"КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём!

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Дом, семья и развлечения. » Полезное / познавательное чтение в кругу семьи. Детям и взрослым.


Полезное / познавательное чтение в кругу семьи. Детям и взрослым.

Сообщений 1 страница 20 из 676

1

Полезное / познавательное чтение в кругу семьи. Детям и взрослым.

https://i.pinimg.com/564x/dc/29/1b/dc291bda6f3c542642e6752e159abc14.jpg

Полезное чтение в кругу семьи для любознательных детей и взрослых.
Читайте вместе обо всём на свете.
Те, кто читают книги, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор.
Семейное чтение, обмен интересной информацией, обсуждение делают ближе родителей и детей, сплачивают семью.

Что дает семейное чтение Вам и вашему ребенку

• Вы незаметно для ребенка, очень ненавязчиво прививаете ему любовь и интерес к книге. Ведь ребенок видит, что взрослые часто читают книги, обсуждают их, рассказывают друг другу и детям. А, хотим мы этого или нет, в ребенке закладывается не то, что мы говорим, а то, что он видит вокруг себя.

• Вы учите малыша читать правильно, с выражением, показываете образец культурного чтения.

• Вы облегчаете ребенку  понимание текста, задавая вопросы по тесту и уточняя, как  он понял смысл. Объясняете непонятные слова и понятия. Обращаете внимание на юмористические моменты.

• Вы обсуждаете прочитанное вместе с ребенком, направляете его мысль в нужную сторону, помогаете увидеть важное, то, что скрыто в подтексте.

• Вы учите обращать внимание на мелочи и устанавливать причинно-следственные связи. Вы развиваете речь ребенка и расширяете его кругозор, объясняя непонятные слова и новые понятия.

• Вы знаете интересы ребенка, его мечты и желания, которые проявляются в процессе чтения и обсуждения. Можете направлять его мысли в нужную сторону и чуть-чуть корректировать их.

• Вы ОБЩАЕТЕСЬ с ребенком, дарите ему всего себя в эти минуты, укрепляется ваша дружеская связь, которая помогает ребенку всю его жизнь.

• Ваш  ребенок  учится читать, развивает технику чтения, любовь к книге  и интерес к чтению. И все это совсем незаметно для него, просто читая книги вместе с родителями.

Чте́ние — сложный когнитивный процесс

Чте́ние — сложный когнитивный(познавательный) процесс декодирования символов, направленный на понимание текста. Средство для усвоения языка, общения, обмена информацией и идеями. Представляет из себя сложное взаимодействие между текстом и читателем, который формируется на основе предварительных знаний, опыта и отношения читателя с языковой общностью, обусловленное культурно и социально. Кроме того, чтение требует творческого подхода и критического анализа. Каких-либо законов в чтении нет, не ограничивая читателя в чтении. Это помогает исследовать тексты во время интерпретации. Читатели используют различные стратегии чтения, насколько читающему удобно в понимании текста. В некоторых случаях, в книгах используются сноски для понимания текста значений незнакомых слов.

Также чтение — это способность воспринимать, понимать информацию, записанную (передаваемую) тем или иным способом, воспроизводить техническими устройствами.[/url]

Польза чтения книг

С детских лет мы слышим, что надо больше читать, потому что так поступают все образованные и интеллигентные люди. Но какая конкретно польза от чтения книг, почему-то никто не уточняет. Может и не стоит тратить время на перелистывание пыльных страниц, а занять его чем-то более интересным?

Польза и вред чтения книг

Сначала стоит разобраться с благотворным влиянием книг, не зря же об этом так много говорят.

1. Чтение обогащает словарный запас. Открывая книгу, вы получаете уникальную возможность погрузиться в мир, созданный писателем, повстречаться с совершенно разными людьми, узнать о разных стилях речи и характерных для них выражениях. Так что много читая, можно потренировать свое остроумие и красноречие.
2. Книга – лучший тренажер для мозга. Пока мы читаем книгу, мозг выполняет очень важную работу – анализирует поступающую информацию. Мы оцениваем характер персонажей и их действия, предсказываем поступки и прогнозируем развитие событий, все это обеспечивает приятную и эффективную тренировку мозга.
3. Чтение вслух – польза для дикции. Проблема с речью – довольно частая проблема, мы проглатываем окончания, тараторим, нечетко произносим звуки, неправильно используем интонации. Все эти проблемы можно исправить, заведя привычку читать вслух с выражением.
4. Улучшение концентрации. Когда нам попадается интересная книга, отвлечь не может ни шум за окном, ни звонок телефона. Выработанное умение концентрироваться может серьезно улучшить качество работы или обучения.
5. Возможность пообщаться с ребенком. Когда день проходит в хлопотах, времени для детей находится совсем немного. Поэтому польза от чтения вслух перед сном будет двойной – и ребенка спать уложите, и время ему уделите.
6. Повышение уверенности в себе. Чтение помогает расширить кругозор и улучшить навыки общения, вполне естественно, что и уверенность в себе тоже вырастет. Гораздо проще отстаивать точку зрения, когда есть возможность сделать это аргументированно.
7. Снятие напряжения. Иногда хочется срочно сменить обстановку, чтобы перестроиться на позитивный лад после тяжелой работы или ссоры, но это не всегда получается. Книга может стать отличным способом отвлечься от текущих проблем, заняв мысли хитросплетениями сюжета.

Какая польза от чтения книг, мы разобрались, а что может быть вредного в этом увлечении?

Конечно, можно сказать, что книги могут привить неправильные взгляды на мир, заставить жить фантазиями, но это неправда. Дело здесь не в литературе, а в способности перерабатывать информацию. Действительный вред несут некачественные книги. Плоский сюжет, непродуманные образы и плохое владение языковыми средствами заставят вас потерять время впустую. От такой литературы не стоит ожидать благотворного воздействия вроде тренировки мозга или улучшения навыков общения. Поэтому прежде чем браться за очередной бестселлер, подумайте, есть ли у вас на это время, так как хорошая реклама очень редко соответствует такому же содержанию.

«Чтение — вот лучшее учение. Следовать за мыслями великого человека — есть наука самая занимательная.» А.С.Пушкин.

«Если не умеешь говорить — учись читать.» Л.Помпоний.

«Читать полезно! Книги просвещают душу, поднимают и укрепляют человека, пробуждают в нем лучшие стремления, острят его ум и смягчают сердце.» У.Теккерей .

http://s6.uploads.ru/t/YEFbg.gifУчим ребенка  пересказывать  короткие рассказы

Заботливые родители рано начинают читать своим малышам детские рассказы, стихотворения и сказки. Но чтобы речь малыша стала правильной, выразительной и яркой, одного только чтения детских рассказов недостаточно, необходимо учиться пересказывать. Именно пересказ вызывает наибольшие трудности у детей. Предложите вашему ребенку короткие рассказы, с помощью которых легко можно научиться пересказывать тексты.
До начала чтения рассказа объясните ребенку смысл трудных слов, проговорите их. Если ребенок плохо знаком с тем, о чем пойдет речь в рассказе, то проведите небольшую беседу, подводящую малыша к содержанию произведения. Прочитав короткий рассказ, задайте вопросы с целью выяснить, понял ли его ребенок. Только после этого попросите пересказать прочитанное.
При этом на разных ступенях обучения пересказа применяются различные виды пересказа:
Вы пересказываете прочитанное, а ребенок вставляет слово или предложение.
Если ребенок пересказывает с большими паузами, то задавайте наводящие вопросы.
Перед началом пересказа вы составляете план рассказа.
Пересказ организуется по очереди, когда ребенок начинает пересказывать, вы продолжаете, а он
заканчивает. Этот вид работы помогает выработать у ребенка устойчивое внимание, умение слушать другого человека и следить за его речью.

http://s2.uploads.ru/t/a0k1B.gif Составление рассказа "Как солнышко ботинок нашло" по серии сюжетных картин.

Родителям на заметку: Влияние сказки на развитие ребенка

История первой сказки наверняка насчитывает тысячелетия, и раз такая традиция сохранилась до сих пор, то в этом есть смысл и практическая польза. Психологи, кстати, эту полезность доказали достаточно давно. Влияние сказки на развитие ребенка, по их компетентному мнению, сложно переоценить: они нужны и важны как часть правильного морального и эстетического формирования личности.

    По мнению специалистов, рассказывать сказки малышу надо правильно, то есть с учетом возраста ребенка, его эмоционального склада, настроения и, естественно, прислушиваясь к его предпочтениям и привычкам. Правда, безоглядно идти по поводу у ребенка тоже не стоит: если ваше чадо настаивает на 10-ом дубле сказки про Колобка, то ваша первостепенная задача – заинтересовать ребенка новой темой и яркими персонажами. В противном случае развивающая составляющая процесса будет нивелирована.

Статья Нила Геймана о природе и пользе чтения

Шикарная статья писателя Нила Геймана о природе и пользе чтения. Это не просто туманное размышление, а очень понятное и последовательное доказательство, казалось бы, очевидных вещей.

    Если у вас есть друзья-математики, которые спрашивают вас, зачем читать художественную литературу, дайте им этот текст. Если у вас есть друзья, которые убеждают вас, что скоро все книги станут электронными, дайте им этот текст. Если вы с теплотой (или наоборот с ужасом) вспоминаете походы в библиотеку, прочитайте этот текст. Если у вас подрастают дети, прочитайте с ними этот текст, а если вы только задумываетесь о том, что и как читать с детьми, тем более прочитайте этот текст.

Людям важно объяснять, на чьей они стороне. Своего рода декларация интересов.

Итак, я собираюсь поговорить с вами о чтении и о том, что чтение художественной литературы и чтение для удовольствия является одной из самых важных вещей в жизни человека.

И я очевидно очень сильно пристрастен, ведь я писатель, автор художественных текстов. Я пишу и для детей, и для взрослых. Уже около 30 лет я зарабатываю себе на жизнь с помощью слов, по большей части создавая вещи и записывая их. Несомненно я заинтересован, чтобы люди читали, чтобы люди читали художественную литературу, чтобы библиотеки и библиотекари существовали и способствовали любви к чтению и существованию мест, где можно читать. Так что я пристрастен как писатель. Но я гораздо больше пристрастен как читатель.

Однажды я был в Нью-Йорке и услышал разговор о строительстве частных тюрем – это стремительно развивающаяся индустрия в Америке. Тюремная индустрия должна планировать свой будущий рост – сколько камер им понадобится? Каково будет количество заключенных через 15 лет? И они обнаружили, что могут предсказать все это очень легко, используя простейший алгоритм, основанный на опросах, какой процент 10 и 11-летних не может читать. И, конечно, не может читать для своего удовольствия.

В этом нет прямой зависимости, нельзя сказать, что в образованном обществе нет преступности. Но взаимосвязь между факторами видна. Я думаю, что самые простые из этих связей происходят из очевидного:
Грамотные люди читают художественную литературу.

У художественной литературы есть два назначения:

    Во-первых, она открывает вам зависимость от чтения. Жажда узнать, что же случится дальше, желание перевернуть страницу, необходимость продолжать, даже если будет тяжело, потому что кто-то попал в беду, и ты должен узнать, чем это все кончится… в этом настоящий драйв. Это заставляет узнавать новые слова, думать по-другому, продолжать двигаться вперед. Обнаруживать, что чтение само по себе является наслаждением. Единожды осознав это, вы на пути к постоянному чтению.
    Простейший способ гарантировано вырастить грамотных детей – это научить их читать и показать, что чтение – это приятное развлечение. Самое простое – найдите книги, которые им нравятся, дайте к ним доступ и позвольте их прочесть.
    Не существует плохих авторов для детей, если дети хотят их читать и ищут их книги, потому что все дети разные. Они находят нужные им истории, и они входят внутрь этих историй. Избитая затасканная идея не избита и затаскана для них. Ведь ребенок открывает ее впервые для себя. Не отвращайте детей от чтения лишь потому, что вам кажется, будто они читают неправильные вещи. Литература, которая вам не нравится, – это путь к книгам, которые могут быть вам по душе. И не у всех одинаковый с вами вкус.
    И вторая вещь, которую делает художественная литература, – она порождает эмпатию. Когда вы смотрите телепередачу или фильм, вы смотрите на вещи, которые происходят с другими людьми. Художественная проза – это что-то, что вы производите из 33 букв и пригоршни знаков препинания, и вы, вы один, используя свое воображение, создаете мир, населяете его и смотрите вокруг чужими глазами. Вы начинаете чувствовать вещи, посещать места и миры, о которых вы бы и не узнали. Вы узнаете, что внешний мир – это тоже вы. Вы становитесь кем-то другим, и когда возвратитесь в свой мир, то что-то в вас немножко изменится.

Эмпатия – это инструмент, который собирает людей вместе и позволяет вести себя не как самовлюбленные одиночки.

Вы также находите в книжках кое-что жизненно важное для существования в этом мире. И вот оно: миру не обязательно быть именно таким. Все может измениться.

