Когда Одри исполнилось шесть лет, отец оставил их семью. Причина ссоры между родителями была банальной. Мать Одри, чопорная и властная голландка, баронесса ван Хеемстра, вернувшись домой в неурочный час, застала мужа в постели с одриной нянькой. За одну ночь она поседела и приняла решение. Хепберн-Растон был изгнан без права помилования.
Для Одри это стало главной травмой детства. Баронесса любила свою дочку, но по природе была неласкова. Тепло, объятия, поцелуи и восхищение, так необходимое маленькой принцессе, Одри получала от отца. Но специфика семейной драмы и непреклонный характер баронессы не позволяли Хепберн-Растону стать воскресным папой.
Ребенком Одри увидела отца еще один раз, в десять лет, перед началом войны. Очень скоро Хепберн-Растон окажется в концентрационном лагере, а потом и в тюрьме, как сочувствующий идеологии нацизма. Еще до объявления военных действий английское правительство издало "Постановление 18-В" против Британского Союза Фашистов. В результате облавы тысячи подозреваемых были лишены свободы.
Всю последующую жизнь Одри будет тщательно оберегать свое прошлое от внимания журналистов - ей не хотелось портить карьеру хотя бы иллюзорной связью с режимом, от которого пострадало столько невинных людей. Ведь она была так сентиментальна: с раннего детства игрушкам предпочитала зверенышей, от любой несправедливости вставала на дыбы, не могла читать дневник Анна Франк без слез.
Ее можно понять. Война, связанные с ней голод и лишения стали второй раной ее детства. Она едва не умерла от истощения. Годы недоедания пришлись на время становления подросткового организма. Войной можно объяснить легендарную худобу актрисы, приступы анорексии, которые терзали ее постоянно, многочисленные болезни, одна из которых стала причиной ее смерти.
Но вернемся к личности Хепберн-Растона. Венгерско-ирландская кровь обусловила его взрывной нрав. В тюрьме его прозвали "яванским Джо" - JavanJo. Удивительным образом дикость сочеталась в нем с интеллигентностью и интересом к различным, по большей части, радикальным сторонам жизни. В то время, как его сокамерники отжимались и играли в карты, Джо по книжкам учил ирландский (не секрет, что многие ирландцы не умеют говорить на своем родном языке).
После освобождения он отправился в Дублин, где остаток жизни отдал возвращению ирландского языка в школы и офисы. Похожие процессы мы наблюдаем сейчас в наших бывших республиках, но в случае с Ирландией подобное начинание, думаю, проходило не без участия ИРА (террористической организации с национальным уклоном).
Радикал, бунтарь-интеллигент, сквернослов, мен крутой, настоящий мачо Джозеф Хепберн-Растон стал для дочери образцом любимого мужчины. Хотя ее мужей трудно назвать копиями JavanJo, Одри всегда питала слабость к лихо матерящимся парням. При том, что ее собственный лексикон больше подходил олененку Бэмби, чем акуле Голливуда, каковой Одри безусловно стала.

По типу лица этому человеку подошли бы роли злых волшебников и кащеев-бессмертных. Но он сыграл прекрасного принца (в пьесе Жироду, где Одри стала Русалочкой) и князя Болконского (в фильме "Война и мир" с Одри в роли Наташи Ростовой).
Знакомые говорили про него: "Умный -да, добрый - вовсе нет". Но Одри полностью отдалась ему: влюбилась, положилась, приняла его мнение, вручила ему бразды правления своей жизнью и карьерой.
Журналисты пришли в ярость. Они никак не могли смириться с мыслью, что Одри действительно вышла замуж. Газеты пестрели фразами: "Феррер подчинил себе ее волю", "Он управляет Одри по своему произволу".
Могло ли быть иначе? Послушная девочка Одри только и ждала, чтобы кто-то взял на себя отвественность за ее поведение, будь то чрезмерное количество виски и крепких сигарет или капризы на съемочной площадке.
Одри была не самой взбалмошной звездой. Коллеги вспоминают о ней, как об исключительной дружественной и отзывчивой особе. Она легко начинала дружбу, улыбалась так открыто, что у самых отъявленных снобов таяли сердца. Но и у нее было несколько пунктиков, которые порой становились настоящей проблемой для всей съемочной группы.
Одри начинала свою карьеру как манекенщица. Сквозь тернии варьете ей удалось пробраться на большой экран довольно быстро и без моральных потерь - сослужила службу смешная детская мордашка.
Высокие скулы, азиатские брови, мультяшные глазки. Занятия балетом в детстве не прошли даром. Выправке Одри стоит поучиться любой манекенице. Она всегда выглядела естественно на 100%, при этом контролируя каждый поворот головы.
В ранней молодости фотограф Ричард Аведон показал ей, какие ракурсы красят ее, а какие делают лицо квадратным, зрительно уменьшая глаза. Он рассказал ей о том, что правая сторона лица у каждого человека существенно отличается от левой. С тех пор Одри запрещала фотографировать себя с "неправильной" стороны даже репортерам-папарцци. Все ее снимки должны быть идеальными.
Следующим пунктиком Одри стала одежда. Так получилось, что для первого стоящего фильма ее одевал Юбер Живанши. Одри идеально подходила к его моделям и стала воплощением его дизайнерских грез. Молодые люди подружились. С тех пор каждый контракт Одри начинался истерикой: "Платья для фильма будет делать Живанши".
Одри по темпераменты была спринтером. Начинала с огоньком, но быстро выдыхалась. Бесконечные повторы становились для нее наказанием. Первые дубли, те, что обычно даже не отдают в проявку, были у нее самыми лучшими.
Пройдет много времени, прежде чем режиссеры пойдут на уступки и перевернут весь съемочный процесс с ног на голову, чтобы поймать минуты живости тонко организованной и ломкой Одри.

