"КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Удивительный мир » Стекло, стекло...
Стекло, стекло...
римская диатрета
Невозможно представить жизнь современного человека без стеклянной посуды, стеклянных окон и зеркал, фотоаппаратов, телекамер, микроскопов, телескопов, световолоконных линий связи и многих других оптических систем и приборов.
Здесь речь пойдёт о том,
как человечество создавало великое чудо, которое мы называем стеклом.
СЛЕЗНИЦЫ И БОЧКИ
В римских домах были стеклянные кувшины для воды, масла и вина, кубки и чаши, детские рожки и другие изделия.
Недорогую посуду римские стеклоделы приготовляли из зеленоватого непрозрачного стекла. Но на стол римских богачей ставилась иная посуда — из бесцветного и слегка просвечивающего стекла, для которого римские мастера подбирали особо чистые белые пески.
Римские кувшины часто украшались узкими коричневыми и серыми полосками из накладного стекла. Казалось, — змея обвилась вокруг кувшина и крепко держит его. Нам такое украшение вряд ли понравилось бы; скорее всего, оно отбило бы охоту пить из этого сосуда. Но римляне иначе относились к змеям, чем мы: они считали их полезными созданиями.
Стеклянные змеи, обвившиеся вокруг кувшина, — это как бы указывало: в кувшине хранится хороший, полезный для здоровья напиток.
Римские стеклодувы делали очень забавные кувшины, — например, головы с толстым носом и большими, удивленными, вытаращенными глазами. Казалось, голова никак не могла понять, почему в нее налили вино. Другой кувшин изображает обезьяну, сидящую в плетеном кресле. Передними лапами обезьяна держит свирель и как будто ждет знака, чтобы начать игру. Римский писатель того времени утверждал, что этот кувшин — карикатура на одного из римских сенаторов. Толстый, похожий на старого орангутанга, сенатор воображал себя великим артистом и любил играть в лунные ночи на свирели.
Подобные изделия можно сравнить со скульптурой. Но способ выделки здесь был совсем иной, чем у скульптора. Ведь из стекла нельзя высечь фигуру резцом, как ее высекают из мрамора: стекло слишком хрупко. Нельзя из тонкого стекла и лепить, как из глины: оно застынет прежде, чем мастер успеет придать ему такую сложную форму.
Все эти забавные кувшины выдувались стеклодувной трубкой. Но выдувались они особым способом: в металлическую форму. Такую форму приготовляли заранее. На внутренних стенках ее был вырезан нужный рисунок. Мастер, набрав на трубку стекло, засовывал ее конец в форму и начинал дуть. Стеклянный пузырь вспухал внутри металлической формы, плотно прижимался к ее стенкам. Все неровности металлической формы отпечатывались на горячем стекле. Застыв, стекло сохраняло навсегда эти очертания.
Форму раздвигали и вынимали готовый кувшин. Пользуясь одной такой формой, можно было изготовить множество совершенно одинаковых кувшинов.
Пили римляне из стеклянных кубков и чаш. Были у них круглые чаши без ручек, были и чаши с двумя широко расставленными, точно крылья, ручками; их называли крылатыми. Они выдувались обычно с уже готовыми надписями, вроде такой: «Пей, живи многие лета», или: «Будь весел, живи долгие годы».
На одном из кубков, дошедших до нас, изображены борющиеся гладиаторы и надпись: «Колумбус». Что значит эта надпись? Колумбус был знаменитым гладиатором, он жил во времена императора Калигулы. В одном из состязаний Колумбус победил другого гладиатора, любимца Калигулы. Император разгневался. Он послал победителю подарок — великолепный стеклянный кубок с отравленным вином. Поблагодарив императора, Колумбус выпил вино и упал мертвым.
Римские стеклодувы умели делать крошечные стеклянные флакончики; называли их слезницами. Их носили на золотой цепочке за поясом знатные женщины. Во флакончиках хранились, конечно, не слезы, а духи. Такие маленькие флакончики, украшенные нитями из разноцветного стекла, нелегко было изготовить. Еще труднее было сделать стеклянную бочку. В ней хранилось вино, и была она такой величины, что в ней мог бы поместиться взрослый человек. Трудно даже представить, как удавалось римским рабочим выдувать такие чудовищные стеклянные пузыри весом в сто килограммов и больше.
Выдуть бочку одному человеку, конечно, не под силу. Наверное, дули в трубки одновременно пять-шесть человек.
СВЕРКАЮЩИЕ ЧАШИ
Уже египтяне умели варить цветное стекло. Но римские мастера превзошли египетских, они выделывали стеклянные безделушки, похожие на самые редкие драгоценные камни: изумруд, сапфир, опал, бирюзу, рубин.
Кубки, точно выточенные из целых кусков оникса, бирюзы или иных неведомых природе минералов; вазы, как будто вырезанные из драгоценного дерева тропиков, розового, красного, черного; флаконы, похожие не только по форме, но и по своему цвету на лотос, финики, виноград, апельсины, шишки пиний, — всё это умели изготовлять стеклоделы, жившие полторы тысячи лет назад!
Но все эти прекрасные вещи не могли сравниться со знаменитыми чашами-мурринами. Из таких чаш пили вино в самых богатых домах Рима, и то лишь в самых торжественных случаях. Ценились муррины во много раз дороже золота.
Можно подумать, что муррины поражали своей величиной, или замечательной формой, или искусной отделкой. Всё это неверно: на самом деле эти чаши — небольшие, ничем не украшенные. Их красота — в изумительно яркой и разнообразной расцветке.
В стенках муррины непрерывно вспыхивали блестки, как будто в стекле заключены тысячи разноцветных мигающих искр. Чаша сверкала и переливалась всеми цветами радуги. В чем же заключался секрет этих сверкающих чаш? В том, что в прозрачное стекло были вкраплены разноцветные стеклянные крупинки. Каждая из них отражала и преломляла свет по-своему, это и порождало игру красок.
Муррины — это были как бы созданные человеческими руками драгоценные камни.
Мало было в Риме таких людей, которые владели мурринами. Не много было и таких, которым хотя бы раз в жизни довелось из них пить. Но слышать об этих чудесных чашах приходилось, конечно, всем римлянам. И понятно, что об этих чашах рассказывали небылицы. Так, например, уверяли, будто стекло муррин издает какой-то свой особенный, нежный аромат.
Рассказывали, что муррины спасают от яда: отрава теряет свою силу, едва касается сверкающего стекла.
За одну из муррин Нерон уплатил семьдесят талантов. На эти деньги можно было приобрести триста здоровых, молодых рабов. Хрупкий кусочек стекла стоил в триста раз дороже человека!
Очень дорого, правда всё же дешевле, чем муррины, стоили стеклянные чашечки для умывания рук. Римляне тех времен не знали ни вилки, ни ножа, поэтому пирующие после каждого блюда мыли руки. Чашечки эти очень напоминали лопатку каменщика; их так и называли лопатками, по-латыни — труллами.
Петроний, церемониймейстер и друг Нерона, тонкий знаток и любитель искусства, заплатил за одну такую труллу восемнадцать тысяч рублей золотом.