    В 2007 году я был в Китае, на первом одобренном партией конвенте по научной фантастике и фэнтези. В какой-то момент я спросил у официального представителя властей: почему? Ведь НФ не одобрялась долгое время. Что изменилось?

    Все просто, сказал он мне. Китайцы создавали великолепные вещи, если им приносили схемы. Но ничего они не улучшали и не придумывали сами. Они не изобретали. И поэтому они послали делегацию в США, в Apple, Microsoft, Google и расспросили людей, которые придумывали будущее, о них самих. И обнаружили, что те читали научную фантастику, когда были мальчиками и девочками.

Литература может показать вам другой мир. Она может взять вас туда, где вы никогда не были. Один раз посетив другие миры, как те, кто отведали волшебных фруктов, вы никогда не сможете быть полностью довольны миром, в котором выросли. Недовольство – это хорошая вещь. Недовольные люди могут изменять и улучшать свои миры, делать их лучше, делать их другими.

Верный способ разрушить детскую любовь к чтению – это, конечно, убедиться, что рядом нет книг. И нет мест, где дети бы могли их прочитать. Мне повезло. Когда я рос, у меня была великолепная районная библиотека. У меня были родители, которых можно было убедить забросить меня в библиотеку по дороге на работу во время каникул.

Библиотеки – это свобода. Свобода читать, свобода общаться. Это образование (которое не заканчивается в тот день, когда мы покидаем школу или университет), это досуг, это убежище и это доступ к информации.

Я думаю, что тут все дело в природе информации. Информация имеет цену, а правильная информация бесценна. На протяжении всей истории человечества мы жили во времена нехватки информации. Получить необходимую информацию всегда было важно и всегда чего-то стоило. Когда сажать урожай, где найти вещи, карты, истории и рассказы – это то, что всегда ценилось за едой и в компаниях. Информация была ценной вещью, и те, кто обладали ею или добывали ее, могли рассчитывать на вознаграждение.

В последние годы мы отошли от нехватки информации и подошли к перенасыщению ею. Согласно Эрику Шмидту из Google, теперь каждые два дня человеческая раса создает столько информации, сколько мы производили от начала нашей цивилизации до 2003 года. Это что-то около пяти эксобайтов информации в день, если вы любите цифры. Сейчас задача состоит не в том, чтобы найти редкий цветок в пустыне, а в том, чтобы разыскать конкретное растение в джунглях. Нам нужна помощь в навигации, чтобы найти среди этой информации то, что нам действительно нужно.

Книги – это способ общаться с мертвыми. Это способ учиться у тех, кого больше нет с нами. Человечество создало себя, развивалось, породило тип знаний, которые можно развивать, а не постоянно запоминать. Есть сказки, которые старше многих стран, сказки, которые надолго пережили культуры и стены, в которых они были впервые рассказаны.

read

Если вы не цените библиотеки, значит, вы не цените информацию, культуру или мудрость. Вы заглушаете голоса прошлого и вредите будущему.

Мы должны читать вслух нашим детям. Читать им то, что их радует. Читать им истории, от которых мы уже устали. Говорить на разные голоса, заинтересовывать их и не прекращать читать только потому, что они сами научились это делать. Делать чтение вслух моментом единения, временем, когда никто не смотрит в телефоны, когда соблазны мира отложены в сторону.

Мы должны пользоваться языком. Развиваться, узнавать, что значат новые слова и как их применять, общаться понятно, говорить то, что мы имеем в виду. Мы не должны пытаться заморозить язык, притворяться, что это мертвая вещь, которую нужно чтить. Мы должны использовать язык как живую вещь, которая движется, которая несет слова, которая позволяет их значениям и произношению меняться со временем.

Писатели – особенно детские писатели – имеют обязательства перед читателями. Мы должны писать правдивые вещи, что особенно важно, когда мы сочиняем истории о людях, которые не существовали, или местах, где не бывали, понимать, что истина – это не то, что случилось на самом деле, но то, что рассказывает нам, кто мы такие.

В конце концов, литература – это правдивая ложь, помимо всего прочего. Мы должны не утомлять наших читателей, но делать так, чтобы они сами захотели перевернуть следующую страницу. Одно из лучших средств для тех, кто читает с неохотой – это история, от которой они не могут оторваться.

Мы должны говорить нашим читателям правду, вооружать их, давать защиту и передавать ту мудрость, которую мы успели почерпнуть из нашего недолгого пребывания в этом зеленом мире. Мы не должны проповедовать, читать лекции, запихивать готовые истины в глотки наших читателей, как птицы, которые кормят своих птенцов предварительно разжеванными червяками. И мы не должны никогда, ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах писать для детей то, что бы нам не хотелось прочитать самим.

Все мы – взрослые и дети, писатели и читатели – должны мечтать. Мы должны выдумывать. Легко притвориться, что никто ничего не может изменить, что мы живем в мире, где общество огромно, а личность меньше чем ничто, атом в стене, зернышко на рисовом поле. Но правда состоит в том, что личности меняют мир снова и снова, личности создают будущее, и они делают это, представляя, что вещи могут быть другими.

Оглянитесь. Я серьезно. Остановитесь на мгновение и посмотрите на помещение, в котором вы находитесь. Я хочу показать что-то настолько очевидное, что его все уже забыли. Вот оно: все, что вы видите, включая стены, было в какой-то момент придумано. Кто-то решил, что гораздо легче будет сидеть на стуле, чем на земле, и придумал стул. Кому-то пришлось придумать способ, чтобы я мог говорить со всеми вами в Лондоне прямо сейчас, без риска промокнуть. Эта комната и все вещи в ней, все вещи в здании, в этом городе существуют потому, что снова и снова люди что-то придумывают.

Мы должны делать вещи прекрасными. Не делать мир безобразнее, чем он был до нас, не опустошать океаны, не передавать наши проблемы следующим поколениям. Мы должны убирать за собой, и не оставлять наших детей в мире, который мы так глупо испортили, обворовали и изуродовали.

Однажды Альберта Эйнштейна спросили, как мы можем сделать наших детей умнее. Его ответ был простым и мудрым. Если вы хотите, чтобы ваши дети были умны, сказал он, читайте им сказки. Если вы хотите, чтобы они были еще умнее, читайте им еще больше сказок. Он понимал ценность чтения и воображения.

Я надеюсь, что мы сможем передать нашим детям мир, где они будут читать, и им будут читать, где они будут воображать и понимать.

Автор: Neil Gaiman
Перевод: Наталья Стрельникова

«Без преувеличения можно сказать, что чтение в годы детства – это прежде всего воспитание сердца, прикосновение человеческого благородства к сокровенным уголкам детской души. Слово, раскрывающее благородные идеи, навсегда откладывает в детском сердце крупинки человечности, из которых складывается совесть».

- В. А. Сухомлинский

+4

2

В ПОЗОЛОЧЕННОЙ КЛЕТКЕ

В двух километрах от Венеции, в синей лагуне Адриатического моря лежит остров Мурано. Даже не в каждом справочнике упоминается о нем и о маленьком городке, который носит то же имя. И действительно, что замечательного найдет здесь турист? В городе Мурано сейчас едва наберется пять тысяч жителей. Среди них много рыбаков и моряков. Есть в городе базилика, построенная семьсот лет назад, есть старинный епископский дворец, превращенный в музей. Вот почти и всё, что можно сейчас сказать об этом забытом городке. А лет шестьсот тому назад остров Мурано был известен всему культурному миру. В городе было тогда не пять, а двадцать пять тысяч жителей, и почти все они были искусными стеклоделами. На острове было около трехсот стекольных мастерских, школ, заводов.

дороже золота

Дорого ценились вазы муранской работы, некоторые во много раз дороже золота. Однажды император Максимилиан Австрийский попросил у герцога Бургундского взаймы большую сумму денег, около ста тысяч рублей золотом. Герцог ответил: он согласен одолжить деньги только в том случае, если император даст ему в залог равноценную вещь.
Тогда император прислал герцогу вазу из желтого стекла,— всего-навсего одну вазу, сделанную мастерами из Мурано. И герцог этим удовлетворился, не стал требовать больше ничего.

Остров Мурано входил в состав Венецианской республики, но был он как бы государством в государстве, особой республикой стеклоделов. Эта стекольная республика имела свой собственный свод законов, чеканила свою монету, управлялась своим Верховным советом; его выбирали все граждане. Остров Мурано имел даже своего посла в Венеции.

Так высоко ценилось искусство стеклоделов, что каждый муранский гражданин, ставший мастером, получал дворянство. Имя его заносили в «золотую книгу» острова Мурано. Мастер-стеклодел имел право выдать свою дочь за самого родовитого и гордого венецианского вельможу, — такой брак считался равным. О подобных правах и преимуществах не могли даже мечтать никакие другие ремесленники. За все эти права и привилегии муранцы отдавали свою свободу.

Стеклоделы Мурано были птицами в позолоченной клетке: их мастерство считалось государственной тайной; они были узниками, заключенными на своем острове до самой смерти. Каждый мастер находился под строгим надзором тайной полиции. Ему нельзя было покинуть остров, уехать в другую страну.
«Если какой-нибудь рабочий или мастер перенесет свое искусство из Венеции в другое место в ущерб республике, ему будет послан приказ вернуться. Если он не повинуется, будут заключены в тюрьму лица, наиболее ему близкие, чтобы этим принудить его к повиновению. Если он всё же будет упорствовать в желании остаться на чужбине, за ним будет отправлен человек, которому будет поручено убить его».
Таков был закон Венецианской республики. И этот закон выполнялся на деле.

знаменитый мастер Анджелло Беровиеро

В середине XVI века на острове работал знаменитый мастер Анджелло Беровиеро. Он делал замечательные цветные бокалы. Рецепту варки цветных стекол старый мастер аккуратно записывал в книжку в кожаном переплете. Его подмастерье, Джиорджио Баллерино, улучив удобное время, выкрал у хозяина заветную книжку и переписал секретные рецепты. Затем он положил книжку на место, а сам в темную бурную ночь бежал с острова.

На поиски беглеца были пущены по приказу совета Венецианской республики шпионы. Два года искали они похитителя рецептов и, наконец, нашли его в маленьком немецком городке; там он открыл свою стекольную мастерскую. И вот однажды ночью мастерская Джиорджио была подожжена; она сгорела дотла, а труп Джиорджио был найден с кинжалом в сердце...
Всё же некоторым муранцам удавалось иногда спастись от мести страшного совета и успешно устроиться на чужбине. Конечно, эти беглецы приносили с собой свое искусство в те страны, где они поселялись.

Певчая птица поет и в клетке. Муранские художники-стеклоделы, жившие в неволе, создавали изумительно прекрасные вещи. Из тонких, прозрачных листков стекла выделывали они самые причудливые узоры — розы, драконов, крылья, банты — и украшали ими рюмки и бокалы.

Венецианские стеклоделы кропотливо лепили такие украшения самыми простыми инструментами — щипцами, крючочками, палочками. Эта ювелирная работа требовала бесконечного терпения и удивительной ловкости. Тонкий стеклянный листок быстро остывал и твердел, его приходилось то и дело вновь разогревать. Из-за этого работали совсем близко от палящей жаром стекловаренной печи: если отойти подальше, то разогретый листок остынет по дороге.

муранский бокал в Эрмитаже

Один из лучших муранских бокалов можно увидеть в ленинградском Эрмитаже; высотою он в полметра, и стенки у него такие тонкие, что кажется, — дунешь на него, и он полетит, как пушинка. Его круглая глубокая чаша — совсем без украшений. Но зато ножка и, главное, крышка украшены необычайно. Здесь мы видим бантики, цветы, орнаменты; они вылеплены из тонких, как лепесток розы, лоскутков стекла. На высокой крышке наверху сидит маленькая птичка. Трудно поверить, что всё это сделано из самого обыкновенного стекла.

Кажется, нет таких животных, которых не лепили бы муранские мастера из стекла: кубки и кувшины в виде птиц, кошек, тритонов, львов. Вазы в виде гондол, галер, колоколен, — всё это они лепили и выдували из того же послушного в их руках стекла.
Самой большой тайной муранцев было филигранное стекло: кувшин из прозрачного стекла, украшенный нитями молочного стекла, заложенными в самую толщу его стенок. Долго не могли разгадать этот секрет муранских мастеров. Но перебежчики выдали его мастерам других стран. Стал он потом известен и в России под названием «вить».

Делают филигранное стекло так.

Множество скрученных полосок молочного стекла укладывают в металлическую форму вдоль ее стенок. Затем в эту форму вдувают комок-прозрачного стекла; полоски пристают к нему. Комок окунают еще раз в прозрачное стекло и уже после этого выдувают из него бокал или кувшин, внутри стенок которого оказывается, таким образом, сетка из стеклянных нитей. Конечно, это очень тонкая работа, она удается только опытному мастеру.

Остров Мурано славился не только своим филигранным стеклом и бокалами с пышными украшениями. Муранцы умели замечательно расписывать стекло. Это искусство зародилось еще в древнем Риме.