В какой-то момент у Одри начались проблемы с сосредоточением - ее семейная жизнь оказалась не такой волшебной, как рисовалась в счастливых мечтах, она была грустна и нервна. Малейшее движение на площадке могло вывести актрису из себя. Чтобы справиться с ее раздражительностью, кусок павильона, где снималась Одри, огораживали черным экраном.
Брак Одри с Мелом можно было бы назвать идеальным, если бы ни одно обстоятельство. Феррер, яркая личность, кино-, театральный и радио-режиссер, имеющий также и актерские амбиции, в альянсе с Хепберн играл вторую скрипку. К нему относились с уважением, но только как к мужу великой.
Мела Феррера интересовало слишком многое. Он был из той породы интеллектуалов, чья карьера не складывается от большого ума. Начиная работать над фильмом, он сам режиссировал, продюссировал, писал сценарий, музыку, подбирал актеров.
Профессиональная жадность Мела играла с ним все более жестокие шутки. Его фильмы с Одри в главной роли проваливались, несмотря на ее усилия. Он хотел играть с ней в паре в романтических драмах и комедиях, но мужу с женой в редких случаях удается создать экранный вариант страсти.
Мел смотрелся бледно рядом с Одри. Что не могло не задевать его самолюбия. Постепенно раздражение переросло в затяжной конфликт. Одри пришлось вычеркнуть Мела из своей жизни.
Задним умом она понимала, что разрыв был неизбежен. Сказывалась разница темпераментов. Мелу всегда чего-то не хватало. Его лихорадочная активность, доводящая до изнеможения, тяга к перемене мест и любовь во всему испанскому вступали в противоречие с характером Одри.
Ей был ближе семейный уют в деревенской швейцарской глуши. Уход за цветами (Одри любила белые цветы, какие угодно - но белые), прогулки с детьми (от Мела у нее остался сын Шон), тихие провинциальные вечера у камина в кругу соседей, за старым добрым виски.
Одри всегда пила слишком много для девушки с ее комплекцией и здоровьем. Мел был единственным, кто мог контролировать количество коктейлей в день, настаивая на стакане теплого молока перед сном вместо стакана неразбавленного односолодового виски.
Одри считала, что виски поддерживает в ней жизнь. Что ж. Глядя на ее осиную талию, тонкие запястья и щиколотки, можно предположить, что она была права.

