Наталья Архангельская и Влад Вишневски
Архангельское
- А как вы с французом вашим – Владом Вишневски, познакомились?
- Я как раз жила на улице Чехова, в актерском доме, который в шутку называли «Актерская тишина». И Никита Михалков, с которым мы были в одной компании, пригласил своего приятеля – вот этого француза Влада. Сижу я, болтаю со своим мальчиком – моим бойфрендом, как говорилось в то время, и входит Влад. А мы только всей компанией собрались ехать в ресторан в Архангельское, тогда это было такое место, куда вся богема съезжалась по ночам. Это сейчас ресторанов сколько угодно, а тогда – аэропортовские, и этот - в Архангельском. Друзья все шутили: « Архангельская только в Архагельском».
Все стали собираться, а Влад внезапно подошел ко мне, взял за руку и посадил к себе в машину – в роскошный Мерседес. И мы поехали туда же, куда и все, в тот же ресторан, но только вдвоем. Почти не разговаривали – возникло между нами нечто необъяснимое, и мальчик мой куда-то подевался, отодвинулся. Потом Влад пригласил всю нашу компанию к себе, уже в открытую ухаживал. И у нас с ним завязался нешуточный роман.
- А он жил, наверное, в этих УПДКовских домах- домах Управления дипкорпуса?
- Конечно. Мы с ним за 30 лет совместной жизни поменяли 8 таких квартир с казенной мебелью, с прослушками, о которых все знали, с консъержками в погонах.
- Он был русским по происхождению?
- Да, родился во Франции, был сыном эмигрантов первой волны. Он был замечательным журналистом, работал в Франс Пресс. Мы прекрасно с ним жили здесь в Москве. Сначала лет 7 просто, не расписываясь – у него была семья, двое детей. Потом он развелся с женой – это был долгий процесс, и мы поженились официально. Расписались в Грибоедовском Дворце бракосочетаний. Свадьбу гуляли широко, по тем временам – роскошно – в ресторане Прага. Я переехала к нему в УПДКовский дом на Садовом.
- Как же вы рискнули в те непростые времена жить так долго в гражданском браке с иностранцем. И не просто иностранцем, а журналистом?
- Конечно, все было непросто - через неделю после того, как я стала встречаться с Владом, в театре у нас появился неприметный такой незнакомец. Господин этот сказал мне вкрадчиво: «вы встречаетесь с Вишневски. Мы против него ничего не имеем, он известный журналист. Но мы знаем, что у вас дома собираются компании, играют в покер без конца. Среди них есть еще известные журналисты, ведь они же о чем-то разговаривают? Не могли бы вы просто записывать за ними, больше ничего особенного мы от вас и не требуем»
Знаете что, я ведь французского языка не знаю, - сказала я, - и действительно не умею этого делать - подслушивать и записывать, я такая нескладная. По-русски они говорят только: давайте выпьем, или что у нас сегодня на ужин. А между собой исключительно по-французски разговаривают. Что ж я вам буду присылать то, что он пишет? Вы и так все это читаете.
Он: Ну, что ж, как хотите…вы только Вишневски ничего о нашем разговоре не говорите. Я надеюсь, что мы с вами еще встретимся. Вы все-таки подумайте.
Я приехала домой и все, конечно, Владу рассказала.
- А как же вы с ним разговаривали об этом, ведь все наверняка в квартире прослушивалось?
- Да нормально разговаривали, я вообще ни о чем тогда не думала. И так получилось, что возмущенный Влад немедленно написал письмо нашему высшему начальству. В письме было следующее:» Я люблю эту женщину, собираюсь на ней жениться, и прошу оставить ее в покое».
- Но все- таки сразу вы не поженились?
- Так мы встретились в момент их разлада с женой, а процесс развода затянулся.
- Жена его была француженкой?
- Она была, как и он, русского происхождения. Развод то давала, то не давала. У них было двое детей. Младшему сейчас уже за сорок, мы с ним дружим, он и сейчас часто ко мне приезжает.
- Итак, вы встретили Влада, вышли за него замуж. Как изменилась ваша жизнь?
- У меня был дивный брак, я жила своей совершенно особенной жизнью. Тогда в Москве моя жизнь очень отличалась от жизни моих подруг.
Я стала с Владом бывать на приемах в посольствах. Эти бесконечные стояния на коктейлях. Мне все было безумно интересно и внове. Это Мерседес, это тут же норковая шуба. Влад был таким пижоном, прекрасно одевался сам, и любил, чтобы я выглядела лучше всех. Он же русский по натуре, так же как и я спускал все деньги сквозь пальцы. Я теперь думаю, если бы я жила по-другому, откладывала бы.
- И что?
- Купила бы себе дом во Франции на берегу моря. Думать надо было, а не коктейли пить без конца по посольствам. Конечно, светская жизнь меня совершенно поглотила. Я уже и на театр стала меньше обращать внимание. Какие там роли? Я вся в приемах посольских.
- Это в Москве. А в Париж вы все-таки попали?
- Меня выпустили туда с большим трудом. Это же 70-е годы, когда выслали Солженицына. Влад бесконечно ездил к нему, его друзья все это обсуждали у нас дома.
Когда я в первый раз оказалась в Париже, думала: как угодно – под мостом, в ночлежке, на улице, но я должна жить только здесь. Это было ошеломление.
А когда я во второй раз приехала в Париж, и в третий, мне стало казаться, что на родине я нужнее, что меня здесь как-то ценят и любят, а там никто не знает.
Я стала бывать в Париже чаще, чем в Москве. Французский я знала, конечно, объясняться получалось, но играть в театре на французском – нет, конечно, не смогла бы.
- Там у Влада была квартира?
- Нет, он все оставил семье. Мы жили или у его друзей, или снимали номера в отелях. Влад вообще мне показал весь мир. Он по тем временам много зарабатывал, мы жили на широкую ногу.
Знаете, он же из-за меня испортил себе всю каръеру. Он работал в Франс-пресс, и через 6 лет максимум корреспондентов должны были сменять. Потому что боялись, что они обрастут контактами. И ему предложили: либо вы уезжаете в другую страну со своей женой, либо мы отказываемся от вас.
Я же как раз в это время вдруг возомнила себя великой артисткой, и наотрез отказалась уезжать куда-либо. И тогда он ушел из Франс-пресс, и стал работать корреспондентом бельгийской газеты.