Прошло несколько лет, и Нерон прислал своему бывшему другу приказ покончить жизнь самоубийством. Не желая, чтобы любимая вещь досталась тирану, Петроний перед тем, как перерезать себе вены, разбил труллу вдребезги. После смерти Петрония Нерон приказал эти осколки собрать и хранить под стеклянным колпаком.
Не меньше, чем труллы, ценились диатреты. Это были кубки, вделанные в решетчатые подстаканники из стеклянных колец. Подстаканник не прилегал плотно к кубку, поэтому он почти не нагревался, и из такого кубка можно было пить горячий напиток, не обжигая себе рук.
Они были не только удобны, но и прекрасны: кубки, как бы завернутые в стеклянное кружево. Римские богачи считали себя несчастными, если среди их ваз и кубков не было хотя бы одной диатреты. Только такой безумец, как Нерон, мог позволить себе каприз — разбить одну за другой две диатреты.
До нас дошло не более десяти диатрет; из них всего несколько сохранилось в целости. Наверное, все диатреты были изготовлены одним художником-мастером. Он сделал очень немного этих замечательных кубков и унес в могилу секрет своего искусства.
Диатрета (др.-греч. diatreton — прорезать, пробивать насквозь)
— сосуды из стекла преимущественно колоколообразной формы с двойными стенками: тулово сосуда находится внутри внешней стеклянной ажурной «сетки» прорезной работы.
Кёльнская диатрета из Мюнхена
с надписью в верхней части по кругу «Bibe multi annis».
Государственное античное собрание. Мюнхен
Техника изготовления
Первый экземпляр диатреты был обнаружен в 1680 г. в северной Италии. Начиная с этого времени предпринимались попытки восстановить методику производства и создать копии.
Существуют две версии относительно того, как изготавливалась диатрета:
шлифовка: сначала узор сетки шлифовался как рельеф, а потом удалялся лишний материал за рельефным рисунком за исключением нескольких стеклянных перемычек;
прессование: стеклянная заготовка отливалась по слепку из гипса или смеси гипса с кварцевой мукой и далее подвергалась шлифовке.
Назначение
Форма диатрет и надписи на них позволяют предположить, что они использовались как сосуды для напитков. Однако своеобразная кромка сохранившихся диатрет (у одного из экземпляров, хранящегося в Музее Корнинга в Нью-Йорке, на ней даже сохранилось бронзовое кольцо с тремя ручками) свидетельствует против этой версии: за кольцо диатрета могла подвешиваться как светильник.
Диатреты были для римлян изысканными и дорогими изделиями из стекла. Известны античные законы, регулировавшие ответственность шлифовальщиков за порчу диатрет. Самые ранние экземпляры диатрет датируются I в. н. э. Расцвет производства диатрет приходится на III и IV вв. На сегодняшний день известно около 50 экземпляров стеклянных сосудов этого вида, которые зачастую сохранились лишь частично, в осколках.
Кубок Ликурга: создан в IV в. С 1945 г. находится в собственности Британского музея. Тулово сосуда из золотого рубина имеет высоту 16,5 см и диаметр 13,2, который на просвет кажется красным, а в обычном свете — молочно желтовато-зелёным. Этот эффект объясняется наличием в стекле мельчайших частиц коллоидного золота и серебра (приблизительно 70 нанометров) в соотношении трёх к семи. Это единственный целиком сохранившийся стеклянный сосуд по своему цветовому эффекту и отделке считается уникальным.
Кёльнско-Браунсфельдская диатрета: найдена в 1960 г. в кёльнском районе Браунсфельд. Имеет надпись на греческом, которая в переводе звучит: «Пей, чтобы ты всегда хорошо жил». Датируется 330—340 гг. н. э. Находится в экспозиции Романо-германского музея в Кёльне.
Кёльнская диатрета из Мюнхена: датируется 400 г. н. э. Подарок города Кёльна королю Баварии Людвигу I в знак благодарности за его вклад в завершение строительства Кёльнского собора. Надпись на диатрете на латыни гласит: «BIBE MULTIS ANNIS» («Пей ещё много лет»).
Кубок Ликурга
— единственная сохранившаяся со времён античности диатрета с фигурным узором.
Представляет собой стеклянный сосуд 165 мм в высоту и 132 мм в диаметре, предположительно александрийской работы IV века н. э. Кубок Ликурга: создан в IV в. С 1945 г. находится в собственности Британского музея. Тулово сосуда из золотого рубина имеет высоту 16,5 см и диаметр 13,2, который на просвет кажется красным, а в обычном свете — молочно желтовато-зелёным. Этот эффект объясняется наличием в стекле мельчайших частиц коллоидного золота и серебра (приблизительно 70 нанометров) в соотношении трёх к семи. Это единственный целиком сохранившийся стеклянный сосуд по своему цветовому эффекту и отделке считается уникальным.
Уникальность кубка состоит в способности менять цвет с зелёного на красный в зависимости от освещения. Этот эффект объясняется наличием в стекле мельчайших частиц коллоидного золота и серебра (приблизительно 70 нанометров) в соотношении трёх к семи. Обод из золочёной бронзы и ножка сосуда представляют собой позднейшие привнесения эпохи раннего ампира.
На стенках кубка изображена гибель фракийского царя Ликурга, которого за оскорбление бога вина Диониса опутали и задушили виноградные лозы. Существует гипотеза, что кубок был изготовлен в честь победы Константина над Лицинием и передавался из рук в руки вакхантами при дионисийских возлияниях. Во всяком случае, его необычная расцветка могла символизировать созревание винограда.
Судьба сосуда прослеживается c 1845 года, когда его приобрели банкиры Ротшильды. Широкая публика впервые увидела кубок на выставке в музее Виктории и Альберта в 1862 году. В 1958 году барон Ротшильд продал кубок за 20 тысяч фунтов Британскому музею.
ИЗ-ПОД ПЕПЛА ПОМПЕИ
Задолго до нашей эры недалеко от Неаполя вырос чудесный маленький городок Помпеи. Он лежал на берегу синего залива, у подножья давно уснувшего вулкана Везувия. Это было прекрасное дачное местечко, и сюда приезжали отдыхать богатые римляне. Городок разросся, в нем насчитывалось уже больше двадцати тысяч жителей.
Двадцать четвертого августа 79 года Везувий вдруг проснулся. Нз его кратера полетели камни, тучи пепла, огненной струей полилась лава.
Помпеи были засыпаны на шесть метров пеплом. Большинство жителей успело спастись; погибло около двух тысяч человек. Об этой катастрофе подробно рассказал Плиний Младший, племянник знаменитого ученого, погибшего при извержении Везувия.
Восемнадцать веков покоились Помпеи под слоем пепла. А затем сюда приехали ученые-археологи и начали раскопки.
Погребенный город медленно восставал из-под земли, открывалась картина жизни древних римлян. Среди прочих домов и вилл был найден красивый «дом с фавном». Его назвали так потому, что фигура веселого козлоногого фавна украшала фасад дома.
Самым роскошным залом в римском доме был «таблинум». Здесь хозяин принимал гостей, выслушивал просителей; здесь по вечерам устраивались игры. Стены таблинума в «доме с фавном» были украшены рисунками. К сожалению, от времени рисунки очень пострадали: краски поблекли и потускнели, целые куски штукатурки отлетели. Многие рисунки стерлись так сильно, что их невозможно было разобрать.
