АФОРИЗМЫ М.Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (настоящая фамилия Салтыков, псевдоним Николай Щедрин; 1826 — 1889) — русский писатель, журналист, редактор журнала «Отечественные записки», Рязанский и Тверской вице-губернатор.
АФОРИЗМЫ
У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте.
Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать.
Даже оппозиция – и та считается невредною, ежели она не вредит.
Нет, видно, есть в божьем мире уголки, где все времена — переходные.
Система очень проста: никогда ничего прямо не дозволять и никогда ничего прямо не запрещать.
Нет опаснее человека, которому чуждо человеческое, который равнодушен к судьбам родной страны, к судьбам ближнего, ко всему, кроме судеб пущенного им в оборот алтына.
Человек так уж устроен, что и на счастье-то как будто неохотно и недоверчиво смотрит, так что и счастье ему надо навязывать.
Человек без ума в скором времени делается игралищем страстей.
Нет на свете милее доброй души человеческой.
Нельзя сразу перевоспитать человека, как нельзя сразу вычистить платье, до которого никогда не прикасалась щетка.
Врачебная наука популяризирует болезни, делает их общедоступными.
Просвещение внедрять с умеренностью, по возможности избегая кровопролития.
Литература изъята из законов трения. Она одна не признает смерти.
Старинная мудрость завещала такое множество афоризмов, что из них камень по камню сложилась целая несокрушимая стена.
Вспыхнула во Франции революция, и стало всем ясно, что «просвещение» полезно только тогда, когда оно имеет характер непросвещенный.
Везде литература ценится не на основании гнуснейших ее образцов, а на основании тех ее деятелей, которые воистину ведут общество вперед.
Мужик везде есть, стоит только поискать его.
Во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства.
На свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего.
Назначение обывателей в том состоит, чтобы беспрекословно и со всею готовностью выполнять начальственные предписания! Ежели предписания сии будут классические, то и исполнение должно быть классическое, а если предписания будут реальные, то и исполнение должно быть реальное. Вот и все.
Не к тому будь готов, чтобы исполнить то или другое, а к тому, чтобы претерпеть.
При встрече с лицами высшими предоставляется выражать вежливое изумление и несомненную готовность претерпеть; при встрече с равными – гостеприимство и желание казать услугу; при встрече с низшими – снисходительность, но без послаблений.
Для того, чтобы усмирять убогих людей, необходимо иметь гораздо больший запас храбрости, нежели для того, чтобы палить в людей, не имеющих изъянов.
Что лучше – снисходительность без послабления, или же строгость, сопряженная с невзиранием?
Стыд есть драгоценнейшая способность человека ставить свои поступки в соответствие с требованиями той высшей совести, которая завещана историей человечества.
Всякому безобразию свое приличие.
Громадная сила – упорство тупоумия.
Ничем не ограниченное воображение создает мнимую действительность.
Талант сам по себе бесценен и приобретает окраску только в применении.
В болтливости скрывается ложь, а ложь, как известно, есть мать всех пороков.
При открытом обсуждении не только ошибки, но самые нелепости легко устраняются.
Благонадёжность — это клеймо, для приобретения которого необходимо сделать какую-нибудь пакость.
Воспивайте в себе идеалы будущего; ибо это своего рода солнечные лучи, без оживотворяющего действия которых земной шар обратился бы в камень.
Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России.
Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.
Самые плохие законы — в России, но этот недостаток компенсируется тем, что их никто не выполняет.
Но для России, по мнению моему, неограниченная монархия полезнее. Что такое неограниченная монархия? – спрашиваю я вас. Это та же республика, но доведенная до простейшего и, так сказать, яснейшего своего выражения. Это республика, воплощенная в одном лице. А потому, ни одно правительство в мире не в состоянии произвести столько добра… Говорят, что у нас, благодаря отсутствию гласности, сильно укоренилось взяточничество. Но спрашиваю вас: где его нет? И где же, в сущности, оно может быть так легко устранимо, как у нас? Сообразите хоть то одно, что везде требуется для взяточников суд, а у нас достаточно только внутреннего убеждения начальства, чтобы вредный человек навсегда лишился возможности наносить вред.
Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления.
Хотя же в Российской Державе законами изобильно, но все таковые по разным делам разбрелись, и даже весьма уповательно, что большая их часть в бывшие пожары сгорела.
Для преобразования России нужно было, чтоб шалопаи были на глазах, чтоб они не гадили втихомолку, а делали это, буде хватит смелости, в виду всей публики.
Везде, кроме отечества, ты чужой.
