Личная жизнь

Со своей будущей женой Анной Константиновной Барсовой Сергей Сергеевич Корсаков познакомился в университете. Она была племянницей и воспитанницей субинспектора Московского университета Павла Петровича Барсова, с семьёй которого Сергей близко сошелся. 27 октября 1872 он посвящает ей свой «Первый самообразовательный труд».

19 августа 1879 года будущий великий психиатр вступает с Анной Константиновной в брак. Он прожил с ней счастливо до самой своей смерти

Начало научной деятельности

25 июля 1875 Сергей Сергеевич Корсаков получил письмо, из которого узнаёт, что А. Я. Кожевников рекомендовал его главврачу Преображенской психиатрической больницы С. И. Штейнбергу на должность младшего ординатора. Осенью 1876 по рекомендации Алексея Яковлевича Кожевникова С. С. Корсаков становится сверхштатным ординатором клиники нервных болезней Московского университета. В том же году летний отпуск Сергей Сергеевич проводит в деревне, ухаживая за психически больной графиней С. И. Татищевой. Во-первых, благодаря этому он улучшил своё материальное положение, во-вторых, имел ценную возможность наблюдать за психически больным человеком амбулаторно.

С 1875 по 1877 С. С. Корсаков собирает материал для научной работы. 14 января 1877 Сергей Сергеевич Корсаков публикует «Курс электротерапии» — первую свою научную работу. Таким образом он выдерживает испытание для получения учёной степени доктора медицины и с февраля начинает работать над диссертацией «Об алкогольном параличе».

1 октября 1878 года С. С. Корсаков заводит «Книгу больных, наблюдавшихся в частной практике», подробные записи из которой позже использует в научных трудах. 9 декабря 1879 за выслугой срока службы Сергей Сергеевича освобождают от должности сверхштатного ординатора, однако в отставке он пребывает недолго и в том же месяце возвращается в Преображенскую психиатрическую больницу и одновременно начинает работать в частной психиатрической больнице Александра Фёдоровича Беккер.

29 апреля 1880 Сергей Сергеевич Корсаков впервые выступил как специалист по судебной психиатрии. Тогда на конференции в Преображенской психиатрической больнице рассматривалось дело Прасковьи Качки, убившей своего возлюбленного. Во время судебно-психиатрических экспертиз по этому делу мнения врачей о вменяемости обвиняемой различались. Во время суда их разногласия продолжились. Несмотря на то, что в результате Качку признали невменяемой, этот сложный случай, не укладывающийся в рамки юриспруденции того времени, стал поводом для конференции. С. С. Корсаков выделил психическую болезнь преступницы в отдельную форму, отличную от признанных законом в то время понятий «безумие» и «сумасшест¬вие» — врождённое и приобретённое психическое расстройство соответственно. Сергей Сергеевич делает вывод, что поведение Качки обусловлено не психогенией, а расстройством личности. Он первый и единственный из осматривавших больную психиатров прямо называет это состояние психопатией и указывает, что это болезненное явление, которое входит в компетенцию психиатрии.
В том же году Сергей Сергеевич Корсаков становится членом кружка доцента физиологии В. Е. Глики. Кружок позже стал основой общества невропатологов и психиатров.

Продолжая работать в больнице Беккер, в которой для этого были созданы благоприятные условия, С. С. Корсаков впервые организовывает режим нестеснения. Опыт оказался настолько удачным, что позже С. С. Корсаков применил аналогичные мероприятия в Преображенской больнице, а затем такой режим был применён во всех государственных психиатрических больницах Российской империи. А. Ф. Беккер стал другом Сергея Сергеевича Корсакова, однако их дружба длилась недолго: в 1881 Александр Фёдорович умирает. Решив продолжить начинания своего мужа, однако не имея медицинского образования, вдова Беккер Мария Фёдоровна предложила Сергею Сергеевичу совместно заведовать больницей. В этот период С. С. Корсаков впервые смог полностью осуществить идеи нестеснения, устроив в больнице режим по типу санатория или пансиона. Здесь же он начал преподавательскую деятельность, позже создав собственную психиатрическую школу. Его учениками были Н. Н. Баженов, В. П. Сербский, А. А. Токарский и другие.