До нашего времени дошел римский кубок, на стенках которого изображена драка журавлей со сказочными человечками — пигмеями. В зарослях камыша крошечные воины с пиками и щитами храбро наступают на врага. Журавли отражают нападение, хлопая крыльями и щелкая длинными клювами.
Эта картина нарисована на поверхности кубка от руки. Камыши нарисованы зеленой краской, журавли — желтой, пигмеи — красной. Муранцы разрисовывали свои бокалы и вазы еще лучше римлян; они красили кисточкой, накладывая на стекло цветную эмаль или тонкий слой золота.

В Венеции был обычай дарить на свадьбу раскрашенные бокалы на высоких ножках. На одном из бокалов портрет жениха, на другом — невесты. Из таких бокалов молодые пили вино на свадебном пиру.
Были и такие бокалы, на которых были нарисованы целые маленькие картины, изображающие чаще всего разные приключения древнегреческих героев.
Рисунок золотом не так прочен, как рисунок эмалью: золото очень легко стирается, картина может погибнуть. Чтобы этого не случилось, муранские мастера стали покрывать свои рисунки сверху очень тонкой стеклянной пленкой. Пленка была прозрачна и поэтому незаметна.

Бокалы и вазы венецианской работы недаром бережно хранятся в музеях всего мира. В эти хрупкие, изящные вещи вложено много труда и искусства. Ведь те же самые инструменты и те же печи были прежде и у римлян и у византийских мастеров. Но никто, кроме муранцев, не умел так искусно обрабатывать стекло.

0

3

Стекло в России и безымянные мастера
   
Тысячу лет тому назад столицей Русской земли был Киев. В большом, красивом городе жили князья и бояре, торговые люди и ремесленники. На окраинах ютилась городская беднота.

Знойным летом 1017 года в городе возник пожар. Деревянные домики горели быстро. Ветер раздувал пламя. Большая часть Киева сгорела дотла, прежде чем удалось потушить пожар. Не все погорельцы смогли отстроиться заново: на месте целых кварталов так и остались на долгие годы угли и пепел.

Но ни тогда, ни сотни лет спустя никто, конечно, не мог бы подумать, что киевское пепелище поможет ученым разрешить давний спор. О чем же спорили ученые?

неправдоподобно, но приходилось мириться

Если вы заглянете в какой-нибудь старый, да и не очень старый, учебник по стеклоделию, то на первой же странице прочтете следующее: «Стеклоделие в России возникло в XVII веке, когда шведский мастер Юлий Койет построил первый стекловаренный завод под Москвой...» Особенно любили повторить эту версию о начале русского стеклоделия иностранные историки. В одном из немецких справочников по стеклу написано: «1700 год. Начало возникновения стеклоделия в России при помощи немецких и богемских иммигрантов». Когда археологи находили стеклянные изделия в Крыму, на юге Украины и в Приднепровье, иностранные историки утверждали, что изделия эти привезены из Византии. Спорить с ними было трудно. И все, кто писал об истории стеклоделия, один за другим повторяли одно и то же. Правда, передовые русские ученые считали неправдоподобным, чтобы Россия в течение многих веков пользовалась лишь привозными стеклянными изделиями, в то время как другие ремесла были широко развиты еще в древней Руси. Однако они ничем не могли подтвердить правильность своих предположений.

Истина открылась случайно. В начале прошлого века украинский археолог Хвойко решил произвести раскопки на месте древнего киевского пепелища. Много дней члены экспедиции старательно докапывались до остатков от пожара, происходившего 900 лет назад. Много нового узнали они о жизни людей - в Киевской Руси. Но каково же было удивление ученых, когда однажды они обнаружили остатки... стеклоделательной мастерской. Из-под слоев земли и пепла постепенно выступали каменные стены древних стекловаренных печей с огнеупорными глиняными горшками, наполненными застывшим стеклом. Там же нашлись и изделия киевских стекловаров — стеклянные браслеты и кольца различных цветов — голубые, синие, зеленые, желтые, фиолетовые, черные, большое количество стеклянных бус, а также тонкостенные бокалы, изготовленные, несомненно, выдуванием. В последующие годы было организовано еще много археологических экспедиций. И тогда выяснилось, что начало стеклоделия в России следует относить к X—XI векам и что уже в XII—XIII веках, в период расцвета Киевского государства, производство стеклянных изделий приняло значительные размеры: при раскопках в церквах были найдены мозаичные полы и картины, в домах горожан — стеклянные окна, украшения, посуда, игрушки для детей. Стеклянные изделия и, особенно, эмали киевские мастера делали лучше, чем их современники в Западной Европе.

маленькие стеклоделательные мастерские — гуты.

В конце XIII века монголо-татарские орды ворвались в Киевскую Русь. Города были разрушены и разграблены, искусства и ремесла уничтожены. Русские люди целыми семьями и поселениями бежали в дремучие леса, предпочитая рабству суровое, полное лишений, но независимое существование. В глубине лесов начала развиваться жизнь. Появились и маленькие стеклоделательные мастерские — гуты. В гуте обычно стояла крохотная глиняная печь на несколько горшков, имелся небольшой запас песка, извести и соды, различные красящие вещества. Из умелых рук старых киевских мастеров выходили браслеты и бусы, бокалы и «потешные» графины - в виде различных забавных зверюшек.
На эти изделия был везде большой спрос, и они продавались даже в Москве, где были известны под названием «черкасского стекла»

Но продукции немногочисленных, маломощных гут было совершенно недостаточно для удовлетворения потребностей развивающейся России.

Стекло требовалось всюду: на стол вместо медной и оловянной посуды, в окна взамен слюды и бычьего пузыря, для изготовления украшений и предметов роскоши.

В 1630 году, в царствование Михаила Федоровича в Россию приехал из Швеции «пушечных дел мастер» Юлий Койет. Приехал он, чтобы отливать пушки, но пушечное дело было в то время в России уже хорошо известно, были и свои знаменитые пушечные мастера, и, по всей вероятности, Койету показалось недостаточно выгодным заниматься этим делом. Увидев, что в России нет стекольных заводов, он решил, что много больше прибыли сможет получить, построив такой завод. Много изделий из стекла ввозилось в то время из-за границы, и стоили они огромных денег. За ту цену, какую платили за одну большую стеклянную банку, можно было купить целого теленка.

Обладателем многочисленных стад мог стать Койет, если бы его завод выпускал всего 10—20 таких банок в день. Это Койет учел и решил построить стекольный завод для изготовления аптекарской и прочей посуды.

заводик недалеко от города Воскресенска.

Подходящее место было найдено в Московском уезде, недалеко от города Воскресенска. Здесь и построили завод — несколько деревянных строений с плавильными печами и трубами. При царе Алексее Михайловиче начал работать второй завод в селе Измайловском, близ Москвы. Это был уже государственный, казенный завод. Выделывали там сулеи (бутылки, графины), оловейники (кувшины), ставцы (ковши), кружки, братины (ковши для вина), рюмки, стаканы, лампадки (светильники) и мухоловки. Гордостью Измайловского завода была отлитая на нем саженная (двухметровая) рюмка. Чудо-рюмка - выше самого высокого человека — была хитро украшена стеклянными нитями. Могла она вместить два ведра вина.

Особенно бурное развитие русского стеклоделия началось со времени общего промышленного подъема России, происходившего при Петре Первом. В то время было построено еще три государственных и шесть частных стекольных заводов, которые выпускали хрустальную посуду, а также оконные и литые зеркальные стекла. В первое время на заводах работали почти исключительно иностранцы, стекавшиеся в Россию со всех концов Европы в погоне за наживой. Платили иностранным мастерам очень большие деньги. Они считались незаменимыми и, во избежание конкуренции, старались никому не выдавать своих производственных секретов.

Однако русские рабочие быстро овладели новым делом. На заводах появились отечественные мастера-стеклодувы, которые постепенно полностью заменили иностранцев. Но их труд ценился совсем иначе: это ведь были главным образом крепостные «смерды». Всю свою короткую жизнь надрывались они от непосильного труда у раскаленных печей, создавая стеклянные изделия, поразительные по тонкости художественной отделки, изобретательности и мастерству.

Бережно хранятся в наших музеях эти бесценные вещи, вызывая и сегодня наш восторг. Но вот о людях, сотворивших их, мы почти ничего не знаем. Порой не знаем даже их имен. Люди, создавшие эти шедевры, получали за свой труд только плети да зуботычины, жили в нищете и умирали в безвестности.

(По материалам Михаила Петровича СВЕШНИКОВА «ТАЙНЫ СТЕКЛА»)

0

4

Стакан русского стекольного мастера Александра Вершинина

Мы знаем о судьбе замечательного художника Александра Вершинина только то, что от стекольной пыли он получил чахотку, с горя запил и в холодную январскую ночь замерз под забором. Но чтобы убедиться в том, что он был искусным мастером-художником, достаточно взглянуть на сделанный им хрустальный стакан.

https://static.kulturologia.ru/files/u21946/219466670.jpg

На стенках стакана изображены люди, гуляющие на берегу пруда. На деревьях сидят птицы, в небе летит стая диких гусей, вдали виднеется здание с колоннами. Кажется, что стакан раскрашен. На самом деле здесь нет ни капли краски: между двойными стенками стакана вставлен с непостижимым искусством рисунок, составленный из цветной бумаги, соломы и мха. Наверху стенки спаяны, так что и не догадаться, что они двойные. Над этим стаканом Вершинин работал больше года. Кто из русских мастеров сделал чудесный охотничий кубок? На его стенках много круглых ямок; одни из них пустые, на других изображены охотничьи сцены. Вот олень убегает от охотника, вот падает подстреленная утка, а сам охотник целится из кустов.

Почему же не все ямки украшены рисунками?

https://static.kulturologia.ru/files/u21946/219465359.jpg

Стоит посмотреть на свет через прозрачные стенки, и ответ придет сам собой: в пустых ямках, как в зеркалах, отражаются не один, а много рисунков; не один, а десятки охотников целятся из кустов в пролетающих уток.

0

5

ПЕРВЫЙ СТЕКЛОВАР

Горшки и кувшины, как известно, лепят из глиняного теста и затем обжигают на огне. Так их делают сейчас, так делали их и тысячи лет назад в древнем Египте.

Однако, как ни старались древнеегипетские гончары отполировать и пригладить стенки своих горшков и чашек, их изделия всегда получались шероховатые и тусклые. Из таких чашек было очень неприятно пить: они царапали губы, быстро загрязнялись.

А самое главное, — они были пористые, их стенки были пронизаны множеством мельчайших канальцев, через которые вода постепенно просачивалась и вытекала. Поэтому в таких глиняных сосудах нельзя было сохранять жидкости хотя бы несколько часов. Наверное, немало древних изобретателей ломало голову над тем, как устранить эти недостатки, но ничего сделать не удавалось.

Делу помог случай.

первая глазурь

На один из горшков еще до того, как его обожгли, попала случайно смесь песка и соды. Каково же было удивление гончара, когда после обжига горшок оказался покрытым гладкой, блестящей пленкой!

С тех пор глиняную посуду стали всегда перед обжигом покрывать смесью песка и соды (впоследствии стали прибавлять еще известь). Огонь расплавлял смесь, она растекалась по стенкам посуды, покрывая ее тонкой корочкой.

Эту твёрдую, блестящую корочку мы называем глазурью. Но, собственно говоря, мы могли бы ее называть и стеклом; по своему составу она ничем не отличается от стекла.

Примешивая к соде и песку другие вещества, египтяне научились приготовлять глазурь разных цветов и оттенков: голубую, желтую, фиолетовую, пурпуровую, синюю.

Как египтяне догадались, что можно делать вещи из одного лишь стекла, то есть из одной только глазури? На эту мысль их натолкнул также случай. Какой-то гончар покрыл свой горшок смесью песка и соды слишком небрежно, неаккуратно; и вот, вместо тонкой, ровной пленки получился сгусток, комочек глазури.

Этот комочек был таким блестящим и красивым, он походил на драгоценный камень!

Гончар был находчивым человеком: он решил приготовить цветной шарик из одной только глазури. Это ему удалось. Так, сам того не подозревая, он открыл новую отрасль человеческого искусства — стеклоделие.

(По материалам Михаила Петровича СВЕШНИКОВА «ТАЙНЫ СТЕКЛА»)

0

6

Знаменитый ученый Плиний Старший

Тысяча девятьсот лет назад жил в Риме знаменитый ученый Плиний Старший. Этот ученый славился своим трудолюбием. Даже в дороге, покачиваясь на носилках, он умудрялся писать острой палочкой на покрытых воском дощечках. А в бане, когда раб массировал его или вытирал полотенцем, он читал книгу.

В отличие от современных ученых, Плиний не был специалистом: он занимался всеми науками, какие были в то время. Однако он был чрезвычайно любознательным человеком и интересовался всем на свете.

Погиб Плиний во время извержения Везувия. Наблюдая за тем, что происходит на берегу, он подплыл на корабле слишком близко к вулкану. Клубы тяжелого, ядовитого дыма задушили ученого.