Если на Святой Руси человек начнет удивляться, то он остолбенеет в удивлении, и так до смерти столбом и простоит.
Есть легионы сорванцов, у которых на языке «государство», а в мыслях — пирог с казенной начинкою.
Россияне так изолгались в какие-нибудь пять лет времени, что решительно ничего нельзя понять в этой всеобщей хлестаковщине. В публичных местах нет отбоя от либералов всевозможных мастей.
Многие склонны путать два понятия: «Отечество» и «Ваше превосходительство».
Мне всегда казалось, что для нашего отечества нужно не столько изобилие, сколько расторопные исправники.
Хороших мыслей у нас не полагается, ибо мы еще рылом не вышли. Да если бы у нас и были хорошие, серьезные мысли – кто же нас пустит их опубликовать.
… Слова «потихоньку да полегоньку» должны быть написаны на знамени истинно разумного русского прогресса.
Если мы в настоящее время и сознаем, что желание властвовать над ближними есть признак умственной и нравственной грубости, то кажется, что сознание это пришло к нам путем только теоретическим, а подоплека наша и теперь вряд ли далеко ушла от этой грубости. Всякий слух глумится над позывами властности, но всякий же про себя держит такую речь: а ведь если б только пустили, какого бы звону я задал!
Есть на Руси великое множество людей, которые, по-видимому, отказались от всякой попытки мыслить и которым, однако ж, никак нельзя отказать в названии мыслящих людей. Это именно те мистики, которых жизненный искус заранее осудил на разработку тезисов, бросаемых извне, тезисов, так сказать, являющихся на арену во всеоружии непререкаемоей истины. Они не анализируют этих тезисов, не вникают в их сущность, не умеют выжать из них все логические последствия, какие они способны дать. Это люди несомненно умные, но умные, так сказать, за чужой счет и являющие силу своих мыслительных способностей не иначе, как на вещах, не имеющих к ним лично ни малейшего отношения.
Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду.
Тщетно будем мы употреблять выражение «рубль», коль скоро он полтину стоит, однако ежели начальство находит сие правильным, то желание его надлежит выполнить беспрекословно.
… Реформаторские затеи счастливым образом сочетаются с запахом сивухи и с тем благосклонным отношением к жульничеству, которое доказывает, что жульничество – сила и что с этой силой необходимо считаться.
Но, спрашивается, возможно ли достигнуть нашего идеала жизни в такой обстановке, где не только мы, но и всякий другой имеет право заявлять о своем желании жить?.. жить там, где все другие имеют право, подобно мне, жить, – я не могу! Не могу, сударь, я стерпеть, когда вижу, что хам идет мимо меня и кочевряжится!
И тогда были люди, которые подозревали, что столь порывистый переход от беззаветного людоедства к не менее беззаветному либерализму представляется не совсем естественным.
Русская женщина всегда одинакова: и в городе, и в деревне она что-то вечно ищет, какую-то потерянную булавку, и никак не может умолчать, что находка этой булавки может спасти мир.
… Я не могу представить себе, чтоб у какого бы то ни было вопроса не имелось подлежащего начальника…
Разница в том только, что в Риме сияло нечестие, а у нас – благочестие, Рим заражало буйство, а нас – кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас – начальники.
Что такое государство? Одни смешивают его с отечеством, другие – с законом, третьи – с казною, четвертые – громадное большинство – с начальством.
А в сущности, что такое Петербург? – тот же сын Москвы, с тою только особенностью, что имеет форму окна в Европу, вырезанного цензурными ножницами.
… Ежели ты и видишь, что высший человек проштрафился, то имей в виду, что у него всегда есть ответ: я, по должности своей, опыты производил! И все ему простится, потому что он и сам себя давно во всем простил. Но тебе он никогда того не простит, что ты его перед начальством в сомнение или в погрешность ввел.
Нынче люди так слабы, что даже при виде сторублевой кредитки теряют нить своих поступков, – что же будет, когда они увидят… целый миллион в тумане!
Это как-то не в натуре русского человека – прожить век, никого не обидевши. Предполагается, что ежели ты никого не обижаешь, то это значит, что ты – слабосильная, ничего не значащая дрянь, которую всякий может обидеть.
Подхалимовы – это особенная порода такая объявилась, у которой на знамени написано: ври и будь свободен от меры.
Никакое полезное предприятие немыслимо, если оно, время от времени, не освежается обедом с устрицами… Даже археолог, защищая реферат о «Ярославле-сребре», – и тот думает: вот ужо выпьем из той самой урны, в которой хранился прах Овидия!