Когда из зала вымели кучи мусора и вымыли пол, то на полу тоже заметили рисунок; он изображал цепную собаку. К удивлению археологов, этот рисунок ничуть не пострадал от времени; казалось, — он сделан только вчера: так свежи его краски. Очевидно, собака была изображена на полу для устрашения воров. Своим грозным видом она как бы давала понять: будь осторожен, дом хорошо охраняется.
Cave Canum - Бойся собаки. Мозаика.
Помпеи. V, 1, 26. Casa di Cecilio Giocondo
Почему же этот рисунок не потускнел и не поблек за восемнадцать веков, почему он сохранил всю свою первоначальную прелесть? Потому, что он не был написан красками, а был собран из кубиков разноцветного стекла таким же способом, как выкладывают дети из деревянных кубиков какой-нибудь узор.
Для такой работы нужно очень много кусочков стекла самых разных цветов. Чем их больше, тем точнее и прекраснее можно сделать рисунок, тем богаче будут его краски.
Такие стеклянные картины называются мозаикой.
ИЗ-ПОД ПЕПЛА ПОМПЕИ
Cave Canem - Бойся собаки
Еще один "хит" мозаик Помпеи - сторожевая собака. В Помпеях изображение собаки у входа в дом служило чем-то вроде охранного талисмана и предупрежения гостям. Надпись Cave Canem (Бойся собаки) на одном из них стала нарицательным обозначением таких изображений. Большинство сторожевых псов выполнено в черно-белой гамме - охраняющий дом пес обычно выложен мелкими черными кубиками на светлом фоне. Размеры и сюжеты мозаик с собаками индивидуальны - встречаются крупные и весьма реалистичные псы, а также более мелкие и скорее обозначенными, нежели детально прорисованные. Свирепые и настороженные собаки более характерны, но на некоторых стражи мирно свернулись клубочком и спят.
На примере приведенных мозаик заметны различия в стилистике и форме изображений. В искусстве Помпеи выделяют несколько периодов, ведь город развивался и рос на протяжении нескольких столетий. Не вдаваясь в искусствоведческие тонкости, просто обратим внимание посетителей на заметную разницу в подаче изображений и форме исполнения мозаик.
В древней мифологии есть один очень выраженный образ сторожевой собаки - это цербер, охраняющий вход в иной мир. Кто знает, может, изображая собаку на входе, жители Помпеи надеялись, что она защитит их от бед и невзгод внешнего мира и сохранит мир и спокойствие в доме? Жаль, что прекрасные мозаики в конечном счете не выполнили этого предназначения.
Сторожевая собака. Мозаика. Помпеи. I, 7, 1. Casa di Paquio Proculo
ИЗ-ПОД ПЕПЛА ПОМПЕИ
Помпейский кот
- изображение леопарда (некоторые, впрочем, считают, что это - кот). Характерная пятнистая раскраска передана довольно точно, не оставляют сомнений в хищности зверя, и выраженные когтистые лапы. Но оскал на морде сложно считать агрессивным - кот скорее играет, приготовившись к прыжку за игрушкой, чем всерьез собирается нападать.
На этой мозаике хорошо заметен один из типовых приемов римских мозаик - силуэт рисунка подчеркнут не только цветными кубиками, но и выложенными по линии фоновыми белыми элементами. В мозаике хорошо передан объем самого тела животного, а тени от лап призваны подчеркнуть реалистичность изображения.
Хорошая киска, хорошая...
ИЗ-ПОД ПЕПЛА ПОМПЕИ
В вилле императора Адриана в окрестностях Рима была, например, найдена мозаика «неподметенный пол в столовой». На полу небрежно разбросаны хлебные крошки, кости, разный мусор, которому совсем не место в нарядной вилле. Посетителю хочется взять метелку и убрать поскорее весь сор. Но это никому не удастся: мусор точно прирос к полу. «Неподметенный пол» с «костями», «крошками» и «мусором» — это искусная мозаика!
В том же «доме фавна» пол в другом зале тоже мозаичный, на нем изображена битва Александра Македонского с персами; греческие воины нападают на колесницу персидского военачальника, — может быть, самого царя Дария.
Эту замечательную мозаику осторожно вынули, прочно закрепили цементом и перенесли в Неапольский музей, где она находится и сейчас.
Битва при Иссе. Фрагмент. Александр Македонский.
ИЗ-ПОД ПЕПЛА ПОМПЕИ
В 1834 году археологи «откопали в Помпеях дом римского богача Мелеагра. Рабочие деревянными лопатками очищали атриум от многовековой грязи и мусора. Атриум — это продолговатый двор, со всех сторон окруженный крытой галереей. Здесь находился у римлян алтарь домашних богов. Двор очищали особенно осторожно: предполагали, что здесь можно найти ценные вещи — статуэтки богов, вазы, украшения.
И действительно, лопата одного рабочего уперлась во что-то твердое. Осторожность удвоили. Археолог стал на колени и откопал крупный обломок какого-то стекла. Он был так грязен, что нельзя было различить ни его цвета, ни даже формы. Когда же его хорошенько отмыли в теплой воде и протерли мягкой щеткой, то увидели, что это половинка красивой вазы из темносинего стекла. Было жаль, что нашли только одну половину. Но делать было нечего. Осколок подарили богатой англичанке Ричардсон Аюджио, и она увезла его в Англию. А через два месяца, когда раскопки дома заканчивались, нашли еще обломок стекла — другую половину той же вазы.
Долгое время она переходила из рук в руки. Половинки путешествовали из страны в страну и никак не могли соединиться вместе. Это было нелепо. Одна без другой они не имели той ценности, как соединенные в одно целое. Но каждый из владельцев цеплялся за свою половинку и не хотел ее уступить.
Так прошло тридцать, а может быть и сорок лет. Наконец обе части какими-то судьбами попали в руки одного любителя искусства. Специалисты-реставраторы соединили их так искусно, что следы склейки почти не заметны. Возрожденную к новой жизни вазу назвали Аюджио, по имени первой владелицы ее половинки. Затем ваза была преподнесена в дар Британскому музею; здесь она и хранится до сих пор.
Для вазы выбрали место, в небольшой светлой комнате. Она лежит на мягкой бархатной подушечке, покрытая прозрачным колпаком. Теперь можно хорошенько рассмотреть ее, полюбоваться ею как следует.
Ваза Аюджио — удивительно красивый сосуд из темносинего стекла, с высокой выгнутой ручкой. Она украшена широким венком из винограда и плюща; этот венок — из молочно-белого стекла.
Как сделан этот изумительный венок? Может быть, его изготовили отдельно, а потом прикрепили к вазе? Нет, невозможно вырезать из пластинки стекла такие тонкие листочки с узорчатыми краями и прожилками и затем, не разбив их, перенести на вазу и приварить к ней.
Венок был сделан иначе. Сперва мастер набрал на трубку комок стекла из горшка с синим стеклом, придал этому комку правильную форму, а потом окунул его в горшок с расплавленным белым стеклом, которое тонким слоем равномерной толщины обволокло синее стекло и прочно к нему прилипло. Это было трудным делом, нужно было подобрать стёкла так, чтобы они расширялись от жара совершенно одинаково, иначе верхний слой непременно потрескался бы. Мастеру это удалось, и из такого двухслойного стекла он выдул вазу красивой формы. Но главная трудность была впереди: надо было вырезать на стекле рисунок — венок.