Главный труд Плиния — «Естественная история». Он писал ее много лет. Это настоящая энциклопедия всех знаний древнего мира. Она рассказывает о движении небесных светил, о странах и народах, о животных и растениях, о камнях и металлах, о приготовлении лекарств, о красках для живописи, о художниках и их картинах, о ремеслах и о многом другом.

0

7

Нелегкая работа стеклодува

Человек издавна привык работать руками. Но стеклодув работает главным образом не руками, а легкими — тем органом, который предназначен не для работы, а для дыхания. Поэтому его работа и требует особого, ни с чем не сравнимого напряжения.
Выдуть стеклянный пузырь совсем не просто. Если дать стеклодувную трубку совсем здоровому, крепкому человеку, попавшему на стекольный завод впервые, и предложить ему выдуть пузырь, то у него, несмотря на всё его старание, ничего не выйдет. Нужно очень сильно и вместе с тем искусно дуть в трубку, чтобы преодолеть сопротивление стекла.

Еще труднее выдуть продолговатый пузырь с узким горлышком и плоским дном — тот стеклянный пузырь, который мы привыкли называть бутылкой. Выдувание самой обыкновенной бутылки ручным способом требует большого мастерства. Правда, бутылки обычно выдувают в форму, чтобы их размеры были всегда постоянными. Но при изготовлении бутылки мастер должен всё время следить за тем, чтобы толщина стенок была равномерной и каждый раз одинаковой и чтобы горлышко бутылки имело постоянную ширину.

0

8

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/e/e7/Domenico-Fetti_Archimedes_1620.jpg/401px-Domenico-Fetti_Archimedes_1620.jpg
«Архимед», Доменико Фетти, 1620

Архимед
(ок. 287-212 гг. до н.э.)

Древнегреческий математик, физик и инженер из Сиракуз.
Сделал множество открытий в области геометрии.
Заложил основы механики, гидростатики, был автором ряда важных изобретений.

    Родился: 287 г. до н.э., Сиракузы
    Умер: 212 г. до н.э. (75 лет), Сиракузы
    Родители: Фидий
   
Это он сказал ставшую крылатой фразу:

Будь в моем распоряжении другая земля, на которую можно было бы встать, я сдвинул бы с места нашу.

Иначе говоря:  «Дайте мне точку опоры, и я поверну Землю».

Об Архимеде - великом математике и механике - известно больше, чем о других ученых древности. Прежде всего достоверен год его смерти - год падения Сиракуз, когда ученый погиб от руки римского солдата.

Впрочем, историки древности Полибий, Ливии, Плутарх мало рассказывали о его математических заслугах, от них до наших времен дошли сведения о чудесных изобретениях ученого, сделанных во время службы у царя Гиерона II.

Известна история о золотом венце царя. Чистоту его состава Архимед проверил при помощи найденного им закона выталкивающей силы, и его возгласе «Эврика!», т.е. «Нашел!». Другая легенда рассказывает, что Архимед соорудил систему блоков, с помощью которой один человек смог спустить на воду огромный корабль «Сирахоеия», Крылатыми стали произнесенные тогда слова Архимеда: «Дайте мне точку опоры, и я поверну Землю».

Инженерный гений Архимеда с особой силой проявился при осаде Сиракуз, богатого торгового города на острове Сицилия.

Воины римского консула Марцелла были надолго задержаны у стен города невиданными машинами: мощные катапульты прицельно стреляли каменными глыбами, в бойницах были установлены метательные машины, выбрасывающие грады ядер, береговые краны поворачивались за пределы стен и забрасывали корабли противника каменными и свинцовыми глыбами, крючья подхватывали корабли и бросали их вниз с большой высоты, системы вогнутых зеркал (в некоторых рассказах -щитов) поджигали корабли. В «Истории Марцелла» Плутарх описывает ужас, царивший в рядах римских воинов: «Как только они замечали, что из-за крепостной стены показывается веревка или бревно, они обращались в бегство с криком, что вот Архимед еще выдумал новую машину на их погибель».

Огромен вклад Архимеда и в развитие математики. Спираль Архимеда, описываемая точкой, двигающейся по вращающемуся кругу, стояла особняком среди многочисленных кривых, известных его современникам. Следующая кинематически определенная кривая-циклоида-появилась только в XVII в. Архимед научился находить касательную к своей спирали (а его предшественники умели проводить касательные только к коническим сечениям), нашел площадь ее витка, а также площадь эллипса, поверхности конуса и шара, объемы шара и сферического сегмента. Особенно он гордился открытым им соотношением объема шара и описанного вокруг него цилиндра, которое равно 2:3 (см. Вписанные и описанные фигуры). Архимед много занимался и проблемой квадратуры круга (см. Знаменитые задачи древности). Ученый вычислил отношение длины окружности к диаметру (число П) и нашел, что оно заключено между 3 10/71 и 3 1/7.

Созданный им метод вычисления длины окружности и площади фигуры был существенным шагом к созданию дифференциального и интегрального исчислений, появившихся лишь 2000 лет спустя.

Архимед нашел также сумму бесконечной геометрической прогрессии со знаменателем 1/4. В математике это был первый пример бесконечного ряда.

Большую роль в развитии математики сыграло его сочинение «Псаммит»-«О числе песчинок», в котором он показывает, как с помощью существовавшей системы счисления можно выражать сколь угодно большие числа. В качестве повода для своих рассуждений он использует задачу о подсчете количества песчинок внутри видимой Вселенной. Тем самым было опровергнуто существовавшее тогда мнение о наличии таинственных «самых больших чисел».

0

9

Открытие закона Архимеда

    Истории открытий
    Физика

Архимед, один из величайших ученых Древней Греции, блестящий математик и механик, жил в Сиракузах в III веке до н. э. В то время в Сиракузах правил царь Гиерон. Однажды Гиерон, получив от мастеров заказанную им золотую корону, усомнился в их честности; ему показалось, что они утаили часть золота, выданного на ее изготовление, и заменили его серебром. Но как уличить ювелиров в подделке? Вызвал Гиерон Архимеда, к тому времени уже прославившегося остроумными решениями многих проблем, и поручил ему определить, есть ли в золотой короне примесь серебра. Сейчас такая задача по плечу даже школьнику. Удельный вес каждого из металлов есть в любом справочнике, определить удельный вес сплава совсем не трудно: взял образец, взвесил его, потом опустил в воду и определил объем вытесненной им жидкости, поделил первое число на второе и по соотношению удельных весов нашел долю каждого металла. Вот и вся премудрость. Но 2200 лет назад Архимед, выйдя после царской аудиенции, даже не знал, что такое удельный вес. Задача перед ним стояла в самом общем виде, и никаких конкретных путей ее решения он найти не мог. Но искал их. Искал постоянно, не переставая думать об этом, когда занимался другими делами. Иначе, если бы выкидывал ее из головы всякий раз, как прекращал работу, не могло бы произойти то прямо-таки сказочное событие, которое и легло в основу легенды.

легенда о короне

Случилось оно, как говорят, в бане. Бани в то время представляли собой место не только для мытья, но и для светских встреч, развлечений, спортивных игр. Поначалу Архимед, наверное, поупражнялся гирями, потом зашел в парильню, там его помассировали, потом он поговорил с друзьями, может быть рассказал им о своем последнем посещении царя Гиерона – прием у царя всегда событие, – не исключено, что поведал о его задаче и посетовал на трудность решения. А потом он, как и полагается, намылился золой и полез в ванну. И вот тут-то и случилось главное. Собственно, ничего нового не случилось, произошло то, что бывает всякий раз, когда любой человек, даже не ученый, садится в любую, даже не мраморную ванну – вода в ней поднимается. Но то, на что обычно Архимед не обращал никакого внимания, вдруг заинтересовало его. Он привстал – уровень воды опустился, он снова сел – вода поднялась; причем поднималась она по мере погружения тела. И вот в этот миг Архимеда осенило. Он усмотрел в десятке раз проведенном опыте намек на то, как объем тела связан с его весом. И понял, что задача царя Гиерона разрешима. И так обрадовался своей случайной находке, что как был – голый, с остатками золы на теле – побежал домой через город, оглашая улицу криками: «Эврика! Эврика!»

Вот так Архимед, если верить легенде, нашел решение задачи Гиерона. Архимед не вынашивал долгое время свою гипотезу. Если, разумеется, не предположить, что ходил он в баню раз в несколько лет или что озарило его на сотом или тысячном посещении. Скорее всего, оба предположения одинаково маловероятны. Первое – по причинам, связанным с обликом ученого, второе – второе потому, что ассоциация, возникшая в голове ученого, должна была либо появиться сразу же, либо не появиться никогда, она достаточно наглядна, если поставленную задачу держать все время перед глазами. А повеление царя не пустяк. И хотя Архимед был слишком крупный ученый и слишком известный гражданин Сиракузов, чтобы можно было предположить, будто он, дрожа от подобострастия, сломя голову побежал выполнять волю Гиерона, но все же в те времена, когда благополучие ученого целиком зависело от милости его покровителя, к просьбам монарха легкомысленно не относились. И потом, думаю, Архимеда, как истинного ученого, увлекла сама задача, он размышлял не о конечной цели заказанной ему работы – уличить ювелиров, а о ее сути – о возможности как-то отличать металлы в сплаве. Поэтому, когда ученый, целиком поглощенный обдумыванием различных возможностей, получил неожиданно внешний толчок, мысль мгновенно устремилась от собственного тела, вытесняющего воду, к короне, и мелькнувшее решение показалось столь неожиданно простым, что Архимед не удержался и... И вот в том, что он сделал дальше, я сильно сомневаюсь. Все, что было до этого, представляется весьма вероятным, во всяком случае против этого нет никаких логических возражений, даже против места, где было сделано открытие, потому что оно хоть и самое неподходящее для научной работы, но в данном случае единственно возможное. А вот бег из бани голым по городу как-то не вяжется с обликом Архимеда, человека, быть может, и рассеянного и углубленного в себя, но, право же, слишком известного и уважаемого в Сиракузах, чтобы не подумать о своей репутации. Но простим эту маленькую деталь авторам легенды, она, безусловно, очень эффектна, очень театральна и несомненно украшает историю об ученом, случайно натолкнувшемся на истинное решение.

Однако случайно ли от этого само открытие? Если бы Архимед на том и успокоился, то есть определил, взвешивая корону в воде, есть ли в ней серебро, доложил бы об этом Гиерону и, довольный сам собой, своей работой и царской милостью, отправился заниматься другими делами, а этот случай выкинул из головы, то тогда нам пришлось бы согласиться: да, это решение случайно, как и сама работа.

Но Архимед поступил иначе, как и должен был поступить настоящий ученый. Решение частной задачи о сплаве натолкнуло его на мысль о законе, который относится ко всем телам и который не случайно носит имя его автора (на всякое тело, погруженное в жидкость, действует со стороны этой жидкости подъемная сила, направленная вверх и равная весу вытесненной телом жидкости). Когда мы опускаемся в ванну, мы чувствуем на себе действие этого закона – как и почувствовал его Архимед; но мы уже знаем, в чем здесь дело, а он не знал, он должен был понять это первым из людей. И он понял, и не узко, не только применительно к сплавам, и поэтому, кроме доклада царю, содержащему, по-видимому, расчеты, связанные с короной, появилось позже еще одно сочинение, где ничего не говорится о короне, но зато говорится о плавающих телах. Причем обоснование закона дано здесь не только эмпирически: Архимед приводит геометрическое доказательство, и мало этого – он рассматривает не горизонтальную поверхность жидкости, а сферическую, как и следует из предположения о шарообразности Земли. Этот штрих сразу показывает тот всеобщий характер, какой придавал своему закону Архимед. И когда читаешь простое и ясное доказательство Архимеда, то понимаешь, сколь прав был древнегреческий философ и писатель Плутарх, с почтением писавший о своем великом соотечественнике: «Если бы кто-либо попробовал сам разрешить эти задачи, он ни к чему не пришел бы, но если бы он познакомился с решением Архимеда, у него тотчас бы получилось такое впечатление, что это решение он смог бы найти и сам, – столь прямым и кратким путем ведет нас к цели Архимед».

Первое сочинение – расчет состава царской короны — до нас не дошло, и поэтому мы не знаем точно ни обстоятельств, связанных с решением задачи Гиерона, ни судьбы мастеров, изготовивших корону. Второе же сочинение – трактат «О плавающих телах» – нам известно и дает полное право утверждать: открытие закона Архимеда не случайно.

о других открытиях

Ведь не были же случайны все его другие открытия: аксиома Архимеда, на которой построен в современной арифметике и геометрии процесс последовательного деления; архимедов винт – устройство, изобретенное для перекачки жидкостей и применяемое до сих пор во многих машинах; закон рычага, позволяющий с помощью сравнительно небольшого усилия поднимать большие грузы; прибор для измерения видимого диаметра Солнца; небесный глобус, на котором можно видеть движение планет, солнечное и лунное затмение, и еще многие-многие математические исследования и инженерные находки, которых бы вполне хватило на успешную деятельность нескольких людей.