Как следует из фамилии, новый избранник Одри был итальянцем. Он поклонялся Хепберн с детства и был моложе ее на девять лет. Его семья пришла в восторг от перспективы породниться с живой легендой. Сам он представлял Одри неизменно в лучах славы и был сильно разочарован, когда понял, что его звезда жаждет одного - забиться в семейный уголок.
Много лет Одри участвовала в гонке под названием "деньги, карьера, слава", теперь ей наскучил это подход к жизни. Она всегда мечтала о доме, полном детей, о любящем надежном муже.
Поначалу Андреа удовлетворял ее требованиям. С одной стороны, он как опытный психотерапевт сумел подлечить неврозы Одри, к тому времени расцветавшие пышным цветом. С другой, он любил блеск и радость, поездки с друзьями по ночным клубам, пикники и увеселения. В компании с Одри он смотрелся настоящим счастливчиком. А она, в свою очередь, хотела сделать ему приятное.
Но годы брали свое. Одри хотелось остепениться. Она отсылала назад все сценарии, отвергала любые предложения. Родила второго сына, Луку, и казалась совершенно счастливой.
Дело в том, что Одри не так просто дались ее дети. С молодых лет ее преследовали выкидыши на поздних сроках. Слабенькое тельце Одри не соответствовало ее темпераменту, чувству долга и работоспособности. Она буквально загоняла себя, исполняя отведенные ей роли, будь то ассистентская работа с предыдущим супругом, Фелом Феррером, или подготовка к очередному фильму.
К примеру, для того, чтобы сыграть сестру Люк в фильме "История монахини", Хепберн жила в монастыре, в настоящей келье, исполняла обряды и послушнические работы, чтобы погрузиться в тему сполна.
На съемках фильма "Непрощенная" она отказалась от услуг дублера и села на капризную лошадь. Лошадь встала на дыбы, скинув седока, Одри получила серьезную травму спины и в очередной раз потеряла ребенка.
Андреа Дотти понимал все поднаготную поведения Одри, ее нежелания больше быть публичной персоной, но он не рассчитывал на такой поворот событий. Звезда его грез оказалась обычной домохозяйкой с капризами и претензиями, а ему так хотелось веселиться. "У нас открытый брак, - говорила Одри журналистам не без горечи, - это нормально, когда жена настолько старше своего мужа."

Бесконечные любовные интрижки, череда актрис и просто шикарных женщин - в кругу итальянской богемы такое поведение женатого мужчины было нормальным. Мужчина без любовницы считался человеком со странностями. Жены спокойно обсуждали шашни мужей за утренним чаем, но Одри оказывалась играть в эти игры. Вместе с сыновьями она удалилась в свой провинциальный особнячок под Лозанной, который любила называть "Обителью мира".
Сеансы семейной психотерапии остались в прошлом.

Про таких, как Роберт, говорят - геронтофил. Он предпочитал женщин постарше и еще постарше. До Одри Роберт был женат на актрисе Мерль Оберон. Их разница в возрасте составляла 25 лет. Но Мерль вскоре умерла, оставив молодому красавцу мужу приличное состоянии.
Роберт был безутешен - их с Мерль связывало глубокое чувство. Друзья, чтобы отвлечь, познакомили его с Одри. Отпечаток тяжелых дум на по-прежнему прекрасном челе говорил о том, что эта женщина находится в столь же бедственном состоянии. Между ними возникла дружба с целью преодолеть горе. Она вылилась в самую преданную любовь, которую довелось испытать Одри.
Роберт ничего не требовал. Ему не нужны были деньги. Он не собирался питаться дивидендами со славы Одри. Он следовал за ней повсюду молчаливой тенью, на полшага позади. Это было не подобострастие слуги, а большое человеческое уважение.
Как и Мел Феррер когда-то, Роберт занимался делами Одри. Но без одержимости, напора и желания успеть побольше. Казалось, Роберта перестал интересовать шоу-бизнес. Он нашел свое место рядом с любимой женщиной и был счастлив следить за расписанием ее дня.
В последние годы своей жизни Одри увлеклась благотворительностью. Она работала на ЮНИСЕФ как посол доброй воли в странах Африки, раздираемых междуусобными войнами местных князьков.
Опять же, на пределе свои возможностей, Одри проехала все места, где голодали и нуждались люди. Она давала сотни интервью в защиту умирающих детей, тонких как щепки - на их фоне Хепберн выглядела толстушкой. Количество горя, увиденного ей, было непосильным для такой участливой и хрупкой женщины, как Одри. Во время одной из поездок, она почувствовала страшную боль с животе.
Обследование показало рак кишок. Операция принесла небольшое облегчение, но через три месяца Одри не стало.
Говорили, что она взяла внутрь себя все несчастья мира. Некоторые люди по сей день считают ее святой и молятся ей, как заступнице. Скромность Одри, нежелание сниматься обнаженной и верность мужьям окружают ее личность неземным ореолом. Много раз журналисты пытались связать имя Хепберн с тем или иным партнером по фильму, но каждый раз их усилия оказывались бесплодными. Одри сияла непорочностью, подобно ангелу.
Достаточно посмотреть "Завтрак у Тиффани", где она играет девушку по вызову. Если бы все девушки, сдающие свою любовь за деньги, были так же невинны как она, землю можно было бы смело назвать раем.