Если бы ваза была глиняная, то венок можно было бы легко вырезать острым ножом. Если бы ваза была из мрамора, рисунок можно было бы высечь резцом. Но ваза — стеклянная, а стекло, как всем известно, очень хрупко. И вот надо выскоблить часть верхнего белого слоя, выскоблить так, чтобы из-под него местами выглянул синий слой, образовался рисунок.
Это была работа необычайной трудности. С бесконечным терпением неведомый нам художник вырезывал контуры листьев алмазом, углублял разрезы и выцарапывал крошки стекла. Стекло снималось мельчайшими кусочками, почти пылинками. Малейшая неточность — чуть большее усилие, чем нужно, — и треснет стекло, всё испорчено, вся работа погибла.
ИЗ-ПОД ПЕПЛА ПОМПЕИ
Там же, в Британском музее, хранится другая стеклянная ваза — Портландская. Она тоже украшена резными рисунками.
На этой небольшой темноголубой вазе изображены женщина с лебедем, юноша, стоящий у колонны, бородатый мужчина, сидящий на обрубке дерева, и другие фигуры. Археологи предполагают, что на вазе изображен греческий миф о Язоне и волшебнице Медее. Вся история стекла не знает более художественной и прекрасной резьбы.
До нас не дошло имя гениального художника, создавшего Портландскую вазу, и мы не знаем, когда он жил. Предполагают, что он жил во втором веке нашей эры.
Вазу нашли триста лет назад в мраморной гробнице римского императора Александра Севера. Он очень любил художественные вещи из стекла и тщательно их собирал. Друзья, желая почтить память покойного, положили в гробницу его любимую вазу.
Драгоценный сосуд хранился в музее особенно бережно. Недалеко от него дежурил сторож. Подставку, где стояла ваза, ограждал протянутый на столбиках канат. Это было сделано для того, чтобы посетители музея не могли дотронуться до вазы руками. И всё же вазу уберечь не удалось. В музей как-то проник сумасшедший. С тростью в руках бродил он по залам. В римском отделе он увидел Портландскую вазу, как всегда, окруженную толпой. Стеклянные фигуры на вазе привлекли его внимание. Может быть, ему почудилось, что они оживают, хотят броситься на него. Изо всей Портландская силы ударил он палкой по вазе несколько раз. Когда сумасшедшего схватили, было уже поздно: ваза была разбита.
Созвали художников и реставраторов: нельзя ли как-нибудь восстановить вазу?
К счастью, осколки оказались крупными, и реставраторы взялись за дело. Осторожно разобрали осколки, сложили их вместе и склеили особым клеем. Швы заделали эмалью, подобранной под цвет стекла. Реставрация удалась прекрасно. Ваза снова красуется в музее, и никто из публики не замечает, что она собрана из кусков.
Но дирекция музея, наученная горьким опытом, не хотела снова подвергать риску Портландскую вазу. Среди тысяч посетителей опять может затесаться безумец и снова разбить вазу, и замечательная работа неизвестного гения бесследно погибнет. Что же делать: спрятать вазу в несгораемый шкаф или в глубокие подвалы музея? Но тогда вазу никто не увидит. Нет, этого делать, конечно, нельзя.
И вот решили сделать точную копию вазы. Посоветовались с учеными, опытными стеклоделами, скульпторами, знаменитыми резчиками по стеклу, и работа началась. Двухслойную вазу сделали довольно быстро. Но резьба затянулась надолго. После двух лет работы незаконченную копию показали на выставке. Для того чтобы закончить резьбу, требовалось еще по крайней мере три года. А на вазу-копию израсходовали уже почти тридцать тысяч рублей золотом. Только тогда по-настоящему поняли, какого изнурительного труда, искусства, осторожности требовали вазы с рельефными рисунками. Недаром их называли даже в древнем Риме, где время текло медленно, «изделиями терпения».
Знаменитый оратор древности Цицерон как-то сказал в одной из своих речей:
«Беден тот, чье жилище не украшено стеклом».
Это было сказано скорее для красного словца: на самом деле стекло в Риме было всё же предметом роскоши. Всё изысканное искусство римских мастеров не могло создать самые обычные для нас и необходимые вещи. Римляне, например, не знали зеркал, и римские красавицы довольствовались своим тусклым и неясным отражением на серебряной или медной дощечке.
Оконного стекла римляне делать тоже не умели, и даже пиры цезарей происходили в полутемных залах. Властелин полумира Нерон был близорук, и он не имел пары простых очков; когда он хотел что-либо разглядеть получше, он подносил к глазам шлифованный изумруд.
Римские стеклоделы внесли в свое ремесло много новых приемов. Они изобрели стеклодувную трубку. Они научились окрашивать стекло. Они умели делать изумительно красивые стеклянные кубки и вазы. Но им так и не удалось сделать стеклянные вещи дешевыми, доступными для всего народа.
БЕЗЫМЯННЫЕ МАСТЕРА
Тысячу лет тому назад столицей Русской земли был Киев. В большом, красивом городе жили князья и бояре, торговые люди и ремесленники. На окраинах ютилась городская беднота.
Знойным летом 1017 года в городе возник пожар. Деревянные домики горели быстро. Ветер раздувал пламя. Большая часть Киева сгорела дотла, прежде чем удалось потушить пожар. Не все погорельцы смогли отстроиться заново: на месте целых кварталов так и остались на долгие годы угли и пепел.
Но ни тогда, ни сотни лет спустя никто, конечно, не мог бы подумать, что киевское пепелище поможет ученым разрешить давний спор. О чем же спорили ученые?
Если вы заглянете в какой-нибудь старый, да и не очень старый, учебник по стеклоделию, то на первой же странице прочтете следующее: «Стеклоделие в России возникло в XVII веке, когда шведский мастер Юлий Койет построил первый стекловаренный завод под Москвой...» Особенно любили повторить эту версию о начале русского стеклоделия иностранные историки. В одном из немецких справочников по стеклу написано: «1700 год. Начало возникновения стеклоделия в России при помощи немецких и богемских иммигрантов». Когда археологи находили стеклянные изделия в Крыму, на юге Украины и в Приднепровье, иностранные историки утверждали, что изделия эти привезены из Византии. Спорить с ними было трудно. И все, кто писал об истории стеклоделия, один за другим повторяли одно и то же. Правда, передовые русские ученые считали неправдоподобным, чтобы Россия в течение многих веков пользовалась лишь привозными стеклянными изделиями, в то время как другие ремесла были широко развиты еще в древней Руси. Однако они ничем не могли подтвердить правильность своих предположений.