Даже античные историки, нередко склонные к приукрашиванию подвигов своих героев – а Архимед был героической фигурой, – нигде не намекают более на случайность его творчества. Так правомерно ли тогда говорить о случайности открытия удельного веса и закона о плавающих телах? Человек, столь тонко разбирающийся в математике, механике, астрономии, уже не раз показавший, на что способен его проницательный ум, разве не решил бы он задачу царя Гиерона, даже если бы не помог ему случай с ванной? Все равно бы решил – пусть чуть позже, пусть путем каких-то иных ассоциаций, может быть наблюдая различную осадку по-разному нагруженных галер.

Приди Архимед к такому же решению не в бане, а дома, вспомнив одно из своих прежних купаний, и никто не решился бы утверждать, что ученый случайно натолкнулся на открытие. Наоборот, сказали бы, что не случайно правильное решение нашел именно Архимед – человек, способный использовать разрозненные наблюдения для обобщений, имеющих универсальный, всеобъемлющий характер. Ведь в сближении вроде бы далеких явлений и заключается один из мощнейших методов научного мышления. С этой точки зрения, использование наблюдений над погружением в воду собственного тела – вполне правомерный прием и вовсе даже не случайный, а обязательный. Значит, все дело в несколько случайном месте и кажущемся случайным поводе.

0

10

МАЙКЛ ОУЭНС НЕ ЗАБЫЛ СВОЕГО ДЕТСТВА

В первый день нового, 1859 года в семье английского углекопа Оуэнса родился мальчик — Майкл. Он был встречен не особенно радостно: семья была большая, а времена тяжелые. Заработки отца семейства были совсем невелики. Часто приходилось ему утешать своих малышей, когда не хватало денег на ужин, забавлять их какой-нибудь неожиданной выдумкой. А он на все такие штуки был великий мастер. Из кусочка проволоки, щепочек и тряпочек мог он, например, сделать лягушку, которая, как живая, прыгала по комнате. Из такого же нехитрого материала мастерил он игрушечные паровозы, пароходы, мельницы. И всё это могло двигаться, вертеться, работать. Познее своей жене Мэри он соорудил ветряный двигатель, который мог отлично молоть кофе. Но беда была в том, что молоть было нечего: семья не видела ни то что кофе, а частенько и хлеба.

Понятно, почему Майкла, когда ему исполнилось девять лет, послали не в школу, а в сырую и мрачную угольную шахту. Здесь, глубоко под землей, стал он помогать своему отцу. Часами ползал маленький углекоп на коленях в мокрой, темной и страшной дыре, таща за собой тяжелые санки с углем.
Мальчугану, однако, «повезло»: он вскоре сменил работу, — поступил на стекольный завод подручным кочегара. Еле справляясь с огромной тяжелой кочергой, Майкл мешал уголь в топке, разбивал корку спекшегося угля. Он должен был поддерживать хороший огонь в печи, и управляющий заводом совсем не интересовался тем, что мальчик обжигается раскаленными кусочками угля и задыхается от печных газов. Еще меньше думал он о том, что ребенку невыносимо трудно проводить ежедневно у печи десять мучительных часов.

Майкл оказался на редкость крепким мальчиком. Ровно два года простоял он в этом аду. А двенадцати лет уже стал стеклоделом. Он наворачивал на конец стеклодувной трубки комок стекла, вращал его и затем передавал для выдувания мастеру.
Исключительная ловкость и выносливость помогли Майклу стать три года спустя стеклодувом-мастером. На этой работе он простоял четырнадцать лет. Тридцатилетним молодым человеком стал он техником.

Майкл Оуэнс унаследовал от своего отца страсть к механике.

Он придумал ряд усовершенствований и изобретений. Но и привычные к его опытам рабочие были поражены, когда однажды летом Оуэне занялся странной и, казалось, совершенно бессмысленной работой: из горшка с раскаленным стеклом пытался он каким-то смешным насосиком засосать часть стекла. Когда это ему удавалось, он сейчас же нажимал поршень и выбрызгивал стекло на пол. Так заливал он пол жидким стеклом в продолжение нескольких дней. Такое занятие подошло бы, пожалуй, озорному мальчику, но никак не серьезному человеку.
Странное поведение Оуэнса объяснялось тем, что он задумал построить бутылочную машину-автомат. Такую машину, которая сама черпала бы стекло и сама, без помощи человека, выдувала бутылки.
Трудно сказать, когда Оуэнсу пришла впервые эта смелая мысль. Может быть, еще тогда, когда пятнадцатилетним мальчиком, начав выдувать бутылки, он на собственном опыте узнал, какая это тяжелая, мучительная работа.
На протяжении многих лет зрела в нем эта мысль. Нужно было поистине обладать огромным упорством, чтобы додумать ее во всех подробностях, довести дело до конца. Ведь никто не верил в возможность построить такую машину. От старых, опытных стеклоделов, от поседевших на работе инженеров Оуэнс слышал всегда один и тот же ответ, короткий, как пословица: «Стекло не лезет в машину». И казалось, — это действительно так.

Представим себе: комок стекла, из которого должна возникнуть бутылка, попадает в машину. Этот огненный комок на глазах тускнеет и густеет. Если бы стекло хоть на минуту оставалось самим собой, не менялось! Но нет, с каждой секундой меняется его температура, вязкость, податливость, цвет. Оно — в непрерывном превращении, непостоянно, как само время. Как же поймать те немногие секунды, когда стекло колеблется между двумя состояниями, жидким и твердым? А ведь только тогда машина и может придать этому стеклу форму бутылки. «Стекло не лезет в машину!» И всё же Оуэнс не верил в это изречение. Не может быть такого материала, который человеку не удалось бы подчинить себе.

Оуэнс видел: только стеклоделы трудятся вручную, на всех других заводах уже работают машины. Всё изменилось за последний век: не парусные корабли, а пароходы пересекают моря; почтовые дилижансы заменены поездами; люди сооружают небоскребы, электростанции, прорывают каналы, рассекающие материки; изобретена подводная лодка, пытаются даже построить летательный аппарат. Одни стеклоделы не участвуют в этом общем движении вперед. На стекольном заводе бутылки выдувают почти тем же способом, как это делали еще в древнем Риме, за две тысячи лет до нашего времени. Разве это не нелепо?

Машина, задуманная Оуэнсом,

должна была состоять из сочетания нескольких механических насосов-компрессоров, работающих сжатым воздухом. Формочка нижним открытым концом погружается в расплавленное стекло. Через всасывающую трубку откачивается воздух. Стекло поднимается и заполняет формочку. Излишек стекла отрезается ножом. Так родится бутылка.
Но, конечно, Оуэне не рассчитывал на то, что таким простым способом можно сделать хорошую бутылку. Нет, эта раздувшаяся стеклянная капля, эта «черновая» бутылка будет так же похожа на настоящую бутылку, как ребенок — на взрослого. Она станет маленькой, раза в два меньше, чем нужно; ее очертания будут еще неопределенны, — скорее вытянувшийся стеклянный столбик, чем бутылка.
Стеклоделы называют такую заготовку «баночкой», а формочку для ее изготовления — «баночной формой».
А затем формочка распахнется, и горячую баночку схватит другая, просторная металлическая форма. Машина-насос начнет дуть. И так как новорожденная бутылка еще не успела затвердеть и застыть, то она, уступая напору воздуха, начнет раздуваться, расти. И в конце концов она превратится в настоящую, взрослую бутылку.

В 1905 году был пущен первый автомат Оуэнса, выделывающий бутылки; машина-автомат работала хорошо. Оставалось только поставить такие машины на всех бутылочных заводах.

Мальчик-стеклодув, став взрослым, не забыл тех мучительных часов, которые он провел у раскаленной печи со стеклодувной трубкой в зубах. Теперь никому уже не придется изнемогать на этой адской работе. Не человек, а машина будет изготовлять бутылки.

Благодаря волшебным машинам Оуэнса стеклоделие изменилось за несколько лет сильнее, чем за прежние пять тысячелетий.

Великий изобретатель умер 27 декабря 1923 года. Всего за несколько дней до смерти он испытал новую модель своей машины, весом в восемьдесят тонн. На долю Оуэнса выпало редкое для изобретателя счастье: увидеть победу своего автомата во всем мире.
-----------------------------------------

0

11

Кто изобрел очки, нам неизвестно.

Было время, когда люди не знали очков. И это было не так уж давно. Писатели древнего Рима Цицерон и Светоний в своих последних книгах жалуются на то, что от старости они стали плохо видеть. Они уже не могут сами читать и писать, им приходится держать при себе специальных рабов — чтецов и писцов.

Ни один из древних писателей не упоминает об очках.

А ведь римляне, как мы знаем, умели делать из стекла замечательные вещи.

Неужели они не подметили, что выпуклые и вогнутые стекла могут улучшать зрение?

Да, они этого не подметили и не могли подметить — по той простой причине, что тогдашнее стекло было мутным, с массой мельчайших пузырьков. Через такое стекло почти ничего не было видно. Оно не годилось для очков.

За всю долгую историю Рима очки были приготовлены один-единственный раз, вернее — не очки, а всего одно очко — монокль. И сделали его не из стекла, а из изумруда: отполировали изумруд так, что он стал гладким, плоским, с чуть вогнутыми стенками. Через этот-то изумруд, закрывая другой глаз, смотрел близорукий Нерон на бой гладиаторов.

Разумеется, таким изумрудным моноклем мог обзавестись только римский император! Да и вряд ли этот изумруд значительно улучшал зрение: он был зеленым и мало прозрачным.

Только через тысячу триста лет после Нерона появились настоящие — стеклянные — очки.

Кто их изобрел, нам неизвестно. Мы только знаем, что очки стали продавать впервые в Италии.

0

12

ЧЕРНИЛЬНИЦЫ И "МЯЧИ ВЕДЬМ"

К XVII веку стеклоделие существовало уже во многих странах мира. Большое внимание развитию этой отрасли промышленности уделяли англичане. Они внесли некоторые усовершенствования в процесс стекловарения, в частности, первыми начали топить стекловаренные печи не дровами, а углем.

Английские стеклоделы не гнались за красотой или изяществом. Они делали прочные и удобные бутылки, рюмки, графины, стаканы. Между прочим, они первыми стали приготовлять стеклянные чернильницы. До этого чернильницы делались из кожи, рога или металла. Английские стеклоделы изобрели также безопасные чернильницы, которые не проливались, если опрокидывались. Для этого края склянки загибались внутрь, если чернильница опрокидывалась, то чернила попадали в глубину загиба и не могли вылиться.

Делали особые походные чернильницы — небольшие бутылочки с таким узким горлышком, чтобы могло пройти только гусиное перо. Их носили в боковом кармане на груди. На одном старинном рисунке изображен писец с такой чернильницей; под рисунком надпись: «Джек на службе».

Для богатых горожан выдувались стеклянные шары голубого цвета, с белыми полосами. Они назывались «мячи ведьм». Их ставили у подъездов домов: они будто бы предохраняли от болезней. Случалось, что эти талисманы неожиданно лопались со страшным шумом.

(По материалам Михаила Петровича СВЕШНИКОВА «ТАЙНЫ СТЕКЛА»)

0

13

История детской одежды 

http://sd.uploads.ru/t/lOENW.jpg
Кружево и воланы. 1850 г.

Детская мода сделала свои первые, очень робкие шаги более 200 лет назад. Родилась она в Англии и начала с претворения в жизнь призыва . Жана-Жака Руссо «Назад, к природе». Родители решили, что детей нельзя одевать как взрослых, омрачая этим их самые радостные годы. И мальчишки меняют тесную офицерскую униформу на пиджак. Девочки избавляются от тиранства корсетов и неудобных кринолинов, отныне они вслед за маленькими англичанками будут носить свободные муслиновые платьица с пояском. Увлечение новой удобной, легкой одеждой сделало жизнь детворы значительно проще. Немного позже мальчишки с удовольствием воспримут широкие матросские брюки и модные вплоть до нашего времени матросские воротники. Волосы их уже не задыхаются под париками, а свободно вьются по плечам и обрамляют лицо. Так было в 80-х годах XVIII века...

А до этого одежда не щадила и детей. Грудного ребенка закутывали в пеленки так, что он был похож на мумию.
http://maminovse.ru/uploads/2013/03/odejdamladencev3.jpg
Считали, что так он будет вне опасности простудиться и пораниться.

Но, кроме того, детей пеленали и с целью помешать двигаться – родители были убеждены, что движение в этом возрасте деформирует кости...

http://maminovse.ru/uploads/2013/03/64.jpg
В период эпохи Средневековья детей было принято туго пеленать, поэтому одежда для детей представляла собой кусочек материи. Когда же ребенок становился взрослее, подрастал, то его одежда состояла из простой туники или же из свободно ниспадающего платья. При этом не имело значение, какого пола ребенок мальчик или девочка.