10 января 1883 Сергей Сергеевич Корсаков за выслугой лет становится коллежским асессором. 30 июня — 9 июля того же года С. С. Корсаков знакомится с устройством психиатрических больниц в Санкт-Петербурге и Великом княжестве Финляндском. В 1885 Сергей Сергеевич активно занимается общественной деятельностью. В январе он участвует в организации Московского психологического общества. Также он принимает участие в создании и работе неврологического кружка А. Я. Кожевникова. Во время одного из его заседаний Сергей Сергеевич Корсаков делает предварительный доклад о результатах своей докторской диссертации на тему «Об алкогольном параличе». 25 июля — 6 августа учёный совершает поездку по европейским городам (Вена, Триест и Венеция). В Вене Сергей Сергеевич Корсаков посещает психиатрическую клинику Т. Г. Мейнерта (нем.)русск.. 20 сентября 1886 С. С. Корсаков заканчивает докторскую диссертацию. 25 ноября он становится младшим штантным ординатором Преображеской больницы.

Достижения

Научный вклад
• Дал клиническое описание нарушения памяти на актуально происходящие события, сопровождающееся пространственной и временной дезориентировкой, которое получило название «Корсаковского синдрома».
• Корсаковым выделена и описана еще одна душевная болезнь, так называемая paranoia hyperphantasica.
• Весьма ценным вкладом в научно-учебную медицинскую литературу являются его «Курс психиатрии» (3-е издание, 1914) и журнальные статьи («Болезненные расстройства памяти и их диагностика», «К психологии микроцефалов», «По вопросу о свободе воли», «К вопросу о призрении душевнобольных на дому» и другие).
• Многочисленные ученики Корсакова создали особую школу психиатров и невропатологов.
• В России систематическая разработка проблем психиатрической деонтологии и её осуществление на практике связаны в первую очередь с именем С. С. Корсакова и созданной им московской школой[14].
• Корсакову принадлежат работы о постельном содержании и призрении душевнобольных на дому. Он резко выступил против предложенных и проводившихся на практике американскими хирургами стерилизации и кастрации душевнобольных, назвав эти мероприятия изуверскими. Свой опыт в области организации психиатрической помощи С. Корсаков обобщил в известной работе, опубликованной после его смерти в первом номере «Журнала неврологии и психиатрии» (1901), созданного по его инициативе. В работе получили отражение пять принципов, лёгшие в основу проводившейся в то время реформы психиатрии:
1. моральное воздействие врачей-психиатров на душевнобольных;
2. принцип нестеснения;
3. принцип открытых дверей;
4. принцип постельного содержания отдельных категорий пациентов;
5. система рабочего режима[15].
Реформа психиатрии
С. Корсаков был последовательным сторонником системы no restraint («никаких стеснений»), введенной впервые английским психиатром Дж. Конолли и получившей значительное распространение на Западе. В Западной Европе процесс введения no restraint протекал медленно и неровно; в России распространение прогрессивных методов содержания и ухода осуществилось значительно легче, во многом благодаря энтузиазму С. Корсакова[16]. Корсаков стал лидером общественного психиатрического движения, вокруг которого объединились наиболее прогрессивные врачи. Благодаря этому период конца XIX века в истории русской психиатрии порой называют «эрой Корсакова»; самого же С. Корсакова в среде врачей-психиатров называли русским Пинелем[15].
С 1881 года работая консультантом частной лечебницы М. Ф. Беккер, С. Корсаков принял решение ввести новые формы ухода — отмену любых насильственных мер при лечении душевнобольных, в первую очередь связывания и использования смирительных рубашек. Уверенный в том, что насилие можно заменить методами, при которых оно сделается излишним, Корсаков осуществил реформу режима и ухода в клинике при противодействии старых служителей. «Введение нестеснения, — отмечал С. Корсаков, — ставит неминуемое требование сразу все улучшить, а это сразу же меняет и отношение больного к врачу, так что даже небольшое выражение несогласия со стороны последнего будет действовать дисциплинирующим образом, и этим можно заменить „лечебное действие рубашки“»[14].
Первоначально удалось отменить меры стеснения по отношению к наиболее трудному для ухода больному — крайне возбуждённому и обладавшему большой физической силой; соответственно, отпали возражения против отмены мер стеснения и в других случаях. Режим ухода, введенный С. Корсаковым, характеризовался дружелюбным отношением к пациентам, пониманием необходимости защиты их прав и заботой об их мелких потребностях — в той мере, в какой это возможно[14]. Были упразднены изоляторы, сняты решётки на окнах, создана уютная обстановка в отделениях[15][16].
Система no restraint, введенная в частной лечебнице, постепенно начала проникать и в земские психиатрические больницы[14].

