В XVII веке почти все работы художника находились в закрытых аристократических собраниях, поэтому сын с помощью отцовских прорисей на кальке создавал точнейшие копии его композиций, которые хорошо продавались. «Перепись в Вифлееме» — одна из таких работ.

Главных действующих персонажей на ней найти не так легко: справа изображена Мария в ожидании рождения Иисуса Христа, которая на ослике вместе с мужем Иосифом прибывает в Вифлеем на перепись населения. Художник переносит события священной истории во Фландрию, чтобы сократить дистанцию между зрителем и библейским сюжетом. И помещает ключ к его разгадке на передний план: это топор и снопы сена. В сборнике 1590 года «Символы и эмблемы» Иоахима Камерария Младшего написано: «Сноп принадлежит сеятелю, а не жнецу». То есть сеятель — это Бог, который распространяет на земле христианскую веру, а топор — напоминание о предстоящей жертвенной гибели Христа. Рядом на переднем плане зарезают свинью — сюжет убоя скота указывает на то, что действие происходит в декабре. Да и большое количество людей напоминает, что Иосиф и Мария не нашли места на постоялом дворе, поэтому рожать ей пришлось в хлеву. Все эти тщательно продуманные символы рассказывают нам историю Рождества Христова, которое не изображено на картине прямо, но вот-вот произойдет.

Мифологическая сцена, изображенная Яном Брейгелем Младшим, тоже насыщена иносказательными деталями. Древнеримская богиня Венера приходит к своему мужу Вулкану, богу огня и кузнечному мастеру, чтобы соблазнить его и получить доспехи для сына Энея — прародителя римской цивилизации. На ее намерения указывают устрицы — афродизиак, символ коварства жриц любви, искушений и мирских удовольствий. Именно поэтому раковины нередко можно увидеть в фламандских натюрмортах и изображениях пирушек в борделях.

Кузница Вулкана наполнена изящно декорированными доспехами, золотыми изделиями и другими изысканными предметами, созданными с помощью огня. Особенно выделяются голубой глобус из китайского фарфора и скипетр, похожий по форме на лежащий рядом артишок. Все это одновременно и символизирует стихию Вулкана, и напоминает о процветании фламандской индустрии металлообработки и роли Антверпена как важного центра мировой торговли. Подобные картины вешали в салонах различных обществ: представители интеллигенции любили демонстрировать эрудицию, размышляя об античных сюжетах и аллегориях.

На картинах Рубенса пространство буквально заполнено фигурами, деталями. Мы не сразу заметим издыхающего дракона на картине «Персей и Андромеда», его тело едва поднимается над рамой картины. Динамизм, обилие фигур характерны для стиля, одним из создателей которого был Рубенс — барокко.  Это искусство с одной стороны роскошное, как раз в это время крупнейшие дворы Европы достигли наивысшего величия и богатства, а с другой — полное драматизма. Ведь после Возрождения, когда казалось, что человек может все, люди ощутили свою уязвимость перед бурями жизни. Но герои картин барокко не сломлены. Они напрягают свои силы в борьбе с врагами, природой. Фигуры, как правило, представлены в сложных позах и ракурсах. Дворцы, построенные в эту эпоху очень роскошны и величественны. Вот несколько примеров искусства барокко.

Художник не зря любил рисовать охоту с ее стремительностью и драматизмом. Причем, динамичны там не только люди и животные. Деревья с их изломанными ветками и извивающимися корнями, кажется, тоже участвуют в битве. Для богатых заказчиков он рисовал и охоту на экзотических животных, которых видел в лучшем случае в виде чучел, но и их он отважно заставляет двигаться. Даже пейзажи у художника динамичны. На картине «Возчики камней» не только люди прилагают усилия, чтоб сдвинуть с места застрявшую телегу, но и деревья в лесу напряжены.

По словам Бенуа, «Рубенс населил христианский рай, и Олимп, и даже современность существами собственного изобретения, вечно радостными, мощными и веселыми». Это был поистине счастливый человек. У него были и слава, о восхищение современников, он был богат, у него была прекрасная семья, в жизни его не было никаких темных пятен, никто не мог сказать о недостатках этого человека, но, напротив, отмечали его доброту, порядочность. Он не знал болезней, умер в 64 года, оставив своим сыновьям богатство и самую громкую во Фландрии славу.