Только после Первой мировой войны, когда современные понятия о гигиене и здоровье начали пробивать себе путь, новорожденные «официально» получили право двигать руками и ногами. Вместо мерзких пеленок им начали вязать детскую одежду, и непременно девочкам розовую, а мальчикам голубую.
Для детей постарше освобождение от тирании одежды наступило после Французской революции, с утверждением стиля «ампир». Еще с 1807 года девочкам позволялось носить платьица до колен – с  http://sd.uploads.ru/t/Riykb.gifпотайными штанишками, которые кокетливо выглядывали из-под юбочек.

Такие штанишки им пришлось носить еще долгие годы... С 1845 года девочки уже носили под кринолинами юбки, а мальчики выглядели как девочки – носили короткие туники, из-под которых были видны штанишки, также украшенные воланами. Кроме этого, они носили обувь на высоком каблуке с пуговицами, а позже – русские рубашки и шотландские юбочки.

С 1869 до 1875 г. девочки, как и их матери, вынуждены были носить смехотворный турнюр – целую конструкцию из слоновой кости или подушечку под многочисленными воланами и складками на юбке, а поверх всего этого – жакет, чтобы придать женщине «вполне благопристойный» вид.
В середине XIX века появилась детская одежда, которая до сего дня остается любимой и модной – матросский костюмчик.

К 1890 году дамы еще защищались от солнечных лучей с помощью широкополых шляп и кокетливых зонтиков, но и взрослые, и дети уже начали наслаждаться солнцем и прогулками по берегу моря. Наступило время целомудренных купальных костюмов с длинными рукавами и штанинами, а также туник. Спорт становится частью жизни, и перед детьми открывается невиданная свобода. В прошлом одному портному риходилось обшивать не только все семейство, но и кукол детей – куклы должны были быть одеты, как люди. Но во второй половине XIX века начала бурно развиваться легкая промышленность, торговцы обращали все большее внимание на детскую моду. Появились магазины детской одежды и сразу же начали процветать. Даже высокая мода заинтересовалась этим вопросом.

Первым детским модельером стала Жанна Ланвен – первая женщина, открывшая дверь в мир Haute Couture. На клиенток произвел впечатление тот факт, что ее обожаемая дочь Маргарита всегда была чудесно одета, и они уговорили ее шить и для их детей.
Безумные двадцатые годы двадцатого столетия освободили и родителей, и детей от тирании «общепринятых норм» ношения одежды. «Американское платье» – воздушное платьице с двумя отверстиями для рук, а также короткая пелеринка стали криком моды. Талия – свободна, ноги – открыты, легкая ткань ласкает кожу. Но самая большая перемена началась со Второй мировой войны. Девочки в первый раз натянули брюки. Равноправие между полами в области одежды затронуло и детскую моду.

Сегодняшние дети любят детали – кармашки, пуговицы, но любят и удобство. Девочки снова тянутся к романтичным платьицам,
а мальчики как огня сторонятся всего того, что, по их мнению, является «девчачьим».http://sd.uploads.ru/t/WlkCS.gif

Как и во все времена, родители стремятся одевать детей красиво и прививать им хороший вкус.

( По мотивам швейцарского журнала «Швайцер илустрирте»)

0

14

СЛАВА ЛОДЫГИНУ!

Однажды в американский порт прибыл русский корабль, на борту которого горели огни, необычно яркие для того времени. Это были новые электрические лампочки накаливания Лодыгина. Среди многочисленных посетителей русского корабля, приходивших посмотреть новое электрическое освещение, был американский изобретатель Эдисон. Заинтересовавшись новыми лампочками, он получил образцы и необходимые сведения о них и занялся усовершенствованием конструкции лампы. Внесенные Эдисоном изменения сделали электрическую лампочку более удобной в обращении. Вскоре лампочки накаливания стали выпускаться в Америке в массовом количестве под названием лампочек Эдисона. Очень быстро они завоевали себе славу и распространились по всему земному шару. Имя Эдисона сделалось широко известно.

Попытки создать электрический источник света делались неоднократно, начиная с сороковых годов 19-го столетия, учеными и инженерами различных стран. Но наиболее удачно разрешил эту задачу замечательный русский изобретатель Александр Николаевич Лодыгин

Лампочка, изобретенная Лодыгиным, была уже настолько надежна и удобна в обращении, что вполне могла конкурировать со старыми керосиновыми, масляными и газовыми лампами. Впервые в мире электрические лампы зажглись в России в 1873 году: ими было освещено здание Адмиралтейства в Петербурге тогда, как предлагавшиеся ранее электрические лампы не выходили за рамки опытных лабораторных образцов и не годились для практического использования: они или слишком сложно включались или слишком быстро перегорали.

Прекрасные качества лампочки Лодыгина и перспективы ее развития были совершенно очевидны. Но царское правительство не оказало своевременной поддержки изобретателю и не дало возможности ее дальнейшего усовершенствования и широкого внедрения в жизнь. Вот так и получилось, что Эдисону стали приписывать саму идею создания электрического источника света, забывая об истинном авторе этого гениального изобретения.

Несмотря ни на что, не останавливаясь на достигнутых успехах, Лодыгин и другие изобретатели продолжали работать над дальнейшим улучшением электрической лампочки. В первую очередь они стремились подыскать такой материал для светящейся нити, чтобы он, не расплавляясь при высоких температурах, давал более яркое свечение, чем то, которое можно было получить от угольной нити. Наконец Лодыгин нашел такой материал. Это был металл вольфрам. Температура накала вольфрамовой нити была значительно выше, чем угольной, и свет электрической лампочки стал много ярче.

Но прошло время, и эти усовершенствованные лампочки перестали казаться идеальными. Срок их службы был сравнительно невелик, из-за распыления вольфрама в безвоздушном пространстве. Поэтому теперь электрические лампочки взамен выкачанного воздуха наполняют газом-аргоном или азотом, которые предохраняют нить от распыления и перегорания, — и продолжительность жизни лампочек значительно возрастает.

Будем помнить, что электрическое освещение появилось так сравнительно недавно благодаря замечательному русскому изобретателю - Александру Николаевичу Лодыгину.

0

15

ОГНЕЛАЗЫ http://se.uploads.ru/t/r7bUp.gif

В горах Закавказья лежит красивое озеро Гокча. Поблизости от него находят много странных камней. Они похожи на осколки стекла: такие же блестящие, с острыми, режущими краями. Это вулканическое стекло, выплеснутое когда-то вулканом вместе с лавой и затем застывшее на поверхности земли. Страшный подземный жар растопил и перемешал различные вещества, сплавил их и выбросил наружу.

Это стекло — подарок самой земли. Почему же из него не делают графинов, стаканов, бутылок? Вулканическое стекло (его называют также обсидианом) находят редко, — из него можно было бы сделать очень немного вещей. У этого стекла некрасивый, черный или серый, цвет, к тому же оно плохо поддается обработке. Поэтому нам и приходится приготовлять искусственное стекло.
Чтобы сделать стекло, человек соорудил как бы маленький вулкан — стекловаренную печь. Первую стекловаренную печь построили, как мы уже знаем, римляне. Те поколения римлян, которые в ней варили стекло, давно исчезли.

Само римское государство в VI веке перестало существовать. На его месте возникли новые государства. Проходили века и века. А римская печь пережила всё это. В печах того же самого устройства продолжали варить стекло вплоть до XVIII века. Об устройстве этой печи мы можем судить по книге монаха Теофила.

Теофил был ученый и трудолюбивый человек. В своем большом трехтомном труде, написанном в XI веке, Теофил рассказывает о живописи, о музыке, об искусстве ювелира, о работе по слоновой кости, о стеклоделии. Всё это он изучил на деле; он сам был художником, стеклоделом и ювелиром.

«Итак, мой возлюбленный сын, — обращается Теофил к читателю в предисловии к своей книге, — тебе здесь безвозмездно дается то, что многие другие получают лишь благодаря мучительным усилиям, пересекая моря с опасностью для своей жизни, предоставленные мукам голода и жажды или подвергаясь долгому рабству обучения, терзаясь неудовлетворенной потребностью знаний. Поглоти же жадным взором этот трактат о разных искусствах, читай его и запоминай с любовью. Собери и сохрани, мой дорогой сын, эти уроки, которые сам я получал во время многих моих путешествий, работ и трудов. И когда ты овладеешь всем этим, будь далек от жадности и передай всё это, в свою очередь, своим ученикам».

Как же выглядела стекловаренная печь во времена Теофила? Она была небольшой, очень низкой, отапливалась дровами, а дымовой трубы не имела. Дым выходил через рабочие окна, - то есть через те отверстия, из которых рабочие вынимали стекло. Кроме того, дым пробивался и через щели между кирпичами, шел в помещение, где рабочие выдували посуду.
Был и другой недостаток у тогдашней печи: пламя слишком быстро ее покидало. Пламя успевало отдать ей лишь очень малую долю своего тепла — около одной тридцатой. Это значит: из тридцати поленьев, брошенных в печь, двадцать девять сгорали как бы без всякой пользы; они нагревали воздух над заводом, а не стекло. Из-за этого приходилось стекло варить в два приема, как это делали еще египтяне.

Варили стекло по-прежнему в горшках. Горшки после нескольких варок портились, прогорали. Приходилось вытаскивать из горящей печи старые горшки и ставить на их место новые. Владелец завода не мог согласиться с тем, чтобы сначала остудить печь и уже после этого сменять горшки.

Остудить и вновь нагреть печь — дело долгое. На это ушло бы не меньше шести дней, — шесть дней завод не давал бы дохода. Горшки сменяли, не погасив печи. Вот как это происходило. Рабочий натягивал на себя костюм из толстой свиной кожи, а голову закрывал глухим шлемом с маленькими отверстиями для глаз. На руки он надевал трехслойные кожаные рукавицы. В таком виде он становился очень похож на водолаза. Это сходство увеличивалось еще больше, когда на него опрокидывали бочку воды.
«Водолаз», а сказать вернее — «огнелаз», толкал крюком новый, уже раскаленный горшок прямо в бушующее море огня. Языки пламени выбрасывались навстречу из печи, жадно облизывали фигуру человека. От его одежды валил клубами пар. Дышать было нечем. Как можно скорее надо было установить горячий горшок, поставить его совершенно точно перед тем отверстием печи, из которого будут брать стекло...

День, когда нужно было сменять горшки, был самым тяжелым на стекольном заводе. Но и остальные дни были немногим легче...
В те времена живописцам часто приходилось рисовать для церкви картины, изображающие мучения грешников в аду. Живописцы старались представить себе, каков же должен быть ад, чем он страшен. И вот, начитавшись церковных книг, они рисовали темное подземелье, наполненное клубами едкого дыма, вырывающиеся откуда-то языки огня и голых грешников, задыхающихся в жару и дыму, с перекошенными от боли лицами. Всё это было выдумкой. Но как удивительно похожи эти картины на то, что происходило на стекольном заводе!

На заводе действительно стояла вечная полутьма, клубился дым, полыхал огонь. То тут, то там ослепительно вспыхивали вдруг дрожащие пламенные шары. Полуголые люди с искаженными от напряжения лицами дули изо всей силы в железные трубки и трясли, и вертели, и раскачивали, и подбрасывали раскаленные шары. Это был настоящий, не выдуманный ад. Но люди, работавшие в этом аду, были истинными художниками.

Они мучились, обжигались, работая у раскаленных печей, и создавали прекрасные вещи: в горячее стекло вдували они не только воздух из своих легких, — в хрупкое стекло вкладывали они свою душу, свое стремление к красоте.

0

16

ПЕЧЬ-САМОВАР

Стекольным заводам нужно было много дров, дров хороших, жарких пород — березы, сосны, бука. Поэтому такой завод обычно строили в самой гуще леса, чтобы дрова были под рукой. Но проходил год, два, и лес как будто отодвигался от завода: опушка леса уходила всё дальше и дальше, по мере того как вырубались деревья. А через шесть-семь лет оказывалось: завод стоит в поле, лес виднеется где-то далеко-далеко у горизонта. Лес отбежал от завода.

И тогда, завод пускался в погоню за лесом. Делалось это очень просто: сарай и печь разбирались; всё, что могло еще служить, перевозилось на новое место. Его выбирали опять в глубине леса; здесь за неделю заводик вырастал заново.
Но так можно было поступать только в лесистых странах. Да и там стеклоделие грозило со временем истребить все леса.
В России для охраны лесных богатств был издан специальный указ, по которому запрещалось строить винокуренные и стекольные заводы ближе, чем за 200 километров от Москвы. В нем предписывалось даже «уничтожить все хрустальные и стеклянные заводы, в двухстах верстах от Москвы отстоящие». Указ распространялся и на Петербург. Если так обстояло дело на нашей богатейшей лесами земле, то что можно было предпринять в такой стране, как Англия? Там уже и тогда лесов было совсем мало.

