В этой радуге цветов!
Скоро с кротостью печальною
В увяданья тихий час
Сад улыбкой нас прощальною
Подарит в последний раз.
И с порою грустью веющей
Я безропотно мирюсь
И природе вечереющей
Побежденный отдаюсь.
30 сентября 1907, Павловск
* * *
К.Р.
Зимой
О, тишина
Глуши безмолвной, безмятежной!
О, белизна
Лугов под пеленою снежной!
О, чистота
Прозрачных струй обледенелых!
О, красота
Рощ и лесов заиндевелых!
Как хороша
Зимы чарующая греза!
Усни, душа,
Как спят сугробы, пруд, береза...
Сумей понять
Природы строгое бесстрастье:
В нем - благодать,
Земное истинное счастье.
Светлей снегов
Твои да будут сновиденья
И чище льдов
Порывы сердца и стремленья.
У ней учись,
У зимней скудости прелестной
И облекись
Красою духа бестелесной.
18 марта 1906, Павловск
***
К концу зимы
Чем солнце зимнее теплее,
Тем ослепительней снега;
А нагота ветвей в аллее
Все так же мертвенно строга.
Хоть не сдают еще морозы —
Но жизни чуется прилив,
И светлые роятся грезы,
Печаль унылую сменив.
Назло зиме, где в полдень жарче,
Уж тает ледяной наряд,
И капли с крыш алмазов ярче
Слезами счастия горят.
Уже не хохлится сонливо
Семья домашних голубей
И суетится хлопотливо,
Купаясь в золоте лучей.
Царица Ночь изнемогает,
Дню покоряясь, как царю,
А он все шире раздвигает
Утра и вечера зарю.
И крыльев плеск, и воркованье,
И жизнерадостные сны,
И всепобедное сиянье —
Все веет близостью весны.
31 марта 1906, Павловск
К.Р.
Измайловский досуг
Собираясь, как жрецы на жертвоприношенье,
Перед художества священным алтарем,
Служа искусству, мы свои произведенья
На суд товарищей смиренно отдаем.
Не ищем мы, друзья, ни славы, ни хвалений,—
Пусть безымянные в могиле мы уснем,
Лишь бы Измайловцы грядущих поколений,
Священнодействуя пред тем же алтарем,
Собравшись, как и мы, стремяся к той же цели,
В досужие часы чрез многие года
Те песни вспомнили, что мы когда-то пели,
Не забывая нас и нашего труда.
Гремите, пойте же, Измайловские струны,
Во имя доблести, добра и красоты!
И меч наш с лирою неопытной и юной
Да оплетут нежней художества цветы.
9 января 1885, С.-Петербург
К.Р.
Из лагерных заметок
Знакомые места! Здесь над оврагом
Стояли мы привалом прошлый год:
Мы долго шли все в ногу, крупным шагом
И сделали далекий переход.
Составив ружья, кто на суковатом
Уселся пне, кто скатку подложил,
Одолженную вежливым солдатом,
А мне сиденьем барабан служил.
Увешанный медалями, крестами,
Степенно, важно, сидя на бревне,
Курил фельдфебель трубку в стороне.
Фланговый шапку украшал цветами,
Один прилаживал манерку к ранцу,
Другой зевал,— раздался храп и свист;
Дремавшему на травке новобранцу
Стеблем цветка нос щекотал горнист.
А вот и луг за рощею тенистой,
Где на участке ротный жалонёр
Нарвал мне ландышей букет душистый,
Пока мы брали приступом забор.
Вот речка,— здесь победу одержали
Мы над петрушками1; был славный бой!
Одну сторожку мы атаковали,
Где овладел противник высотой.
Я людям прочитал нравоученье
И вкратце объяснил атаки ход;
У «скачек» начали мы наступленье;
По правилам — шагов за восемьсот —
В атаку перешли; два первых взвода
В цепи. Была чудесная погода,—
Полковник наш отъехал далеко,—
Дышалось так свободно и легко.
Цепь перебежками все подвигалась,
Пока во рву не удалось залечь.
Я подозвал резерв; тут открывалась
Позиция врага. Его картечь
Давно бы всех перекрошила нас,
Но там не неприятельская пушка
Была, а только красная петрушка!
И стойко мы держались. Здесь как раз
Мы очутились на краю обрыва,
Где перекинут мост через реку.
Четвертый взвод за третий вздвоил живо,
Ура!— и мы на вражьем берегу
Рассыпались. Вторая полурота
В цепи, а взводы первый и второй
Теперь в резерв сомкнулись за рекой.