Реформа психиатрии
С. Корсаков был последовательным сторонником системы no restraint («никаких стеснений»), введенной впервые английским психиатром Дж. Конолли и получившей значительное распространение на Западе. В Западной Европе процесс введения no restraint протекал медленно и неровно; в России распространение прогрессивных методов содержания и ухода осуществилось значительно легче, во многом благодаря энтузиазму С. Корсакова[16]. Корсаков стал лидером общественного психиатрического движения, вокруг которого объединились наиболее прогрессивные врачи. Благодаря этому период конца XIX века в истории русской психиатрии порой называют «эрой Корсакова»; самого же С. Корсакова в среде врачей-психиатров называли русским Пинелем[15].
С 1881 года работая консультантом частной лечебницы М. Ф. Беккер, С. Корсаков принял решение ввести новые формы ухода — отмену любых насильственных мер при лечении душевнобольных, в первую очередь связывания и использования смирительных рубашек. Уверенный в том, что насилие можно заменить методами, при которых оно сделается излишним, Корсаков осуществил реформу режима и ухода в клинике при противодействии старых служителей. «Введение нестеснения, — отмечал С. Корсаков, — ставит неминуемое требование сразу все улучшить, а это сразу же меняет и отношение больного к врачу, так что даже небольшое выражение несогласия со стороны последнего будет действовать дисциплинирующим образом, и этим можно заменить „лечебное действие рубашки“»[14].
Первоначально удалось отменить меры стеснения по отношению к наиболее трудному для ухода больному — крайне возбуждённому и обладавшему большой физической силой; соответственно, отпали возражения против отмены мер стеснения и в других случаях. Режим ухода, введенный С. Корсаковым, характеризовался дружелюбным отношением к пациентам, пониманием необходимости защиты их прав и заботой об их мелких потребностях — в той мере, в какой это возможно[14]. Были упразднены изоляторы, сняты решётки на окнах, создана уютная обстановка в отделениях[15][16].
Система no restraint, введенная в частной лечебнице, постепенно начала проникать и в земские психиатрические больницы[14].
Работы и публикации
• 1887: Диссертация «Об алкогольном параличе».
• Корсаков С.С. Курс психиатрии (в 2 томах). — М.: «Типо-литография В.Рихтер», 1901.
• Корсаков С.С. Избранные произведения. — М.: «Государственное издательство медицинской литературы», 1954.
• Корсаков С.С. Общая психопатология. — М.: «Бином. Лаборатория знаний», 2003.
• Корсаков С.С. Расстройство психической деятельности при алкогольном параличе. — М.: «ЛКИ», 2010.
• Корсаков С.С. Вопросы клинической психиатрии. — М.: «Либроком», 2010.
• Корсаков С.С. Курс психиатрии. Раритет (в 2 томах). — М.: «Книга по требованию», 2012.

Что такое 150 лет на историческом циферблате? – Какие-нибудь полторы минутки. Люди, жившие хронологически дольше этого срока, есть и на моей памяти.
Корсакову на вселенский взлет могучего мозга было отпущено всего 46, на год меньше другого его гениального соотечественника, современника и почти ровесника Владимира Соловьева, ушедшего в том же 1900-м.
Племя духовных богатырей населяло в то время культуру российскую («Богатыри – не вы»…), целые выводки их гнездились нередко буквально на одном пятачке.
Соседом корсаковской обители был Лев Толстой, чья графская московская усадьба на улице, носящей сейчас его имя, располагалась вплотную к саду психиатрической клиники, с общим забором из вот этого самого благородного кирпича, он там и ныне…
Случалось, на забор этот, не очень высокий, взбирались толстовские детишки, числом немалые, а с другой стороны подходили больные, происходило общение.
Сумасшедшие – самые интересные собеседники, это знают и взрослые, а уж дети подавно.
Сам граф хаживал в гости в клинику, беседовал с Корсаковым и пациентами, посещал концерты, устраивавшиеся в аудитории для больных и врачей, присутствовал на лечебных сеансах гипноза.
После наблюдения одного из сеансов записал в дневнике, что гипнотическое состояние у взрослого – как раз то, в котором обычно, нормально пребывает ребенок: полное, безграничное доверие к жизни и другому человеку, совершенная, абсолютная вера…
А доктору Корсакову, заметил Толстой, его пациенты так верят и без гипноза, потому что особо хороший он человек, умеет всецело проникнуться душой своего собеседника и вселить в нее мир и покой, даже если тот пребывает в бреду и болезненно возбужден…
Эта же клиника навела Льва Николаевича на определение сущности всякой психолечебницы: «место, где больные общераспространенными видами сумасшествия держат больных с более редкими формами». Малый дурдом в большом – вот так припечатал, – но и себя самого из числа «общераспространенных» не исключил…