Первыми забеспокоились английские кораблестроители: им нужен был хороший лес на мачты, на корпуса судов, на всю их отделку. Мебельным мастерам также требовалась хорошая древесина. А ее с каждым годом оставалось всё меньше и меньше. Стеклоделие не только мешало другим ремеслам, но грозило вскоре уничтожить и само себя: когда весь лес будет истреблен, стекловаренные печи неизбежно погаснут, не будет больше стекла...
Английское правительство решило запретить стеклоделам топить их печи дровами, — было приказано перейти на уголь; углем Англия богата. Такой строгий закон был издан в 1615 году.
Однако издать закон было гораздо легче, чем заставить печи работать на угле. Чего только не делали стекловары, чтобы заставить уголь гореть! Они дробили его на мелкие кусочки, разогревали их в пламени костра, прежде чем бросить в печь, поливали уголь керосином, маслом, даже спиртом. Ничто не помогало. Углю не хватало воздуха для горения. Тяжелый дым лениво стелился в печи, точно не желая ее покидать. Затем он медленно опускался вниз и гасил чуть тлеющий огонек.
Надо было, очевидно, целиком переделать печь для того, чтобы получить сильную тягу, заставить уголь гореть жарким пламенем.

Это и сделал английский стеклозаводчик Телуэлл.

Он устроил широкий подземный туннель; по нему мощной струей устремлялся воздух в топку, проходил через слой горящего угля и уносился вверх. Кроме того, Телуэлл окружил всю печь кожухом в шесть раз выше самой печи. Кожух суживался кверху. Это была своего рода труба — прообраз нынешней фабричной трубы. Но труба эта стояла не на печи; наоборот, вся печь, весь завод был спрятан в этой широкой трубе.
Получился как бы гигантский самовар; но в самоваре труба проходит посередине, здесь же, наоборот, в середине варилось стекло, а воздух обтекал его со всех сторон.
Печь Телуэлла была пущена в 1618 году. Уголь горел в ней хорошо. Наконец-то была достигнута такая температура, что стекло можно было варить сразу, а не в два приема, как в старых печах, и варилось оно при этом гораздо быстрее.

0

17

ПОЛЕЗНЫЙ ДЫМ

Английская стекловаренная печь пожирала очень много угля. И, понятно, многие изобретатели задумывались над тем, как бы ее усовершенствовать, сделать более экономичной. В продолжение двухсот лет это никому не удавалось. В самом деле, почему эта печь была невыгодной?
Потому, что очень много угля вылетало в воздух в виде горячего дыма, нагретого до 900 градусов. Кроме того, пламя охлаждалось притекающим в печь наружным воздухом. Пламя имело температуру около 1300 градусов, а воздух в морозные дни около 10 градусов ниже нуля. Разница, как видно, очень большая. И этот холодный воздух притекал в печь всё время мощной струей, он отнимал у пламени его жар.
Холодным был не только воздух, но и уголь. Ему тоже нужно было сначала согреться для того, чтобы вспыхнуть. На это тоже уходило тепло. Уголь и воздух как бы обкрадывали печь, отнимали у нее часть тепла. А дым уносил с собою другую часть тепла и растрачивал его бесплодно. Как же избавить печь от всех этих недостатков? Эту трудную задачу разрешил Фридрих Сименс.
Его мысль была гениально проста: в печь поступает холодный уголь и холодный воздух, а из печи выходит без всякой пользы горячий дым. Так поймаем же дым и заставим его отдать свое тепло углю и воздуху!
Для этого Сименс прежде всего решил превратить уголь в газ. Получать горючий газ из угля в то время уже умели. Во многих городах Германии уже работали газовые заводы и направляли газ по трубам в квартиры. Сименс стал нагревать воздух и горючий газ теплом, отнятым от дыма. Для этого он построил специальные системы ходов для нагревания воздуха и газа, которые назвал регенераторами, то есть приспособлениями для возврата тепла.
Вот как устроена печь Сименса. В ней имеются две пары ходов-регенераторов — левые и правые. Горючий дым, прежде чем выпустить его в трубу, пускают, скажем, по левым ходам. Вскоре их стены и решетки накаляются. Тогда дым переключают на правую пару ходов, а через левые пускают теперь уже воздух и горючий газ.
Проходя через накалившиеся ходы, воздух и газ нагреваются. Но зато стенки ходов и их решетки постепенно остывают. Вот они уже совсем остыли. Как же поступить теперь? Теперь надо снова пустить по этим ходам дым, а газ и воздух пустить уже по правым ходам, по тем, через которые только что прошел дым и успел их накалить.
Дым как бы подготавливает, нагревает дорогу для воздуха и газа. Нагреет одну дорогу, — покинул ее и перешел на другую. И пока газ и воздух текут по готовой дороге, дым успевает уже нагреть им другую, соседнюю дорогу.
Так Сименс остроумно разрешил обе задачи: тепло теперь не уходит из печи зря вместе с дымом, а воздух и уголь не отнимают тепла у пламени. Такая печь называется регенеративной. Она легко дает температуру в 1450 градусов и даже выше.

0

18

ДОМА БЕЗ СТЕКОЛ

Французский замок, принадлежавший графам Монпансье, построен семьсот лет назад. Строили его лучшие архитекторы того времени.

Глубокий ров был вырыт перед замком, через него перекинули подъемные мосты; возвели высокую каменную стену, которая могла выдержать удары самых мощных стенобитных машин.

В огромной круглой башне замка устроили украшенные колоннами и статуями залы, комнаты и склады. Замок был одновременно и крепостью и дворцом. Но окна этого дворца оставались без стекол. Это были небольшие отверстия в стене, закрывающиеся деревянными ставнями. Даже летом, при открытых ставнях, в залах и комнатах царил полумрак.
Зимой ставни закрывались наглухо, и становилось совсем темно. Приходилось всё время поддерживать огонь в огромных каминах, чтобы в комнатах было не так темно и холодно. И всё же обитатели замка зябли: сквозь щели ставней дул ветер, проникал мороз. Чтобы не замерзнуть, графы Монпансье спали, забившись между толстыми перинами.

Не странно ли: стекло было известно уже четыре тысячи лет, в том же замке Монпансье была собрана ценная коллекция прекрасных ваз и кубков работы богемских и венецианских мастеров, а в окнах не было стекла. Всё это станет понятным, если вспомнить, что в продолжение многих веков стекло не удавалось сделать прозрачным; поэтому оно и не годилось для окон. Волей-неволей приходилось придумывать, чем же закрыть отверстие в стене дома, и сделать это так, чтобы было тепло и не совсем темно.

Китайцы, например, затягивали окна своих домиков тонкими роговыми пластинками. В Европе шла в дело слюда, промасленная бумага или вощеное полотно, на Руси — пленка бычьего пузыря.
Всё это кое-как защищало от холода, но света пропускало совсем мало; в таких жилищах был вечный полумрак.
Жители южных стран, греки и римляне, свои дома строили совсем без окон. Вместо одной из стен они ставили колоннаду. Свет проникал в дом из внутреннего двора.

Только в XIV веке стали делать стекла для окон, на наш взгляд очень странные стекла. Это были маленькие стеклянные кружки, которые отливали в форму. Чтобы застеклить одно окно, приходилось скреплять свинцовой решеткой множество таких кружков. Дом, где были вставлены такие стекла, походил на тюрьму: во всех его окнах виднелись решетки. Стекла из кружков были неровной толщины, разглядеть сквозь них что-нибудь было трудно. Видно, например, что по улице бредет какое-то животное, а какое именно — корова, лошадь или осел, — не разобрать. Всё же и с такими стеклами обращались очень осторожно, их ценили и берегли.

В 1567 году управляющий богатейшим английским имением герцога Нортумберлендского отдал такое распоряжение своим слугам: «Так как в большие ветры стекла в замке господина герцога бьются и пропадают, нужно, как только его светлость уедет, все стекла из окон вынуть и убрать в сохранное место. Когда же его светлость приедет, то стекла можно опять вставить, а то они стоят дорого, и чинить их трудно».

Стекла, собранные из кружков, стоили действительно дорого. Вместе с тем они были уродливы. Такие стекла можно было еще вставлять в окна замков: эти окна узкие и мало заметные. Но нельзя же ими застеклять огромные окна соборов!

В те времена соборы были самыми красивыми, самыми богатыми зданиями. Надо было придумать какие-то иные стекла, которые бы не портили вид собора.

0

19

ВОГНУТОЕ ЗЕРКАЛО

Лет сто назад одному врачу пришла в голову мысль: нельзя ли через пищевод заглянуть человеку в желудок? Это была дерзкая мысль. Ведь путь глотка — пищевод — желудок не прямой, он имеет изгиб. А световой луч, как известно, прямой. Тут-то, однако, и может пригодиться зеркало: оно отражает лучи, меняет его направление, если луч падает на зеркало под углом.

гастроскоп.

Когда мальчик, сидя у окна, забавляется тем, что ловит солнечного «зайчика» и пускает его соседям в глаза, он пользуется как раз этим свойством зеркала. Если зеркалами можно перебрасывать свет — подобно тому, как перекидывают мяч из рук в руки, — то, значит, зеркалами можно перебросить и изображение, например, глядеть вперед, а видеть то, что делается сзади или за углом.

И, значит, через пищевод заглянуть в желудок всё-таки возможно. Подвергнуться такому опыту согласился цирковой фокусник-шпагоглотатель.
Врач ввел ему в пищевод длинную узкую трубку с зеркалами, а к наружному ее концу приставил лампочку. И вот он действительно увидел внутренность желудка. Увидел, правда, плохо потому, что свет лампочки был слабый. Но всё-таки кое-что можно было разобрать.

Так был изобретен перископ для осматривания желудка — гастроскоп.

Впоследствии его усовершенствовали: проложили внутри трубки провод и привинтили к его концу крошечную электрическую лампочку. Теперь, когда лампочка горит в самом желудке, всё видно очень отчетливо.

Маленькая, но сильная лампочка хорошо освещает внутренность желудка, и опытный глаз врача быстро находит язву или опухоль. К такому медицинскому перископу можно присоединить фотографический аппарат и получить снимок внутренности желудка.

Главное применение перископа

Главное применение перископ нашел, однако, не в медицине, а в военном деле.
Военный перископ — просто длинная труба, в которую наверху и внизу вставлены наклонно небольшие зеркала. Изображение, пойманное верхним зеркальцем, перебрасывается на нижнее, — здесь его можно рассмотреть. Через перископ можно следить за неприятелем, не высовываясь из окопа, оставаясь для неприятеля незримым. Так два самых обыкновенных зеркала, вставленных в трубу, становятся важным оптическим прибором.
Правда, у зеркала имеется соперник — призма, трехгранный кусочек стекла. Призма тоже заставляет лучи изменять направление, но, не отражая, а преломляя их. Лучшие перископы — например, перископы подводных лодок — призматические. Зато зеркальные перископы сделать гораздо легче.

Но еще важнее для оптики не обычное плоское зеркало, а вогнутое: оно направляет лучи узким ровным пучком либо заставляет их сойтись, скреститься в одной точке на некотором расстоянии от зеркала.

древняя легенда

Древняя легенда рассказывает, будто знаменитый греческий ученый Архимед сжег с помощью солнечных лучей, отраженных от вогнутого зеркала, римский флот, напавший на город Сиракузы. Эта легенда, конечно, прсто легенда. Чтобы собрать так много солнечного тепла и переслать его на такое большое расстояние, нужно было громадное вогнутое зеркало. Таких зеркал не умели делать в древней Греции. Грек Антемий, живший через 700 лет после Архимеда, попытался доказать, что корабли можно было зажечь системой из 24 плоских зеркал. Такая система плоских зеркал должна работать, как одно огромное вогнутое зеркало.

Направляя солнечные «зайчики» от всех зеркал в одну точку, по мнению Антемия, можно было бы получить температуру, достаточную для того, чтобы могло загореться сухое просмоленное дерево и канаты. Такое объяснение кажется довольно правдоподобным, если считать, что расстояние между зеркалами и кораблями было не больше 30—50 метров. На большем расстоянии, при том уровне техники, какой был во времена Архимеда, вряд ли было возможно зажечь с помощью зеркал дерево.

Задача использования солнечной энергии, превращения ее в тепловую, механическую и электрическую интересует ученых и инженеров и в наше время. Эта задача вполне разрешима теперь. Не представляет труда изготовить вогнутые зеркала с большой точностью и собрать лучи в небольшое пятно или полосу, в зависимости от желания конструктора. Не трудно собрать солнечные лучи на котел с водой и заставить закипеть воду, а паром приводить в движение машины. Весь вопрос только в том, насколько стоимость энергии, получаемой от солнечных котлов, может конкурировать со стоимостью энергии, которую дают гидростанции или котельные, работающие на топливе. Поэтому использовать «солнечные котлы и моторы» наиболее выгодно в южных странах, где солнца много, а другого топлива мало, где большие пространства земли лишены достаточно мощных рек. У нас в стране, например, лучше всего прибегать к использованию солнечной энергии в Средней Азии и Армении. Однако вогнутые стеклянные зеркала больших размеров стоят еще слишком дорого, и применять их в «солнечных котлах» невыгодно. Почти тех же результатов можно достичь, если поверхность большого вогнутого зеркала составлять из отдельных кусков плоских зеркал. Такое зеркало будет очень хорошо собирать солнечные лучи и развивать высокие температуры. Солнечные котлы и печи со стеклянными вогнутыми и плоскими зеркалами строятся и работают как в нашей стране, так и в других странах.