В начале нашего века украинский археолог Хвойко решил произвести раскопки на месте древнего киевского пепелища. Много дней члены экспедиции старательно докапывались до остатков от пожара, происходившего 900 лет назад. Много нового узнали они о жизни людей - в Киевской Руси. Но каково же было удивление ученых, когда однажды они обнаружили остатки... стеклоделательной мастерской. Из-под слоев земли и пепла постепенно выступали каменные стены древних стекловаренных печей с огнеупорными глиняными горшками, наполненными застывшим стеклом. Там же нашлись и изделия киевских стекловаров — стеклянные браслеты и кольца различных цветов — голубые, синие, зеленые, желтые, фиолетовые, черные, большое количество стеклянных бус, а также тонкостенные бокалы, изготовленные, несомненно, выдуванием. В последующие годы, а особенно после Октябрьской революции, было организовано еще много археологических экспедиций. И тогда выяснилось, что начало стеклоделия в России следует относить к X—XI векам и что уже в XII—XIII веках, в период расцвета Киевского государства, производство стеклянных изделий приняло значительные размеры: при раскопках в церквах были найдены мозаичные полы и картины, в домах горожан — стеклянные окна, украшения, посуда, игрушки для детей. Стеклянные изделия и, особенно, эмали киевские мастера делали лучше, чем их современники в Западной Европе.
В конце XIII века монголо-татарские орды ворвались в Киевскую Русь. Города были разрушены и разграблены, искусства и ремесла уничтожены. Русские люди целыми семьями и поселениями бежали в дремучие леса, предпочитая рабству суровое, полное лишений, но независимое существование. В глубине лесов начала развиваться жизнь. Появились и маленькие стеклоделательные мастерские — гуты. В гуте обычно стояла крохотная глиняная печь на несколько горшков, имелся небольшой запас песка, извести и соды, различные красящие вещества. Из умелых рук старых киевских мастеров выходили браслеты и бусы, бокалы и «потешные» графины - в виде различных забавных зверюшек.
На эти изделия был везде большой спрос, и они продавались даже в Москве, где были известны под названием «черкасского стекла».
Но продукции немногочисленных, маломощных гут было совершенно недостаточно для удовлетворения потребностей развивающейся России. Стекло требовалось всюду: на стол вместо медной и оловянной посуды, в окна взамен слюды и бычьего пузыря, для изготовления украшений и предметов роскоши.
В 1630 году, в царствование Михаила Федоровича в Россию приехал из Швеции «пушечных дел мастер» Юлий Койет. Приехал он, чтобы отливать пушки, но пушечное дело было в то время в России уже хорошо известно, были и свои знаменитые пушечные мастера, и, по всей вероятности, Койету показалось недостаточно выгодным заниматься этим делом. Увидев, что в России нет стекольных заводов, он решил, что много больше прибыли сможет получить, построив такой завод. Много изделий из стекла ввозилось в то время из-за границы, и стоили они огромных денег. За ту цену, какую платили за одну большую стеклянную банку, можно было купить целого теленка.
Обладателем многочисленных стад мог стать Койет, если бы его завод выпускал всего 10—20 таких банок в день. Это Койет учел и решил построить стекольный завод для изготовления аптекарской и прочей посуды.
Подходящее место было найдено в Московском уезде, недалеко от города Воскресенска. Здесь и построили завод — несколько деревянных строений с плавильныпечами и трубами. При царе Алексее Михайловиче начал работать второй завод в селе Измайловском, близ Москвы. Это был уже государственный, казенный завод. Выделывали там сулеи (бутылки, графины), оловейники (кувшины), ставцы (ковши), кружки, братины (ковши для вина), рюмки, стаканы, лампадки (светильники) и мухоловки. Гордостью Измайловского завода была отлитая на нем саженная (двухметровая) рюмка. Чудо-рюмка - выше самого высокого человека — была хитро украшена стеклянными нитями. Могла она вместить два ведра вина.
Особенно бурное развитие русского стеклоделия началось со времени общего промышленного подъема России, происходившего при Петре Первом. В то время было построено еще три государственных и шесть частных стекольных заводов, которые выпускали хрустальную посуду, а также оконные и литые зеркальные стекла. В первое время на заводах работали почти исключительно иностранцы, стекавшиеся в Россию со всех концов Европы в погоне за наживой. Платили иностранным мастерам очень большие деньги. Они считались незаменимыми и, во избежание конкуренции, старались никому не выдавать своих производственных секретов.
Однако русские рабочие быстро овладели новым делом. На заводах появились отечественные мастера-стеклодувы, которые постепенно полностью заменили иностранцев. Но их труд ценился совсем иначе: это ведь были главным образом крепостные «смерды». Всю свою короткую жизнь надрывались они от непосильного труда у раскаленных печей, создавая стеклянные изделия, поразительные по тонкости художественной отделки, изобретательности и мастерству. Тщательно хранятся в наших музеях эти бесценные вещи, и по сей день вызывая общий восторг. А люди, их создавшие, получали за свой труд только плети да зуботычины,
жили в нищете и умирали в безвестности.
КАК ОТКРЫЛИ СТЕКЛО 
Знаменитый ученый Плиний Старший
Тысяча девятьсот лет назад жил в Риме знаменитый ученый Плиний Старший. Этот ученый славился своим трудолюбием. Даже в дороге, покачиваясь на носилках, он умудрялся писать острой палочкой на покрытых воском дощечках. А в бане, когда раб массировал его или вытирал полотенцем, он читал книгу.
В отличие от современных ученых, Плиний не был специалистом: он занимался всеми науками, какие были в то время. Однако он был чрезвычайно любознательным человеком и интересовался всем на свете.
Погиб Плиний во время извержения Везувия. Наблюдая за тем, что происходит на берегу, он подплыл на корабле слишком близко к вулкану. Клубы тяжелого, ядовитого дыма задушили ученого.
Главный труд Плиния — «Естественная история». Он писал ее много лет. Это настоящая энциклопедия всех знаний древнего мира. Она рассказывает о движении небесных светил, о странах и народах, о животных и растениях, о камнях и металлах, о приготовлении лекарств, о красках для живописи, о художниках и их картинах, о ремеслах и о многом другом.
Говорится в ней, между прочим, и о том, как было открыто стекло.
Однажды, — рассказывает Плиний, — финикийский торговый корабль, застигнутый сильной бурей, вынужден был бросить якорь в небольшой бухте. Усталые и озябшие моряки вышли на берег. Они стали искать, где бы развести костер, чтобы сварить себе похлебку и согреться. Берег был песчаный, и нигде не видно было камней, на которые можно было бы поставить котел. Тогда одному из моряков пришло в голову: нельзя ли вытащить из трюма корабля глыбы соды, которую везли на продажу, и на эти глыбы поставить котел?
Соду в те времена, как и сейчас, применяли при стирке белья. Кроме того, она нужна была суконщикам для смягчения шерсти, а египетским жрецам — для бальзамирования трупов.
Так вот, на эти-то содовые глыбы и поставили финикийские моряки котел с водой.
Костер получился на редкость удачный. Моряки сытно поели и легли спать. Утром, собираясь в путь, один из них разбросал тлеющие остатки костра. Вдруг он заметил в золе какие-то блестящие кусочки. Они не были похожи ни на дерево, ни на металл, ни на глину, ни на камень. Таких странных светлых кусочков не видел до тех пор ни один финикиянин.
Это новое загадочное вещество — по утверждению Плиния — и было стеклом: сплавом берегового песка с содой.
Этот рассказ столько раз перепечатывали в книгах по истории, к нему так все привыкли, что никому не приходило в голову усомниться в его достоверности.
И только в середине XX века нашлись люди, которые решили проверить рассказ Плиния. Несколько специалистов по стеклоделию попытались сварить стекло тем же способом, каким это сделали когда-то финикийские моряки.