Нам предстояла главная работа:
Уж близко неприятеля стрелки,
Уж подготовлен был удар в штыки,
И я шагов за двести приказал
Горнисту с барабанщиком сигнал
Подать к атаке. Не поняв, в чем дело,
Цепь на петрушек бросилась бегом;
Ура на всю окрестность загремело,
И по дороге пыль взвилась столбом.
Но вот уж храбрецы приутомились,
Пройдя с утра верст десять по жаре,
Бегут все тише и... остановились.
А белая петрушка на горе,
Недосягаема, неуязвима,
Торчит одна, цела и невредима!
«Поручик Дрентельн! Где ваш третий взвод?
Назад! Кто вас просил начать атаку?
Мы все сначала повторим».
И вот
Назад по моему вернулись знаку
Мои богатыри со всех сторон;
И взводному я унтер-офицеру
Стал выговаривать за то, что он
Не выучился лучше глазомеру,
Что слишком рано закричал ура,
Что лишь тогда в штыки идти пора,
Когда уверен, что ничто не может
Атаки нашей боле удержать,
Что все она сомнет и уничтожит.
Поручику Цицовичу начать
Все снова поручил я. И опять
Под мнимым мы огнем перебегали
Все тот же мост; цепь снова рассыпали,
Раздался звук знакомого сигнала,
И сомкнутая часть к нам подбежала,
Опять вступили мы в отважный бой,
Но уж теперь я сам повел атаку
И шашкой замахал над головой;
Мои бойцы чуть не вступили в драку
С петрушками; стремглав они бегут,
И высота осталася за нами.
Мы торжествуем, наш окончен труд,
И утираем пот с лица платками.
Знакомые места, где мы не раз
Учились с Государевою ротой,
Где с конницей дрались мы и с пехотой,
Как нежно, горячо люблю я вас!
Я вас люблю все более и боле,
И каждый лес люблю, деревню, поле,
Люблю и зелень каждого куста!
О, юная, лихая жизнь на воле,
О, милые, знакомые места!
1 июля 1885, Павловск
К.Р.
Будда
Годы долгие в молитве
На скале проводит он.
К небесам воздеты руки,
Взор в пространство устремлен.
Выше туч святому старцу
И отрадней, и вольней:
Там к Создателю он ближе,
Там он дале от людей.
А внизу необозримо
Гладь безбрежная кругом
Разлилась и тихо дышит
На просторе голубом;
Солнце ходит, месяц светит,
Звезды блещут; вкруг скалы
Реют мощными крылами
Над пучиною орлы;
Но красою Божья мира
Муж святой не восхищен:
К небесам воздеты руки,
Взор в пространство устремлен.
Он не слышит, как порою
Грозно воет ураган,
Как внизу грохочут громы
И бушует океан.
Неподвижный, цепенея
В созерцанье Божества,
Над измученною плотью
Духа ждет он торжества,
Ждет безмолвия Нирваны
И забвения всего,
В чем отрада человека
И страдание его.
С той поры, когда свой подвиг
Стал свершать он, каждый год,
Как шумел крылами в небе
Первых ласточек прилет,
Пташка старцу щебетала,
Что опять весна пришла,
И гнездо в иссохшей длани
Безбоязненно вила.
И в руке его простертой,
Средь заоблачных высот,
Много птенчиков крылатых
Выводилось каждый год.
И уж праведнику мнилось,
Что навеки стал он чужд
Упований и желаний,
И земных страстей, и нужд.
Что же ласточек все ждет он
С нетерпеньем из-за гор?
Разве снег еще не стаял?
Разве года нет с тех пор,
Как последние вспорхнули
И, простясь с родным гнездом,
Белогрудые, в тумане
Потонули голубом?
И о них воспоминанья
Отогнать не может он.
Для того ль он мир покинул,
Звал забвенья вечный сон,
Заглушал борьбою с плотью
Всякий помысел земной,
Чтобы пташки мимолетной
Ждать с ребяческой тоской?
Иль не все еще живое
Страшный подвиг в нем убил?
Или тщетно истязанье?
Или... Чу! не шум ли крыл?
Он глядит: в лучах восхода
Мчится с дальней стороны
Стая ласточек,— все ближе
Провозвестницы весны,
Ближе!.. Но к нему не вьется
Ни единая из них...
Стая, мимо уплывая,
Тонет в безднах голубых...
И у праведника, руки
Простирающего к ней,
Слезы градом полилися
Из померкнувших очей.
8 декабря 1891, Гатчина
К.Р.
Земля пробудилась от долгого сна
Земля пробудилась от долгого сна,
Явилась предвестница лета,—
О, как хороша ты, младая весна,
Как сердце тобою согрето!
Люблю я простор этих ровных полей,
Люблю эти вешние воды.
Невольно в душе отразилась моей
Краса обновленной природы.