В наше время, однако, вогнутые зеркала чаще используются не для нагревания, а для освещения. В карманном электрическом фонарике заключена крошечная лампочка всего в несколько свечей. Если бы она посылала свои лучи во все стороны, то от такого фонарика было бы мало пользы: его свет не проникал бы дальше одного-двух метров. Но за лампочкой поставлено маленькое вогнутое зеркальце. И вот, луч света прорезывает темноту на десять метров вперед. Так же устроены и автомобильные фары и прожекторы. В прожекторе светит мощная дуговая лампа. Но если бы вынули из прожектора вогнутое зеркало, то свет лампы бесцельно разошелся бы во все стороны, она светила бы не на семьдесят километров, а всего на один-два...

В железнодорожном светофоре, в корабельном фонаре, прикрепленном к верхушке мачты, в фонаре маяка — всюду мы найдем стекло, собирающее свет в узкий пучок.
Было бы, однако, неверно утверждать, что этим собирающим стеклом всегда служит вогнутое зеркало. Как у плоского зеркала имеется соперник — призма, так и у вогнутого зеркала тоже есть свой соперник — линза.

верится с трудом

Доктор Клаубони, спутник отважного капитана Гаттераса из романа Жюля Верна, был изобретательным человеком. Их арктическая экспедиция однажды очутилась в трудном положении: без спичек при сорокавосьми-градусном морозе. Что было делать? Если бы у кого-либо из экспедиции было с собой вогнутое зеркало, тогда можно было бы им заменить спички. Но вогнутого зеркала ни у кого не нашлось. Доктор Клаубони всё же не растерялся: он вырубил топором кусок прозрачного льда, обтесал его в форме чечевицы и отполировал своими руками. Получилась ледяная линза. Ледяной линзой поймали солнечные лучи и направили их сходящимся пучком на трут. И трут вскоре вспыхнул веселым огоньком. Этот рассказ всё же внушает сомнения.
Трудно представить, как мог доктор Клаубони топором, да еще на морозе в сорок восемь градусов, сделать большую ледяную линзу правильной формы. А если бы она вышла не совсем гладкой или не вполне правильной формы, то она не могла бы собрать в точку все падающие на нее лучи, и трут не вспыхнул бы. Ледяная линза не очень-то пригодна для собирания лучей. Гораздо удобнее стеклянная линза — собирательное, или, как его иногда называют, зажигательное стекло.

Вот это-то стекло и может выполнить то же дело, что и вогнутое зеркало. В одних случаях удобнее пользоваться вогнутым зеркалом, в других — линзой, а иногда — тем и другим.
Мы говорили, например, что в карманном фонаре помещают за лампочкой вогнутое зеркальце. Но этого мало: в фонаре имеется еще и маленькая линза — перед лампочкой. Зеркальце и линза помогают друг другу собрать весь свет, какой дает лампочка. Особенно сложно устроен фонарь маяка. В древности самым мощным маяком был Александрийский маяк, огромная башня в сто семьдесят метров, то есть выше высотного здания в сорок этажей. Этот маяк считался одним из «чудес света». На его верхушке горел огромный костер, служивший как бы путеводной звездой морякам.
Мы не знаем, как далеко проникал луч этого маяка. Но очень далеко он, конечно, проникать не мог, так как даже большой костер дает не так уж много света. К тому же свет его расходился во все стороны и должен был быстро терять свою силу. Тысячи лет пытались люди различными способами усилить свет маяка. Вместо дров жгли уголь, ставили масляные лампы со многими фитилями, приделывали к ним трубы, чтобы они горели ярче. Но всё это мало помогало. Маячные огни оставались всё еще недостаточно яркими и были видны не более чем на 10—15 километров. Корабли, сбившиеся с пути или попавшие в шторм, могли, не увидев огонь маяка, пройти мимо спокойной, удобной бухты и потерпеть крушение.
Спасителем кораблей оказалось вогнутое, сначала металлическое, а позже стеклянное зеркало, которое стали устанавливать позади маячной лампы. Вогнутое зеркало отбрасывало все лучи в одном направлении, и благодаря этому свет маяка значительно усиливался.

Однако и это усиление было еще недостаточным.

В 1820 году крупнейшим французским физиком Френелем были предложены особые ступенчатые линзы, которые состоят как бы из ряда отдельных преломляющих призм. Теперь линзы Френеля используются не только во всех маяках, но и во всевозможных сигнальных фонарях: прожекторах, семафорах, светофорах. Часто линзы Френеля делают в виде ступенчатых бочонков из стекла, внутрь которых помещают лампы. В дальнейшем линзы Френеля для маяков были им же еще усовершенствованы. Он предложил против источника света устанавливать ступенчатые преломляющие линзы, а в верхней и нижней частях фонаря — призмы полного внутреннего отражения. Такое устройство маячного фонаря позволило получать очень яркий сноп света. Сила света современных маяков достигает шестидесяти миллионов свечей. Фонари современных маяков делают из нескольких огромных преломляюще-отражающих линз Френеля, диаметром до трех метров каждая. Маяки строят на высоких берегах или скалах, и свет их в ясную погоду виден за много десятков километров. Расстояние, на которое виден огонь маяка, определяется теперь не его яркостью, а тем, что земля — шар, и при удалении на 50 километров даже маяк, огонь которого находится на высоте 100 метров над уровнем моря, скроется за горизонтом.
Маяки нужны не только морским кораблям, но и воздушным. Сейчас на каждом аэродроме есть авиамаяк. Свет авиамаяков направляют не горизонтально, как в морских маяках, а под некоторым углом вверх. Свет этих маяков виден с самолета очень далеко. Ведь самолеты летят на очень большой высоте, и поэтому свет маяка не скрывается горизонтом.

Солнечный мотор, рефлектор синей лампы, карманный электрический фонарик, прожектор, маяк — для всего этого нужно вогнутое зеркало. А ведь мы перечислили далеко не всё. Мы не упомянули, например, о зеркале телескопа.
Но мы уже и так незаметно для себя вошли в область оптики. И прежде чем продолжать наш рассказ, мы должны сказать о том особом стекле, из которого делают оптические приборы.

0

20

Г Л А З   Ч Е Л О В Е Ч Е С Т В А

ДВА СТЕКЛА

Множество людей всегда носит с собою пару небольших круглых стеклышек — очки. У близоруких очки всё время на носу, — они снимают их только на ночь, когда ложатся спать. Другим очки нужны при чтении: это дальнозоркие, большей частью пожилые люди. Представим себе на минуту, что стекольщики вдруг разучились делать очковое стекло. Что стало бы с миллионами дальнозорких и близоруких? Все эти вполне здоровые люди не могли бы ни работать, ни читать, ни писать. Они стали бы совсем беспомощными. Правильно сказал двести лет назад Михаил Васильевич Ломоносов:

«Велика сердцу скорбь лишиться чтенья книг;
Скучнее вечной тьмы, тяжелее вериг!
Тогда противен день, веселие — досада!
Одно лишь нам стекло в сей бедности отрада.
Оно способствием искусныя руки
Подать нам зрение умеет чрез очки!»

А между тем было время, когда люди не знали очков. И это было не так уж давно. Писатели древнего Рима Цицерон и Светоний в своих последних книгах жалуются на то, что от старости они стали плохо видеть. Они уже не могут сами читать и писать, им приходится держать при себе специальных рабов — чтецов и писцов. Ни один из древних писателей не упоминает об очках. А ведь римляне, как мы знаем, умели делать из стекла замечательные вещи. Неужели они не подметили, что выпуклые и вогнутые стекла могут улучшать зрение?

Да, они этого не подметили и не могли подметить — по той простой причине, что тогдашнее стекло было мутным, с массой мельчайших пузырьков. Через такое стекло почти ничего не было видно. Оно не годилось для очков.
За всю долгую историю Рима очки были приготовлены один-единственный раз, вернее — не очки, а всего одно очко — монокль. И сделали его не из стекла, а из изумруда: отполировали изумруд так, что он стал гладким, плоским, с чуть вогнутыми стенками. Через этот-то изумруд, закрывая другой глаз, смотрел близорукий Нерон на бой гладиаторов.
Разумеется, таким изумрудным моноклем мог обзавестись только римский император! Да и вряд ли этот изумруд значительно улучшал зрение: он был зеленым и мало прозрачным. Только через тысячу триста лет после Нерона появились настоящие — стеклянные — очки.

Кто их изобрел, нам неизвестно. Мы только знаем, что очки стали продавать впервые в Италии. Способ их изготовления вначале хранился в строгой тайне. О нем знали немногие мастера. За пару очков платили тогда до тысячи рублей зодотом и платили с радостью...

Очки были изобретены. И теперь встал вопрос: как же их носить? На разрешение этой, казалось бы нетрудной, задачи по требовалось триста лет.

Сначала очки прикрепляли к шляпе. Очки и шляпа составляли одно целое. Это было не очень-то удобно: дома, когда читаешь или пишешь, надо было сидеть в шляпе. Потом стали вставлять стекла в железные кольца и закреплять их на стержне. Сначала очки прикрепляли к шляпе.

Это было как бы пенсне. Но зажимки у этого «пенсне» не было. Оно то и дело сползало с носа, нужно было его придерживать рукой. Попытались вделать очковые стекла в ремни. В ремнях вырезали круглые отверстия и туда вставляли стекла. А концы ремней завязывали на затылке узлом.

Очки, похожие на современные, появились только в XVI веке. Подбирали стекла в то время, конечно, без доктора. Продавец просто выкладывал на прилавок все очки, какие у него имелись, а покупатель выбирал те, через которые он лучше видел.
Тогда еще не знали, почему разным людям нужны разные очковые стекла и почему очки улучшают зрение. Только в конце XVI века астроном Кеплер разгадал тайну нашего зрения. Он установил, что в глазу имеется прозрачное, выпуклое с обеих сторон тельце — хрусталик. Он имеет такую форму, что собирает проходящие сквозь него лучи, заставляет их сходиться друг с другом. У дальнозорких людей хрусталик, однако, недостаточно выпуклый, недостаточно сильно собирает лучи. Из-за этого отпечаток на сетчатке глаза расплывается, изображение предмета получается нечеткое.

Как же помочь этой беде? К хрусталику, который имеется в глазу, нужно прибавить еще другой, стеклянный хрусталик: выпуклое с обеих сторон «собирательное стеклышко».

У близоруких, наоборот, хрусталик чересчур выпуклый, он собирает лучи слишком сильно. Им поэтому нужны не выпуклые, а вогнутые с обеих сторон линзы — такие, которые рассеивают лучи, заставляют их расходиться веером.
Те, кто не знает оптики, часто спрашивают: что делают очки: увеличивают или уменьшают? На самом деле они делают изображение более четким, исправляют недостатки глаза...

До сих пор мы говорили о том, как очки помогают людям. Но плохие глаза бывают ведь не только у людей, а и у животных. Дальнозоркость им, правда, не причиняет никаких неприятностей: лошади, собаке, кошке не приходится читать или писать. Зато близорукость портит им жизнь еще больше, чем людям.

В Америке был случай, когда близорукой собаке врачи прописали очки. Оптики их приготовили. Эти очки были вделаны в ремни, которые завязывались на затылке. Собака была очень довольна, она никому не позволяла снимать с себя очки.

Что касается изготовления обычных, человеческих очков, то в этом деле за последнее время достигнуты большие успехи. Изобретены, например, такие очки, которые не сажают на нос, а прикладывают вплотную к глазам, под веки. Такие стекла не имеют, конечно, оправы. По своей форме они точно соответствуют выпуклости глаза. Если вы взглянете на человека, носящего, такие стекла, вы их даже не заметите. Эти очки никогда не запотеют, не упадут, не разобьются. Такие очки требуют пригонки по форме глазного яблока, недостаток которого надо исправить. Конечно, если пригонка выполнена недостаточно хорошо, они сильно раздражают глаза. Научиться самому надевать и снимать такие очки не так-то просто. Всё это затрудняет их широкое распространение.

Собирательное стеклышко может не только помочь ослабевшему хрусталику, но в некоторых случаях даже заменить его. Бывает так, что хрусталик в глазу заболевает, и хирургу не остается ничего другого, как его вырезать. Без хрусталика человек не может видеть. И вот, оказывается, что вместо настоящего хрусталика можно сделать искусственный. Перед глазом укрепляется очень сильная собирательная линза, и такой стеклянный «хрусталик» возвращает человеку, хотя бы отчасти, зрение.

0


Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Дом, семья и развлечения. » Полезное / познавательное чтение в кругу семьи. Детям и взрослым.