Как много тысяч лет назад, на песчаном морском берегу снова развели костер, положили глыбы соды, на них поставили котел с водой. Долго и терпеливо следили за костром, не жалея подбрасывали в него дрова. Ветер усердно раздувал пламя. Но всё было напрасно: когда костер погас, никакого стекла в золе не нашли.
При том небольшом жаре, какой дает пламя костра, сода не может сплавиться с песком и превратиться в стекло.
Так была доказана ошибка Плиния.
КАК ОТКРЫЛИ СТЕКЛО
Как же в действительности было открыто стекло?
ПЕРВЫЙ СТЕКЛОВАР
Горшки и кувшины, как известно, лепят из глиняного теста и затем обжигают на огне. Так их делают сейчас, так делали их и тысячи лет назад в древнем Египте.
Однако, как ни старались древнеегипетские гончары отполировать и пригладить стенки своих горшков и чашек, их изделия всегда получались шероховатые и тусклые. Из таких чашек было очень неприятно пить: они царапали губы, быстро загрязнялись.
А самое главное, — они были пористые, их стенки были пронизаны множеством мельчайших канальцев, через которые вода постепенно просачивалась и вытекала. Поэтому в таких глиняных сосудах нельзя было сохранять жидкости хотя бы несколько часов. Наверное, немало древних изобретателей ломало голову над тем, как устранить эти недостатки, но ничего сделать не удавалось.
Делу помог случай. На один из горшков еще до того, как его обожгли, попала случайно смесь песка и соды. Каково же было удивление гончара, когда после обжига горшок оказался покрытым гладкой, блестящей пленкой!
С тех пор глиняную посуду стали всегда перед обжигом покрывать смесью песка и соды (впоследствии стали прибавлять еще известь). Огонь расплавлял смесь, она растекалась по стенкам посуды, покрывая ее тонкой корочкой.
Эту твёрдую, блестящую корочку мы называем глазурью. Но, собственно говоря, мы могли бы ее называть и стеклом; по своему составу она ничем не отличается от стекла.
Примешивая к соде и песку другие вещества, египтяне научились приготовлять глазурь разных цветов и оттенков: голубую, желтую, фиолетовую, пурпуровую, синюю.
Как египтяне догадались, что можно делать вещи из одного лишь стекла, то есть из одной только глазури? На эту мысль их натолкнул также случай. Какой-то гончар покрыл свой горшок смесью песка и соды слишком небрежно, неаккуратно; и вот, вместо тонкой, ровной пленки получился сгусток, комочек глазури.
Этот комочек был таким блестящим и красивым, он походил на драгоценный камень!
Гончар был находчивым человеком: он решил приготовить цветной шарик из одной только глазури. Это ему удалось. Так, сам того не подозревая, он открыл новую отрасль человеческого искусства — стеклоделие.
КАК ОТКРЫЛИ СТЕКЛО
БУСИНА ЦАРИЦЫ ХАТШЕПСУТ
Много-много веков назад фараоном Египта была женщина, по имени Хатшепсут. Она умерла рано, на тридцать втором году. По египетскому обычаю, ее тело превратили в мумию, положили в саркофаг и замуровали в мрачных скалах у подножья Ливийских гор. Роскошная гробница Хатшепсут укрылась глубоко в скалах; в нее вели запутанные туннели с тщательно замаскированным входом.
Это была необходимая предосторожность: надо было предохранить гробницу от грабителей.
Больше трех тысяч лет никто не нарушал тишины гробницы. А потом ход в нее открыл французский археолог Лоре. И вот что он увидел: два маленьких каменных уродца стерегли гробницу, охраняли ее величавый покой. На груди у них висели на цепочке священные жуки - скарабеи. Глаза уродцев были сделаны из горного хрусталя. Они так страшно сверкнули, когда на них упал луч света, что почти все рабочие-феллахи, охваченные ужасом, разбежались, Другие, решив, что в изваяниях сидит сам дьявол, хотели их разбить. Археолог с револьвером в руках спас прекрасные статуи от гибели.
Лицо мумии было скрыто под золотой маской с блестящими, точно живыми глазами. Мертвую голову венчала серебряная диадема, а лоб — знаки царского достоинства: золотой орел и золотая змея. За поясом торчал маленький кинжал; он, по верованию египтян, понадобится душе царицы в ее посмертных скитаниях.
Но археолога больше всего заинтересовали не золотая маска, не драгоценная диадема, не кинжал, а бусы. Они были сделаны из стекла. Ожерелье из зеленовато-черных блестящих стекляшек обнимало сморщенную, сухую шею мумии. Бусы были крупные, неровные. На каждой из бусин можно было разобрать вырезанную иероглифами надпись — имя царицы.
Этот маленький невзрачный кусочек стекла был сделан три тысячи четыреста лет тому назад!
Можно ли считать бусину Хатшепсут самой древней стеклянной вещью?
В одной из могил недалеко от Фив нашли недавно стеклянную бусину зеленоватого цвета, похожую по форме на каплю.
Возраст этой бусины — пять тысяч пятьсот лет!
КАК ОТКРЫЛИ СТЕКЛО
СТЕКЛЯННОЕ ТЕСТО
Те две тысячи лет, которые отделяют гробницу Хатшепсут от фивской могилы, прошли не зря: бусина царицы гораздо наряднее, чем ее предок. За это время египтяне научились изготовлять из стекла не только бусы, а еще и вазы, ожерелья, сосуды для бальзамирования, кубки для воды и вина и маленькие толстостенные флаконы для духов.
Все эти вещи делались из непрозрачного цветного стекла.
Египтяне даже не подозревали, что стекло может быть прозрачным. Для того чтобы стекло получилось прозрачным, нужно довести температуру, в печи до 1500 градусов. Этого египетские стеклоделы никак не могли добиться. У них получалось некрасивое коричневато-зеленое, стекло, похожее по цвету на пережженный сахар. Чтобы приготовить стекло иных, более красивых цветов, приходилось примешивать к нему железо, медь или марганец.
Египтяне варили стекло в небольших глиняных горшках на открытом воздухе, разжигая под горшками сильное пламя. Пламя не давало нужного жара, приходилось пускаться на всякие ухищрения, — например, повторять варку два раза. В конце концов в горшках образовывалось стекло, густое и вязкое, как засахарившийся мед. Его можно было месить, мять, лепить из него, как из теста.
Но это стеклянное тесто было таким горячим, что дотронуться до него рукой было нельзя: от соприкосновения с ним вспыхивали деревянные лучинки. Как же вылепить из такого теста кувшины, вазы, кубки, флаконы? Это так же невозможно, как невозможно вылепить кубок из раскаленной лавы, изливающейся из кратера вулкана.
Ждать же, пока стеклянное тесто остынет, нельзя: остывая, оно вместе с тем твердеет. Из застывшего стекла уже ничего не вылепишь.
Стекло оказалось на редкость трудным, непокорным материалом. Мало было изобрести стекло, надо было еще изобрести способ, как делать из него стеклянные вещи.
Египтяне нашли такой способ; они научились лепить из раскаленного стекла, не прикасаясь к нему рукой. Вот, например, как были сделаны кувшины, изображенные на рисунках.