Но грустно и больно, что все, к чему мы
Привязаны сердцем так нежно,
Замрет под холодным дыханьем зимы
И вьюгой завеется снежной!
20 апреля 1882, Афины
К.Р.
Здесь, в тишине задумчивого сада
Здесь, в тишине задумчивого сада,
Опять, о, ночь, меня застанешь ты,
И все одной душа полна мечты,
Что я калиф, а ты — Шехеразада.
Последняя нарушена преграда
Меж миром слез и дольней суеты
И царством грез и горней красоты;
Я твой, о, ночь! Меж нами нет разлада.
Ты шепчешь мне про таинства небес,
И словно я с лица земли исчез,
Отдавшись весь твоей волшебной воле.
Калиф внимал красавице своей,
Но ты одна мне рассказала боле,
Чем в тысячу уведал он ночей.
11 июня 1892, Штадтгаген
К.Р.
Затишье на море... За бурею строптивой
Затишье на море... За бурею строптивой
Настала мертвая, немая тишина:
Уж выбившись из сил, так вяло, так лениво,
Едва колышется усталая волна.
Затишье на сердце... Застыли звуки песен,
Тускнея, меркнет мысль, безмолвствуют уста,
Круг впечатлений, чувств так узок и так тесен,
В душе холодная такая пустота.
Но налетит гроза, и дрогнут неба своды,
Заблещут молнии, и разразится гром,
И грозный ураган на дремлющие воды
Дохнет властительным, победным торжеством.
Так минет наконец пора дремоты косной,
Унылая душа воспрянет ото сна,
И снова грянет песнь моя победоносно,-
И потечет стихов созвучная волна!
16 апреля 1885, Венеция
К.Р.
Задремали волны
Задремали волны,
Ясен неба свод;
Светит месяц полный
Над лазурью вод.
Серебрится море,
Трепетно горит...
Так и радость горе
Ярко озарит.
Май 1879, Орианда
* * *
За день труда, о, ночь, ты мне награда
За день труда, о, ночь, ты мне награда!
Мой тонет взор в безбрежной вышине,
Откуда ты глядишься в душу мне
Всей красотой нетленного наряда.
В сиянии твоем — что за услада
И что за мир в отрадной тишине!
Я признаю в сердечной глубине
Власть твоего чарующего взгляда.
Цари, о, ночь, и властвуй надо мной,
Чтоб мне забыть о суете земной,
Пред тайною твоей изнемогая,
И, немощным восхитив к небесам,
Окрепнувшим верни, о, неземная,
Меня земле, к заботам и трудам!
18 мая 1892, Контрксевиль
К.Р.
Задремали волны
Задремали волны,
Ясен неба свод;
Светит месяц полный
Над лазурью вод.
Серебрится море,
Трепетно горит...
Так и радость горе
Ярко озарит.
Май 1879, Орианда
* * *
За день труда, о, ночь, ты мне награда
За день труда, о, ночь, ты мне награда!
Мой тонет взор в безбрежной вышине,
Откуда ты глядишься в душу мне
Всей красотой нетленного наряда.
В сиянии твоем — что за услада
И что за мир в отрадной тишине!
Я признаю в сердечной глубине
Власть твоего чарующего взгляда.
Цари, о, ночь, и властвуй надо мной,
Чтоб мне забыть о суете земной,
Пред тайною твоей изнемогая,
И, немощным восхитив к небесам,
Окрепнувшим верни, о, неземная,
Меня земле, к заботам и трудам!
18 мая 1892, Контрксевиль
К.Р.
Говорите мне
Принцу Петру Александровичу Олъденбургскому
Говорят мне: «Собою владеть ты умей,
Научиться пора хладнокровью;
Надо сдержанней быть; ты немало людей
Необдуманной сгубишь любовью...»
Но любовь удержать разве властна душа,
Как добычу орел в сильных лапах?
Нет, цветам, благовоньем весенним дыша,
Не сдержать упоительный запах!
Коль любить, так безумствуя в страсти слепой,
В этом бреде бессилен рассудок...
Знать ли солнцу, что им с вышины голубой
Спалена красота незабудок?
19 июля 1888, Красное Село
К.Р.
Бывают светлые мгновенья
Бывают светлые мгновенья:
Земля так несравненно хороша!
И неземного восхищенья
Полна душа.
Творцу миров благоуханье
Несет цветок, и птица песнь дарит:
Создателя Его созданье
Благодарит.
О, если б воедино слиться
С цветком и птицею, и всей землей,
И с ними, как они, молиться
Одной мольбой;
Без слов, без думы, без прошенья
В восторге трепетном душой гореть
И в жизнерадостном забвенье
Благоговеть!
2 июля 1902, Стрельна
Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Дом, семья и развлечения. » Стихи (2)