Мастер взял длинный железный прут, к концу его прикрепил шарик из смеси песка с глиной. Подмастерье выхватил из пламени горшок со стеклянным тестом, вывалил его на камень и начал раскатывать железной скалкой. Не теряя времени, мастер приложил прут к этому пласту. Стекло обволокло шарик, прилипло к нему. Вертя прут в руках и катая его по камню, мастер придал стеклянному комку очертания кувшина.
Готовый кувшин надо было снять с прута. Для этого мастер выждал, когда кувшин остынет, и потом осторожно повернул прут: песочный шарик рассыпался. Теперь прут было уже не трудно вынуть.
Это описание всё же не дает точного представления об искусстве египетского стеклодела. Но пусть кто-нибудь попробует проделать такой опыт: нацепить на палку комок глины и затем, водя палкой по камню, придать комку форму кувшина. Он увидит, как это трудно.
А ведь из стекла лепить еще труднее: стекло быстро остывает; у египетского мастера были в распоряжении считанные секунды.
Египетские стеклоделы были очень терпеливы и искусны. Они долго учились своему ремеслу. И всё же разы и кувшины получались у них неправильной формы, с толстыми неровными стенками, некрасивые.
Изделий с тонкими стенками, вроде наших стаканов или бутылок, египтяне совсем не умели делать.
За день стеклодел успевал изготовить очень немного вещей. Поэтому стеклянные изделия были в древнем Египте редкостью. Стоили они очень дорого, немногим дешевле драгоценных камней.
Современные стеклянные изделия Алессандро Мандруззато
Алессандро Мандруззато родился в 1970 году в Венеции. Представитель третьего поколения мастеров Мурано, он начал свою карьеру в пятнадцать лет на отцовской фабрике, занимаясь гравировкой и полировкой. Алессандро отказался от традиционного образования ради того, чтобы изучить процесс создания муранского стекла во всех тонкостях, от начала до конца.
После своей первой выставки на острове Мурано он возглавил ассоциацию молодых мастеров муранского стекла OVERGLASS, которая помогает молодежи развиваться и дает возможность миру увидеть их работы. Персональные выставки А. Мандруззато с успехом прошли в США, Дубае, Италии.
С 2005 года Алессандро является участником ряда совместных русско-итальянских проектов, таких как русско-итальянский бал "Белые ночи" во Флоренции, благотворительный проект "Дети для детей" в Санкт-Петербурге, в Гранд Отеле "Европа".
Творчество Алессандро является характерным примером современного подхода к работе со стеклом. Он стремится создавать в этом материале масштабные пластические композиции, обыгрывая богатые декоративные возможности стекла. Являясь мастером венецианской школы Мандруззато, предпочитает для своих произведений богатую и яркую цветовую палитру, свойственную художникам Мурано XX века.
ЧЕРНИЛЬНИЦЫ И КУТРОФЛИ 
К XVII веку стеклоделие существовало уже во многих странах мира. Большое внимание развитию этой отрасли промышленности уделяли англичане. Они внесли некоторые усовершенствования в процесс стекловарения, в частности, первыми начали топить стекловаренные печи не дровами, а углем.
Английские стеклоделы не гнались за красотой или изяществом. Они делали прочные и удобные бутылки, рюмки, графины, стаканы. Между прочим, они первыми стали приготовлять стеклянные чернильницы. До этого чернильницы делались из кожи, рога или металла. Английские стеклоделы изобрели также безопасные чернильницы, которые не проливались, если опрокидывались. Для этого края склянки загибались внутрь, если чернильница опрокидывалась, то чернила попадали в глубину загиба и не могли вылиться.
Делали особые походные чернильницы — небольшие бутылочки с таким узким горлышком, чтобы могло пройти только гусиное перо. Их носили в боковом кармане на груди. На одном старинном рисунке изображен писец с такой чернильницей; под рисунком надпись: «Джек на службе».
Для богатых горожан выдувались стеклянные шары голубого цвета, с белыми полосами. Они назывались «мячи ведьм». Их ставили у подъездов домов: они будто бы предохраняли от болезней. Случалось, что эти талисманы неожиданно лопались со страшным шумом.
Какой-то английский мастер изобрел особый прибор — лампу-часы; уровень масла в стеклянной лампе понижался за час на одно деление. Если, например, лампу зажигали в одиннадцать часов и масло опустилось на четыре деления, то по одному взгляду на нее можно было догадаться, что сейчас три часа ночи. Правда, время определять по этому прибору можно было только приблизительно.
Немецкие мастера были не менее изобретательны. Но их изобретательность была совсем другого рода, зачастую она граничила с бессмыслицей. Самым обычным вещам они старались придать неожиданную, причудливую форму.
Так, например, они делали бокалы в форме мужского сапога и дамского башмачка или бокалы, изображающие лошадей, птиц, собак. А один мастер выдул кувшин в виде волынки, с двумя трубками и ручкой. Это был кувшин с секретом: из него никак нельзя было налить вина, хотя он был и полон. Секрет заключался в том, что кувшин надо было держать не за ручку, а за корпус. Мало того, когда вино начинало литься, то оно вытекало не из широких и больших трубок, а через маленький боковой отросток, забрызгивая соседей; оказывается, большие трубки были бутафорскими.
Немецкие мастера выдумали самые нелепые в мире кубки — кутрофли. Чтобы напиться из кутрофля, нужно было запастись терпеньем: вино лениво ползло по трубкам и попадало в рот по капле. И всё время, пока человек пил, у него под ухом раздавались дикие крики аиста: это воздух проходил с трудом по узким каналам кубка.
Из «штрафного» стакана пить было еще труднее. По своей форме он напоминал опрокинутый на шляпу гриб. Пить из него можно тоже по каплям и только в том случае, если гриб всё время вращать
(По материалам Михаила Петровича СВЕШНИКОВА «ТАЙНЫ СТЕКЛА»)
БУТЫЛОЧКА ДЛЯ ХРАНЕНИЯ СВЕТА
Мощные автоматы могут приготовить обыкновенных бутылок сколько угодно. Но человеку понадобились бутылки не только для вина или молока. Потребовались еще бутылочки совсем иного рода: пригодные для хранения... света. Мы говорим о стеклянных колбах для электрических лампочек.
Трудно представить себе, что электрическое освещение появилось всего 80 лет назад. Попытки создать электрический источник света делались неоднократно, начиная с сороковых годов прошлого столетия, учеными и инженерами различных стран. Но наиболее удачно разрешил эту задачу замечательный русский изобретатель Александр Николаевич Лодыгин.
Предлагавшиеся ранее электрические лампы не выходили зя рамки опытных лабораторных образцов и не годились для практического использования: они или слишком сложно включались или слишком быстро перегорали. Лампочка, изобретенная Лодыгиным, была уже настолько надежна и удобна в обращении, что вполне могла конкурировать со старыми керосиновыми, масляными и газовыми лампами. Впервые в мире электрические лампы зажглись в России в 1873 году: ими было освещено здание Адмиралтейства в Петербурге.
Свет в первых электрических лампочках давала раскаленная до яркого свечения тонкая угольная нить. В воздухе тонкая, как волосок, угольная нить при прохождении через нее тока моментально вспыхнула бы и сгорела. Для того, чтобы сохранить от сгорания источник света — угольную нить, ее надо поместить в безвоздушное пространство. Вот для этого-то и потребовалась стеклянная колбочка. Никакой другой материал не может служить для этой цели. В самом деле, оболочка лампочки должна быть прозрачна, непроницаема для воздуха и достаточно прочна, чтобы выдерживать давление атмосферы и изменения температуры. Какой же материал может совмещать в себе все эти свойства одновременно? Только стекло. Заключенная в стеклянную колбочку с выкачанным воздухом, угольная нить не сгорала много сотен часов, несмотря на то, что раскалялась до 1700 градусов.
Прекрасные качества лампочки Лодыгина и перспективы ее развития были совершенно очевидны. Но царское правительство не оказало своевременной поддержки изобретателю и не дало возможности ее дальнейшего усовершенствования и широкого внедрения в жизнь.
Однажды в американский порт прибыл русский корабль, на борту которого горели огни, необычно яркие для того времени. Это были новые электрические лампочки накаливания Лодыгина. Среди многочисленных посетителей русского корабля, приходивших посмотреть новое электрическое освещение, был американский изобретатель Эдисон. Заинтересовавшись новыми лампочками, он получил образцы и необходимые сведения о них и занялся усовершенствованием конструкции лампы. Внесенные Эдисоном изменения сделали электрическую лампочку более удобной в обращении. Вскоре лампочки накаливания стали выпускаться в Америке в массовом количестве под названием лампочек Эдисона. Очень быстро они завоевали себе славу и распространились по всему земному шару. Имя Эдисона сделалось так широко известно, что ему стали приписывать саму идею создания электрического источника света, забывая об истинном авторе этого гениального изобретения.
Не останавливаясь на достигнутых успехах, Лодыгин и другие изобретатели продолжали работать над дальнейшим улучшением электрической лампочки. В первую очередь они стремились подыскать такой материал для светящейся нити, чтобы он, не расплавляясь при высоких температурах, давал более яркое свечение, чем то, которое можно было получить от угольной нити. Наконец Лодыгин нашел такой материал. Это был металл вольфрам. Температура накала вольфрамовой нити была значительно выше, чем угольной, и свет электрической лампочки стал много ярче.
Но прошло время, и эти усовершенствованные лампочки перестали казаться идеальными. Срок их службы был сравнительно невелик, из-за распыления вольфрама в безвоздушном пространстве. Поэтому теперь электрические лампочки взамен выкачанного воздуха наполняют газом-аргоном или азотом, которые предохраняют нить от распыления и перегорания, — и продолжительность жизни лампочек значительно возрастает.
Электрические лампочки горят везде: в городе и в деревне — в комнате, в театре, в кино. Как бы хороши ни были электрические лампочки, всё же они в конце концов перегорают, и их надо заменять новыми. В каждой квартире в год, наверное, сменят штук десять лампочек. А сколько таких квартир в городе, а сколько городов на земном шаре! Поэтому лампочек идет очень много: десятки и сотни миллионов.
Столько же нужно сделать и колбочек. Это гораздо более сложные изделия, чем обыкновенные бутылки.
Поэтому на бутылочных автоматах их сделать нельзя. Откуда же взять целую армию стеклодувов, которые изготовят эти миллионы электроколб? И тут на помощь пришли изобретатели. Они придумали машину для механического выдувания электроколб. Эта машина выдувает электроколбы из стеклянной ленты, выползающей из узкой щели ванной печи. Каждую секунду автомат изготовляет двенадцать колб: это значит — в сутки больше миллиона колб. Такая машина заменяет почти двести стеклодувов.
Теперь электрические лампочки изготовляются для всевозможных целей, начиная с лампочек-крошек величиной с рисовое зернышко, для медицинских оптических приборов, и кончая лампами-великанами, более метра высотой, для авиамаяков. Современные электрические лампочки накаливания достигли наибольшего возможного для них совершенства. Но путь их развития на этом не закончился. Оказывается, лампочки накаливания, которые после их изобретения назывались «экономическими», за экономное расходование ими электроэнергии, на самом деле далеко не экономичны. Только 10 процентов энергии излучает раскаленная вольфрамовая нить в виде света, а 90 процентов — в виде тепла. Какое огромное количество электроэнергии расходуется - напрасно! Конечно, с этим мириться нельзя, и ученые нашли способ сделать электрический свет еще более экономичным и дешевым. Для создания новых осветительных ламп очень много сделал один из крупнейших физиков нашего времени — академик С. И. Вавилов с учениками. Новые лампы называются «лампами холодного света», потому что в них значительно большая, чем в лампах накаливания, часть электрической энергии превращается в видимый свет и меньшая часть ее переходит в тепло.
Оболочкой для этих ламп служат уже не колбочки, а трубки из стекла. Свет в них получается за счет свечения паров ртути и специальных составов, которые наносятся на внутренние стенки трубки.
Стеклянные трубки тоже имеют свою историю. Долгое время их делали вручную. Это было очень тяжелое ремесло, требующее большого мастерства. Ручным способом стеклянные трубки изготовляются так. Мастер набирает на стеклодувную трубку стекло, так же как для выдувания большой бутыли или банки. Приготовив огромную «каплю» из стекла, он вдувает в нее немного воздуха, чтобы внутри капли образовалось пустое пространство. Подручный мастера прижимает к нижнему концу капли раскаленную лепешечку из стекла, прочно сидящую на конце металлического стержня. Лепешечка прилипает к капле. Тогда подручный быстро отбегает от мастера, и при этом капля растягивается в трубку. Для того, чтобы трубка получалась ровной и имела нужную толщину стенок, мастеру надо тонко чувствовать, сколько воздуха требуется вдуть в каплю, в какой момент надо начать растягивание и с какой скоростью должен отбегать подручный. Но даже самые искусные мастера не могут изготовлять трубки так точно, чтобы их размеры и толщина стенок были всегда строго определенными. А для ламп дневного света, да и для многих других изделий из трубок это очень важно. Поэтому при ручном способе изготовления всегда много трубок отходило в брак. При всё растущем спросе на стеклянные трубки стало необходимым и для них придумать механический способ выработки.
Теперь существует несколько различных способов вытягивания стеклянных трубок. В Советском Союзе машину для вытягивания трубок изобрел в 1928 году рабочий Королев. По способу Королева трубки вытягиваются вверх из огнеупорной «лодочки», которая плавает на поверхности стекла. В середине лодочки имеется круглое отверстие, в которое вставляется специальная кольцеобразная форма — сопло. В сопло подводится по каналу воздух. Стекло выдавливается через сопло, подхватывается металлической «приманкой» и вытягивается вверх. От размеров и формы сопла, количества подводимого воздуха и скорости вытягивания зависит форма, диаметр и толщина трубок. На одной и той же машине, меняя режим вытягивания и размеры сопла, можно вытягивать трубки от 2 до 30 миллиметров.
Так изобретатель Королев облегчил труд рабочих и сделал возможным изготовление стеклянных трубок очень точных размеров и в любых количествах.
Мы ничего не рассказали здесь о лампах, которые не дают света, но каждая из которых является точным и очень чувствительным прибором. Это всевозможные радиолампы. Все они также делаются из стекла, и колбочки для них выдуваются теми же машинами.
Вот какой необыкновенный путь прошел стеклянный пузырек, начиная с грубого толстостенного кувшина и кончая сложнейшими лампами-приборами.
Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Удивительный мир » Стекло, стекло...
